Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!
Шрифт:
Но об этом только я да сам Варфоломей знаем, остальные же не догадываются, что малолетние воины, грызущие гранит науки, воинской службы и братства, растут действительно воинами, со своими понятиями о чести, доблести и благе Отечества. Не зря же на зеленом полотне знамени корпуса и полка соответственно ниже бурого медведя, замершего на задних лапах, вышиты золотыми нитями слова – «За Веру, Царя и Отечество!».
– Алексей… Государь, – поправился Варфоломей. – Я хотел бы еще поговорить о том, чтобы часть этих изменений могла бы быть внесена в святые Писания во всех наших книгах.
– Даже я, Варфоломей, знаю, что это невозможно осуществить,
– Так и я о том же, Алексей! Зачем нам нужен этот бардак? Пускай две ветви не будут враждовать, ведь одному Богу молимся, и обряды почти такие же, ну а то, что крестимся двумя или тремя перстами, так разве столь это важно?
Молодой священнослужитель внезапно предстал передо мной зрелым умным мужем, который вынашивал в себе эти идеи не один месяц, а то и год. Вот откуда у него, оказывается, бунтарский дух-то, а я все гадал, что да как. Причина-то на поверхности была: стоило только пепел надежд слегка сдуть – и вот она!
– Да, Варфоломей, честно сказать, порадовал ты меня, – с улыбкой говорю, сидя напротив него в его келье-кабинете, расположенном в главном здании корпуса. – Облегчил ты мне мои думы, помог ясность в голове обрести. Вот только почему не хочешь говорить о том, какие беды от этого идеалистического решения могут быть? Ты не дурак, это видно сразу, да и благоволение мое имеется, значит, хочешь что-то другое с этого поиметь. Но раз ты ярый сторонник нашей Церкви-матушки, значит, не мирские блага это. Так что же тогда, Варфоломей?
С лица священнослужителя слетела маска робкого святого отца, в глазах вспыхнул и погас фанатичный огонек. Сидя напротив меня, Варфоломей прекрасно отдавал себе отчет в своем положении, своей почетной, пускай и трудной деятельности. Он знал, что я ценю преданных и умных людей, не мог не знать, да и глаза у него имеются, чтобы все это увидеть. Так что, похоже, решился наконец выложить все, что есть, начистоту, как говорится. Вон даже кипу бумаг принес с собой под полой, и думает, что я не вижу ее. Ну-ну, погляжу, что да как.
– Знаешь, государь, откуда я родом? – севшим голосом спросил мужчина на год старше меня.
– Нет, об этом я не узнавал, да и решил, что если ты сам не хочешь рассказывать, то не буду прошлое ворошить, ни к чему это.
– Мы жили в месте близ Борисоглебска, да вот только случилось так, что татары пришлые дошли до нас, чего не бывало раньше. Земли разграбили, а нас в полон повели. Спасибо казачкам донским, выручили тогда нас, мальцов, отбили да вот на поруки царю отдали. Так и получилось, что в семинарию я попал только потому, что раньше был церковным певчим, почти клириком! Да вот только мало кто знает, что наша церковь многие уклады старые сохранила, да дьякон старался не показывать это пришлым, – продолжил Варфоломей, глядя на свои руки.
– Продолжай.
– А что продолжать? Дальше ты, государь, и так все знаешь. Так что решай, нужен ли тебе такой, как я, пока поздно не стало. Ведь, действительно, не мирские блага мне нужны, мне надо, чтобы я мог когда-нибудь проехаться по дорогам Руси и видеть, что люди наши с гордостью смотрят не только на воинов, но и на слуг Божьих. Хочу, чтобы кончилась наконец эта чума татарская, жирующая на наших братьях уже почти полтысячелетия!
Огонек страсти священнослужителя понемногу разгорался вновь, голос
– Коли так, то не переживай, продолжай свою трудную, но нужную работу, отец Варфоломей, а я уж постараюсь подсобить тебе, да и Руси-матушке тоже. Бумаги, тобой приготовленные, я с собой заберу, на досуге просмотрю, а там уж решим, как насущную проблему лучше решить.
Аккуратная папка с двумя десятками желтых листов собственного производства, налаженного еще в прошлом году, оказалась у меня в руках, и я сразу же отправился обратно в свою резиденцию.
Да, господа, все же маленькие изменения в итоге могут принести нешуточные проблемы или же, наоборот, великое благо для заинтересованных лиц. Так что мое сугубо практичное желание примирить никоновцев и раскольников между собой, а соответственно, подвести их под единую вертикаль власти – патриарха, – носит циничный управленческий характер, с теологией мало связанный, но при этом от нее, родимой, недалеко ушедший. Вот такой жизненный казус: вроде бы и благое дело, а пришло оно только как желание увеличить общую власть, и никак иначе.
Так что, можно сказать, данная «реформа преобразования собственных идей» была создана или взращена после общения с боярином Долгомировым, к которому несколько недель назад я, как государь, отправил подтверждение его полномочий и, собственно, преобразовал консульство в дипломатическую миссию, подняв его статус на довольно значимую высоту. Говоря простым языком, сделал то, что не успел сделать сам батюшка Петр.
Вот и получается, что протестантская ветвь православия появилась, в отличие от католической, не после того, как утвердилась основа, а до нее. От простоты к усложнению обрядов, языка книг. Как бы то ни было, но раскольники нужны, так же как и никоновцы, ибо все они русские люди, и просто так смотреть на гибель достойных, пускай и немного отличающихся по своим вероубеждениям, по меньшей мере глупо и недальновидно. Ведь, насколько я знаю из истории, именно раскольники вели предпринимательскую деятельность лучше, чем их собратья по вере, да и чувство братства у них было выражено четче. Правда, надо заметить, что это могло случиться из-за гонений на них, но факт остается фактом.
– Мне надо, чтобы ты, епископ, через пару дней, крайний срок – три дня, подготовил список тех, кто за, а кто против облегчения участи раскольников.
– Я сделаю это.
– Кроме того, нужно, чтобы ты взял под свое крыло весь корпус Русских витязей, а потом, после назначения, передашь его отцу Варфоломею, – заверяю его.
– Вот, значит, как. Лихо, ваше величество, ничего не скажешь, одним выстрелом двух зайцев разом пристреливаете, – усмехнулся епископ, скидывая маску растерянности.
– О чем это ты, епископ?
– Уже ни о чем, просто мысли вслух. Что ж, клобук патриарха с посохом и крестом стоят этого. Если будет угодно Богу, то я передам корпус отцу Варфоломею, на его личное попечение, и не буду влезать в его дела. Вот только если действительно стану патриархом Московским и всея Руси, что, согласитесь, государь, весьма сложно…
– Не беспокойся, это уже не твоя забота, епископ, тем более что кое-какие наработки по витязям и некоторым вопросам подхода к обучению молодых воинов отец Варфоломей уже разобрал. И конечно же, он при встрече обязательно обсудит их с тобой… А потом передаст мне, для утверждения, – улыбаюсь епископу, на лбу которого выступили капельки пота: все же не выдержал святой отец, дал слабину.