Поступки и их последствия
Шрифт:
И вот очередной трудодень окончен. Голова гудит, как проклятая. Кажется, тронь пальцем — и расколется напополам.
Устала от всего. Не так физически, как морально. Всё надоело. До жути надоело. Думала, переезд поможет — но толку особо нет. Ничего нормального, ничего хорошего. Только руки опускаются… и тот воздух, что дала ностальгия и старые воспоминания, — вот-вот уже закончится.
— Ульяна… Ульяна Балакшина? — кто-то позвал меня.
Невольно задергалась,
Но еще миг — и застыл, не меньше моего, ошарашенный, рядом со мной.
— Привет, — неуверенно, с горечью произнес.
— Привет, — едва слышно, невнятно, машинально шепчу.
— И, вправду, ты? Господи… — лицо его просияло. Стер ладонью (свободной руки) эмоции с лица. И вновь глаза в глаза — а я боюсь даже моргнуть…. чтобы видение не исчезло.
— Что? Не узнала, — рассмеялся вдруг. — Ну да, постарел, испоганился.
— Не особо… — едва различимо шепчу.
— А так это я, — раззадоренный, продолжил. — Илья Захарченко. Помнишь такого? — не унывает, счастливо улыбается.
Такой же красивый, такой же родимый… только глаза какие-то тусклые… грустные, и пару морщинок в уголках…
Как же тебя я могла бы забыть?
Молчу. Пристально вглядываюсь в такое дорогое лицо — и чувствую, что уже задыхаюсь. Но еще… держусь.
— Давно вернулась? Надолго?
(И снова нет сил на диалог).
Может, как-нибудь встретимся? Пообщаемся?
Ну?
Объявили мою остановку.
— Мне пора. Прости…
Силой отрываюсь (вырываюсь) с места. Но у двери разворот — и, пока еще противостою напору толпы, крикнула:
— Рада была повидать.
…
Шаги вперед. Ноги сами тело несут, а голова в тумане, и на глазах слезы.
Господи, и вправду, он… Он же? Не привиделось, не показалось?
Господи, неужели?
…
Ночь без сна. И ни успокоительное, ни снотворное не помогают.
— Уля, что-то случилось? — поинтересовалась мама, зайдя в кухню. Поморщилась та от света.
Беглый мой взгляд на часы над дверью: полчетвертого.
— Все хорошо, мам. Иди, спи. Все хорошо.
Разворот — и вновь уставилась я за окно.
Уже почти светло. Начался новый день.
День, где снова есть он, и есть я. Но нет — мы. И никогда не будет.
Нельзя…. да и упущено уже все.
Так только… былые чувства и ностальгия.
Ошибки прошлого. Чужие решения — и наши разорванные сердца.
Но ничего… уже не изменить. И не вернуть.
Заварить себе кофе — скоро на работу.
Опять рутина. Опять… обязанности и последствия. Опять
Не знаю, с чистого страха… или предчувствия — пропустить свой автобус.
Не хочу… не дай Бог, его снова встретить.
Позвонить маме — предупредить, что задержусь.
Пройтись пешком по знакомым улицам… Обдумать, нужно всё обдумать. Вновь взять в кулак свои эмоции, чувства. Стать жесткой. Снова жесткой — нет слезам.
Как батя — быть глыбой, бесчувственной, каменной глыбой: ведь так проще. Проще, чем создавать и потом решать новые, по сути своей, нелепые, те, которые можно избежать… проблемы.
Но не успела я дойти до своей остановки, чтобы свернуть от нее в сквер, а там и во двор, как глаза мои уткнулись в знакомые очи.
Заметил издалека — и нет возможности, шанса… сбежать. Избежать.
Замерла, пришпиленная шоком к земле.
Жду.
Задергался, зашевелился — подошел ближе.
— Привет, — робко, несмело улыбается. — А здесь… вот.
Вдруг достал из-за спины розу и протянул.
— Тебя жду, — продолжил. — Не злись, пожалуйста…. за настойчивость.
Молчу, потупив взгляд.
— Возьмешь? — и вновь протягивает цветок. — Потом выброси… если не нужен, или мешает, — немного помолчав, добавил. — Не хочу создавать проблем.
Секунды, минуты сомнений — дрогнула моя рука, взяла несмело.
Короткий, неосмотрительный взгляд ему в лицо — но тут же осеклась.
— Спасибо, но не стоило…
— Мы можем прогуляться, поговорить? — и вновь тишина, и снова я утопаю в рассуждениях. — Просто поговорить, Уль…. пожалуйста.
— Я не могу, — едва слышно шепчу.
Робко взгляд ему в глаза, но затем тотчас в сторону. Не имея сил — на противостояние.
— Муж, да? — наконец-то осмеливается на слова.
Кисло улыбнулась.
— Нет.
Вдруг коротко, болезненно рассмеялся.
— Только не говори, что «батя».
Невольно рассмеялась.
А затем поморщилась. Тяжело сглотнула.
— Нет.
— А что тогда?
Тягучая тишина.
Ну, что уже? Чего скрывать.
— Сын.
Разворот. Несмелый, неспешный, — и пошагала прочь.
(Все еще сжимая в руках… его розу).
Глава 7
Призраки прошлого
И снова ночь. И снова сводящая с ума бессонница. Нервы натянутой струной.
Слезы градом.
Сижу опять в кухне, уже не включая свет.
И снова скоро рассвет — за окном сереет.
Уже и отчетливы очертания розы, что я битый час сверлю взглядом. Уже и черный цвет наливается краской. Бордо… краской крови.
Моей, его — испитой, высосанной горем.