Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!
Шрифт:
Царь не спрашивал, где его соратники и друзья, будто весь интерес к ним исчез. Он хотел одного – уединения с семьей, которого ему не хватало во время всей его жизни, когда он постоянно носился по просторам огромной страны.
Уходя из опочивальни отца, я услышал тихий шепот государя, молящего меня о прощении за то, что он не уделял мне даже капли своего времени. Он просил не забывать свою кровь, кровь, текущую в жилах дочерей Петра, дочерей брата отца, всех тех, в ком есть хоть капля крови Романовых.
Я почувствовал, как слезинки собираются в уголках моих глаз, готовые сорваться, но они так и остались на своем месте. Реальность заставляла
В два часа пополудни царя не стало. Не было ни горячечного бреда, ни какого-либо осложнения; вообще, он шел на поправку, даже лицо несколько порозовело, однако факт остается фактом: государь Московский и всея Руси скончался…
Три дня длились службы в Успенском соборе и ближайших церквах, священники стояли с иконами в руках, молясь за упокой души Петра Великого. Перед иконостасами замерли сотни свечей, ни на минуту не прекращался звон колоколов. Да, Петр Алексеевич Романов как никто другой заслужил прозвище Великий, все-таки сделал он немало. И сколько бы еще сделал, если бы не эта напасть!
Но что бы ни случилось, жизнь продолжается. Похороны прошли. Разбираться с делами в первые же дни я не хотел, забот хватало и без этого. По моему желанию коронацию провели как можно скорее, без многомесячных приготовлений, там же в Успенском соборе. Тяжесть шапки Мономаха, чувство, словно на тебя взирают десятки глаз предков, ощущались особо отчетливо. Казалось, все они стоят за моей спиной с молчаливым вопросом в глазах: «А справишься ли?»
Но вот, наконец, все мероприятия прошли, в глазах народа, Бога и самого себя я стал полноправным государем Руси-матушки. Памятуя о клятве, сразу же определил денежное довольствие чете государевой, оставив их в Преображенском дворце, куда мне, честно признаться, возвращаться было неохота, да и неуютно там, что скрывать.
Сам же быстро перебрался в родную Рязань, мимоходом думая о том, как быть с Петербургом. Конечно, отец перенес столицу именно туда, заложил и уже построил ряд отличнейших зданий, то же Адмиралтейство, дворец светлейшего князя, да много что еще. Не стоит забывать и о том, что русская морская торговля с Западом осуществляется теперь в большей мере не через Архангельск, а через Питер. Да, проблемка та еще с этой торговлей: каперы шведов вообще озверели, нападают на все корабли, причем не разбираясь, под каким флагом они идут.
Подумав несколько часов, решил, что указ отца о переносе грузопотока был несколько преждевременным, пока рано это делать. Вот потом, когда Петербург окрепнет, и льготы кое-какие ему выделить можно будет, сейчас же это ненужное расточительство и трата денег. Потом, по мере наращивания значения Питера, понемногу разбить общую торговую систему с Западом морскими путями через Балтику и Архангельск, чтобы и там и там убытков не было.
При всем при этом лишать нынешний Петербург его права расти нельзя ни в коем случае, а то что получается: столько людей умерло зазря? Приток капитала должен быть обязательно, иначе город захиреет и станет обычным заурядным городишком. Да еще эти вечные затопления… Блин, и каналы-то некому построить: все достойные люди или малы, или не родились еще. Ладно, проблему эту мы решим, стоит только мозги напрячь и успокоиться.
Вопреки традиции гулять целую неделю после восшествия на престол нового царя, я строго-настрого запретил увеселения больше трех дней. Во-первых, должно быть проявлено почтение к отцу, ну а во-вторых, народ
Экономика страны, судя по отчетности коллегии, упраздненной неделю назад, находится в полной жопе. Казна на грани банкротства, населения по переписи прошлого года в центральных губерниях стало на двадцать процентов меньше, а в восточных губерниях – на сорок процентов меньше! Разве что сделать, как в давние времена, ход конем – отдать на откуп монополии на рыбий клей, икру, соболей, ревень, поташ, смольчуг и табак, скажем, на полгода. И прибыток сразу единовременный, и в случае злоупотреблений можно будет штраф наложить на того, кто сие учинит. Правда, поташ и смольчуг очень вредны для лесов, придется заняться тем, чтобы ограничить их получение из нестроевого леса.
Кроме того, все доходы с питейных, соляных и таможенных издавна принадлежат казне. Их тоже можно на откуп отдать, пока дела не наладятся, да и люди, взявшие в свои руки разное корчемство, будут пресекать воровство в соляных промыслах, потаенный провоз и многое другое, тем самым помогая государству. Пускай не явно, а косвенно, но все же умножая доходы казны в будущем, выискивая оптимальные способы сбора денег.
Вот только беда непомерных налогов, наложенных на подневольных людишек, остается неразрешенной: если их убрать, то казна и вовсе оскудеет до крайности. Плюс само крепостничество, которое нельзя полностью отменить ни в коем случае. Даже не потому, что есть большая вероятность бунта дворян, со всеми вытекающими последствиями. Просто русские люди еще не доросли до того, чтобы быть полностью свободными: процесс закрепощения длился века, и это реальная жизнь, а не глупая сказка, где достаточно сказать «хочу то-то и то-то», и все сразу же наладится, и все будут счастливы.
Да и понапрасну лить русскую кровь я не хочу, а значит, надо придумывать другой способ, такой, скажем, как постепенная отмена крепостничества: пока только для отдельных лиц государства, путем отбора лучших из крестьян и рабочих. Выставить, к примеру, денежную планку выкупа в размере сорока рублей (жалованье солдата нового строя составляет двадцать четыре рубля в год, при этом из него вычитались деньги на обмундирование, так что чистыми оставалось порядка двенадцати-цетырнадцати рублей). Если человек смышленый и работящий, способный к преодолению трудностей, то сможет выкупить себя, а там, чем черт не шутит, и кредит в банке взять, скажем, под пару-тройку процентов.
Правда, этот способ применим только к государственным крестьянам, остальным же придется помогать другим способом, к примеру, выкупать их у проштрафившихся и разоренных дворян. Заодно и видно будет, кто к чему более склонен. Одному, может, управлять дано от бога, а другому – воевать на роду написано. Однако цена их жизни получается совершенно разная, как и их польза Отечеству (хотя с этим можно поспорить), следовательно, Табель о рангах, которую так и не написал Петр, крайне необходимая вещь. Без нее строгая иерархия чинов будет нарушена, и соотношение между разными группами высших сановников будет чисто условным, что при абсолютной монархии крайне нежелательно.