Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!
Шрифт:
Почти сразу же в лагере заголосили литавры драгун, быстро попрыгавших в седла, они замерли в ожидании команды генерал-майора, внимательно наблюдающего в подзорную трубу за странным движением трех сотен шведских кирасир.
– Куда это вы собрались, родненькие мои? – пробормотал себе под нос Третьяк.
Он перевел подзорную трубу чуть дальше, потом обратно, на изменивших направление атаки кирасир, затем слегка перевел чуть вперед и замер.
– Отрежьте их от наших складов, живо!
Пробанив орудия, артиллерийские расчеты проворно заряжали их картечью,
На передовой тем временем прогремели три выстрела, заржали смертельно раненные лошади, закричали воины. Посмотрев туда, генерал-майор отстраненно отметил, что от первых двух линий атакующего центра кирасир ничего не осталось, точнее, остались только мертвые и тяжелораненые тела шведских воинов. Вот один из них, силясь встать, непонимающе смотрит на свой живот, в котором дыра величиной в кулак, а его кираса, разорванная картечью, стальными краями впивается во внутренности. Алая кровь толчками выплескивается из этой ужасной воронки.
Что было со шведом дальше, Третьяк уже не видел – залпы фузей со стороны складов пороха вернули его к действительности.
Два десятка ветеранов, подпустив к себе кирасир, выбили из седла дюжину шведов, остальные же закружили смертельную карусель вокруг ощетинившихся штыками солдат. Пара кирасир быстро разворачивала притороченные к седлу бомбы: одного взрыва хватит для того, чтобы все склады взлетели на воздух, а вместе с ними и часть провианта.
Но, торопясь, швед сделал что-то не то и, вместо того чтобы спокойно бросить бомбу к беззащитной цели, замешкался и в последний момент попытался отбросить опасный снаряд как можно дальше от себя, замахнувшись им назад.
Взрыв прогремел чуть ли не в середине тройки кирасир. От ударной волны голова первого шведа лопнула, орошая окружающее пространство смесью крови и серой субстанции, где-то вдалеке валялись остатки пальцев неудачного бомбиста. Два его собрата отделались меньшим уроном: из их ушей текла кровь, а на лицах застыло удивленное выражение.
Не ожидавшие такой нелепости кирасиры замешкались и упустили свой шанс довершить начатое дело. Из двух десятков ветеранов на ногах остались только шестеро, да и те в большинстве своем были ранены.
Но шведы уже упустили свой шанс. Сбоку и сзади на них налетели драгуны и, разрядив притороченные к седлам пистоли, бросились с палашами наголо на недобитых кирасир, по-прежнему стремящихся добраться до заветного порохового склада. Звон, лязг железа, проклятия на двух языках раздавались с обеих сторон, однако какова бы ни была ярость шведов, она не могла
Из окружения удалось выбраться только трем кирасирам, самозабвенно настегивающим своих громадных породистых коней. Диверсия в стане осаждающих не удалась – как на складе, так и против артиллерии. Все орудия были в отличном состоянии и даже умудрились внести свою лепту в разгром зарвавшегося врага. Выстрел из четырех пушек картечью выкосил первую волну атакующих, граненая картечь ранила многих во второй волне, внося смятение в ряды шведских кирасир.
Но залп орудий все же не смог остановить всех вражеских кавалеристов, и почти четыре десятка кирасир добрались до фузилеров, с неустрашимостью поднимая выше палаши и древко знамени. Они выдержали поочередный залп пехотинцев, не оглядываясь на падающих под копыта собственных коней сослуживцев. До русских шеренг добралась половина кавалеристов, и в первые секунды им удалось собрать богатую жатву, убив дюжину замерших воинов, по команде вставших плотнее друг к другу и приготовившихся к штыковой атаке.
Кого-то из кирасир спасла защита, кто-то же не успел увернуться и, завалив коня на землю, упал под ноги воинам в зеленых мундирах, которые тут же, не теряя времени, со всей силы втыкали трехгранные штыки в незащищенные места шведов – шею или пах, – каждый раз для надежности проворачивая штык в страшной ране.
Уйти с батареи смогла всего дюжина кирасир, остальные остались лежать на земле перед бруствером, куда их сразу покидали фузилеры. Всех шведских коней, оставшихся без всадников, бережно вылавливали и отводили в тыл, где уже слышался стук топоров и молотков – нужно было быстро поставить временный загон для лошадей.
Увы, но породистых животных в конюшне русской армии было катастрофически мало, и любая возможность разжиться выносливыми, сильными конями не упускалась. Так что вполне возможно, что этих животин отправят куда-нибудь в Воронежскую губернию или Уфимскую, на созданные конные заводы. Разведение и выращивание коней для армии является одной из приоритетных задач государства. Правда, этот процесс проходит без какого-либо излишнего рвения: надрывать жилы там, где этого делать не стоит, не лучшая идея.
– Приготовить батареи к залпу по отметке выше ворот!
Майор Юркевич, сорокалетний молдавский офицер-артиллерист, принятый еще в 1706 году, высчитывал угол стрельбы, поднимая пушки на максимальный угол, устанавливая 24-фунтовые гаубицы на небольшой взгорок, подрывая под ними пласты дерна. Что поделаешь, гаубица – орудие серьезное, и угол стрельбы у нее фиксированный, вот и приходится артиллеристам выдумывать разное, чтобы выполнить приказ командира.
– Пушки, пали! Гаубицы, пали!