Поступь империи: Поступь империи. Право выбора. Мы поднимем выше стяги!
Шрифт:
Памятуя об указе государя о выкупе государевых холопов и надворных людей, часть солдат передала деньги родственникам, которые после подсчетов в банке смогли в большинстве случаев не только выкупиться, но и прикупить запущенных в народ сельскохозяйственных инструментов. Желающие переселиться на новые земли в Прибалтике получали подъемные и пускались в путь, предварительно собираясь в группы, дабы сподручнее было заселять новые земли. Процесс русификации завоеванных западных земель начался…
Но речь сейчас не об этом.
На горизонте с северной стороны
Долгожданное подкрепление пришло как никогда вовремя. Вот только его заметили не только русские командиры. Всполошились сотни татарских всадников, начав метаться из стороны в сторону, готовясь по дуге обойти секторы обстрела артиллерии.
– Андрей, готовь драгун и казаков, – приказал Людвиг, смотря на приготовления татар. – Обоз и подкрепление нам нужны целыми и невредимыми!
– Будет сделано, ваше превосходительство! – отдал воинское приветствие бригадир Осипов, командуя тысячам всадников: – По коням!
Каждый в лагере знал свое место, как знал и место расположения коновязи, и четвероногого боевого товарища. Драгуны чуть в стороне от казаков шомполами прочистили дула пистолей, нацепили перевязи с саблей или палашом, попрыгали в седла. Казаки атамана Матвеева быстрее великоросских собратьев взобрались на коней и ожидали приказа командира, замершего впереди отряда перед закрытыми воротами.
С наблюдательной вышки за обстановкой на поле боя, перед стенами полевого лагеря-крепости, наблюдали командующий корпусом Людвиг фон Алларт, Федор Матвеевич Апраксин и Борис Бутурлин. Пестрые шапки татар, изредка разбавленные полулысыми головами запорожских казаков, приближались к крепости, постепенно масса воинов расходилась в стороны, огибая полевую крепость на безопасном расстоянии – так им казалось.
– Командуйте, генерал-майор, сейчас вашим орлам все карты в руки, – обратился командующий войсками к Бутурлину.
Тот лишь кивнул, поднес к лицу мутноватое стекло подзорной трубы, посчитал про себя примерное расстояние до врага и подал знак командиру южной батареи. Майор Панин, получивший заранее все инструкции, услышал, как играет полковой трубач – пара коротких и один долгий, пара коротких и вновь один долгий…
– Всем приготовится! Орудия наизготовку, картузы на казну, бочки с порохом подкатить на две сажени к пушкам. Огонь вести только по приказу!
Артиллерийские расчеты, недавно созданные при каждом полку, готовили оружие к бою, последний раз проверяя, все ли в порядке, нет ли нагара на стенках или, не дай бог, не остался ли какой уголек в стволе.
А татарское воинство между тем огибало островок надежности. Но приказа все не было. Майор Панин начал волноваться: все-таки вести огонь по плотной массе – одно удовольствие; пускай для картечи расстояние слишком большое, но бомбами можно задеть сотню-другую степняков, выгадать минуту для подкрепления.
Когда половина раздвоенного войска прошла вдоль крепости на безопасном расстоянии, трубачи
Но выстрелы батарей не остановили многотысячную массу войска Девлет-Гирея.
Отряд Дмитрия Голицына, спешащий в полевую крепость, начал замедляться, перестраиваясь из походного порядка в боевую формацию, на флангах появились драгуны, сзади виднелись крытые обозные телеги.
– Черт! Сучьи дети! Они же могут отбить все наши запасы! Необходимо помочь нашим, иначе татарва закружит их и не пропустит к нам! – бросил Федор Апраксин, сжимая кулаки.
– У нас только три полка в резерве, из них два только что отбили атаку… – тихо сказал генерал-поручик.
– Дай мне их, командир, и четыре сотни казаков, которые не ушли с Осиповым, я сделаю вылазку прямо в центр сброда, они даже опомниться не успеют, – попросил Алларта Федор.
– Хорошо. Вас прикроют орудия, но нужно действовать скорее, через десяток минут татары достигнут позиций князя.
Прикрыв уставшие веки, командующий корпусом откинулся на спинку кресла…
– Рота, целься! – вскинул вверх саблю молодой капитан. – Пли!
– …Целься! Пли!
– …Пли!
Каре русских солдат держалось из последних сил. Два десятка шестифунтовых орудий, стоящих между трехшереножным построением, то и дело выплевывали в скачущих на них татар сотни маленьких граненых чугунных снарядов.
Вой раненых, стоны умирающих, яростные крики сражающихся сливались в один монотонный адский гул. Сотни стрел поднимались в воздух, обрушиваясь на ровные шеренги русских воинов, собирая кровавую добычу.
– Играй «В боевую колонну!»
Генерал-лейтенант Голицын с дрожью в сердце смотрел, как сотни солдат падают на зеленую траву в этой проклятой богом степи, отбивая атаку за атакой. Еще немного, и эта яростная безумная лавина татар прорвет его войско и, вгрызаясь, словно смердящая крыса, проберется в центр их отряда. Но нет! Стоят русские сыны, стреляют и колют штыками неугомонных степняков, тающих под выстрелами, словно лед в жаркий июльский полдень.
Вот заиграла полковая труба, подхватили мотив и литавры драгун. Артиллеристы спешно, на ходу, заряжали картузами с картечью полевые орудия, занимая свои места в новой формации.
– Наши идут, Господи! Наши…
Молодой адъютант, служащий при князе второй год, захрипел и сполз с коня на землю. В шее дворянина торчало оперение татарской стрелы, по зеленому камзолу тек ручеек темно-алой крови.
Дмитрий сбледнул, глядя на умирающего юношу. Не было бы адъютанта – и стрела прилетела бы в его шею. Но не этого испугался князь, он искренне жалел молодого отпрыска знатной семьи, сохранившего в своей душе чистоту и радость служения своему Отечеству, даже несмотря на то, что видел всю грязь и цинизм реальности.