Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!
Шрифт:
Увидев оплошность противника, пустившего вслед за конницей спешенных казаков, командующий пятнадцатитысячным войском решился на оголение тыла, выведя два резервных полка в поле. «Безумец!» – крикнул бы какой-нибудь горлопан в Европе, пытаясь отговорить генерала от опрометчивого поступка. Но не таковы офицеры российской армии. Они прекрасно понимают, что такое дисциплина в регулярной армии, а что такое сумасбродство разбойничьей шайки. Закаленные в десятках сражений и битв, они четко и без суеты выполняют приказ, выстраиваясь в колонны, становясь в шеренги под ливнем стрел.
Русское
Запорожцы, поняв, что угодили в капкан, попытались сунуться к правому крылу, но попали под плотный ружейный огонь, плавно, словно волна, смещающийся влево, гоня запорожцев в сектор перекрестного обстрела трех редутов.
Не успели солдаты отстреляться, как завизжали взрывы чугунных чушек в рядах казаков, послышался далекий свист картечи, ухнули бомбы, разбрасывая осколки… Где-то вдалеке забили десятки барабанов, призывая казаков отступить. Дураки! Отступать некому! От двух тысяч предателей осталось всего пара сотен, да и те едва ли сумеют выбраться из ловушки. Бунтовщики, присоединившиеся к войску хана Девлет-Гирея, падали, словно перезревшие колосья, поливая кровью чернозем излучины Конских Вод.
Между тем на деревянном возвышении в центре лагеря, напоминающем обычную смотровую башню, обитую листами железа, сидел Людвиг фон Алларт, а рядом с ним – четыре человека, внимательно следящих за очередной атакой на полевой лагерь.
– Если в течение недели не подойдет подкрепление, то нам просто-напросто не хватит боеприпасов и пороха, чтобы отбиваться от этих упертых степняков! – нахмурившись, сказал генерал-поручик, глядя, как под частую барабанную дробь возвращаются в крепость солдатские полки.
– Гонец вчера прибыл, недалече наши, успеют обернуться. Татарва не сможет дойти до них, переправу вовремя перекрыли, иначе погуляли бы басурмане по Руси-матушке, много горя принести смогли бы, – ответил бригадир Осипов.
– Сколько у нас было войск, Дмитрий? Почти двадцать тысяч! А сейчас, дай бог, на ногах тринадцать с половиной стоят, еще полторы тысячи ранены, даже в караул их ставить нельзя. Долго так продолжаться не может. Если подкреплений в ближайшую неделю не прибудет, то татары могут нас опрокинуть и выбить из лагеря. Люди устали, провизии не хватает, сейчас порционы сокращены на треть, – сухо заметил генерал-майор Бутурлин, прибывший в полевую крепость в середине февраля с корпусом из двух солдатских полков и с полутора тысячами донских и яицких казаков.
– Ничего, солдаты положили проклятых басурман много больше, чем мы ожидали, намного больше! Вспомни, сколько их было? Почитай, все сто тысяч вместе с изменниками. А сейчас? Пятую часть хан здесь положил и еще столько же положит, а то и больше. А если подкрепление подойдет, тогда он точно с полуострова не выйдет, ничего не сможет сделать, силенок неоткуда взять. Османы на Балканах армию собирают, не успеют помочь, коли нам придет в голову идея на Перекоп идти, – улыбнувшись, сказал Алларт.
–
– Ничего, государь прикажет, и сквозь татар пойдем, только бы подвоз снарядов нормальный был да провизией обеспечили в должном количестве, а то на сухарях недолго протянешь… – заметил генерал-майор Бутурлин, внимательно глядя в сторону колыхающегося моря остроконечных голов татарской конницы.
С начала строительства полевой крепости (чего уж придумывать про обычный лагерь) на войска начали нападать мелкие банды степняков. Правда, прежде чем они узнали о зимней стройке русского воинства, прошло недели полторы, да неделя, пока командиры татар решали, как лучше поступь с гяурами. В итоге валы и редуты достроили на треть, стены укрепили стволами деревьев, растущих на побережье в маленькой рощице, исчезнувшей под напором русского воинства.
Одна радость у командующего корпусом – артиллерия, которую, казалось бы, просто нереально так быстро провести в эти степи зимой. Два гвардейских полка оборудовали четыре батареи по десять орудий, ожидая, пока подтянутся основные силы. Однако как только пришли солдатские полки великоросских губерний, оба гвардейских полка отбыли, оставив половину артиллерии и почти все снаряды в лагере. Вернувшись через Ка-дак по границе с Запорожьем на территорию России и пополнив запасы, они соединились с полками, вышедшими из Полтавы, и пошли к Чигирину. Оттуда армия генерал-лейтенанта Вейде пошла к Каменец-Подольскому, на соединение с царем и фельдмаршалом.
Драгуны, вопреки многим представлениям, ходили в разведку и малые рейды, пополняя припасами обозные кухни, ежеминутно коптящие черным дымом в лазурный небосвод. Запасенный в Воронеже провиант неспешно двигался по расхлябанным дорогам, кое-где сменявшимся каменными плитами недавно проложенной магистрали. Да-да, магистрали – дорога, начатая пять лет назад, вышла на финишную прямую, и выложенная каменными плитами трасса Воронеж – Белгород – Харьков замерла в преддверии зимы, дожидаясь весны и возобновления работ, до окончания которых осталось всего лишь семнадцать верст… в различных частях магистрали.
Возобновление строительства хороших дорог, как это было при Иване III и Иване IV, начато. Плохо или хорошо? Вроде денег требует о-го-го сколько. Но, думаю, лет через двадцать, когда приезжие купцы смогут проехать по магистрали из Архангельска до Азова, все вопросы отпадут сами собой.
Несмотря на то, что расходы на строительство огромные, царь приказал начать строительство дополнительной пары магистралей: Москва – Смоленск и Рязань – Тула – Калуга. Быть может, этих дорог не было бы даже в проекте, если бы не приятное известие из Англии и Голландии, откуда в сопровождении полусотни солдат прибыл Конон Зотов с почти двухмиллионной казной – украденными у страны деньгами светлейшего князя, неведомо как умудрившегося скопить такое состояние и переправить его за границу. Эти деньги ушли в казну, за исключением одной тысячи рублей Конону и по сто рублей солдатам.