Посвящение
Шрифт:
— Позвонили бы все-таки.
— Нельзя, поймите.
— Нельзя?
— Нет.
— Другим можно?
— Кому?
— Другим.
— Другим можно, но, пока гроб пустой, я звонить не стану. Чего это на вас нашло?
Балог с трудом открыл большую, тяжелую дверь ризницы. В глаза ему ударил солнечный свет. «Это я-то сильный? Еле вижу от усталости».
— Плохо тебе? — спросил возница, поджидавший возле телеги. — Выпей.
— Не надо, не надо, — сердито отмахнулся Михай.
Он оглядел церковь снизу доверху,
— Поговорил бы ты с ризничим.
— О чем?
— Чтоб звонил.
— Я ж его не знаю.
— Скажи ему, пускай звонит! Скажи ему, схвати за шиворот и тряхни как следует. Пускай звонит!
Балог ухватился за борт телеги и стиснул его двумя руками. Ему хотелось трясти телегу что было силы, чтобы сорвать злобу.
— Вытри лоб, у тебя пот течет.
Они забрались на козлы, и телега затряслась по ухабам. Михай повернулся назад и погладил гроб. Возница заметил.
— Знаешь, сколько я гробов переправил?
— Нет.
— И я не знаю. Не сосчитать. Не цепляйся за него, ничего ему не сделается. Пусть себе трясется, его сено защищает.
Михай Балог вытер пот рукавом и обхватил себя руками.
— Замерз, Михай? Эге, приятель, да тебя же трясет!
Балог попросил у возницы сигарету.
— Дай, а то свалюсь с телеги.
Они остановились и закурили. Возница заговорил первым:
— Зачем тебе суматоха? Похорони бабу, без шума похорони. Все равно таких похорон, как у больших людей, не устроишь. Устроишь? Не устроишь. Лучше поскорее отделаться. А потом новую бабу искать.
— Не надо мне.
Балог вцепился вознице в плечо и принялся трясти.
— Ладно, ладно, не надо так не надо…
Добрались до дому.
Гроб переносили возница и та женщина, что беседовала с Михаем утром.
— Какой гроб легкий, — сказала женщина. — Совсем как у Аладара.
— Это потому, — ответил возница, — что мы такой же купили.
Гроб поставили на стол посреди комнаты.
— Выйди, — сказала женщина.
Когда Балог вышел, она подняла покойницу и положила в гроб. Накрыла крышкой. Михай стоял за дверью и слышал каждый шорох, слышал стук крышки. Он помнил, что нужно сделать что-то еще, и спросил их, когда они вышли из комнаты:
— Заколотили?
— Нет. Не заколачивали.
— Так ведь надо…
— Если кто посмотреть зайдет, снова открывать будем?
— Кому надо смотреть?
— Мало ли. Ладно, я заколочу, погоди немного. За доставку заплатил? Пару форинтов накинешь, я тебе и заколочу, и во двор вынесу. Чтоб после обеда не возиться.
— Нечего во двор выносить. И Аладара нечего было. Прямо перед похоронами выносят.
— Ладно. Сказать уж нельзя. Ты что, уходишь?
— Надо в поселке спросить, не хочет ли кто попрощаться.
— Нет никого в поселке. Ушли все. Пить пошли.
Михай Балог крикнул женщине вслед:
— Не хочешь еще
Женщина отрицательно покачала головой.
— Ты, Михай, сам взгляни в последний раз.
Они вошли в комнату. Возница осторожно приподнял крышку гроба и немного подождал.
— Знаешь, кабы ты умел молиться, так помолился бы. Да тебя не учили.
— Нет.
Возница подошел к окну, отодвинул занавеску и стал разглядывать озеро.
Михай Балог смотрел на руки жены, на ноги в черных чулках. Чулки были плохо натянуты. С утра лицо покойницы изменилось. Утром не было видно зубов, а теперь — все наружу… Черный платок сполз на лицо. «До чего же худая была, до чего же худая».
— Да, вот она смерть-то, — сказал возница только для того, чтобы нарушить молчание. — Не хочешь в гроб чего-нибудь положить?
Михай вдруг вспомнил о свитере, недавно привезенном жене. Она ему так обрадовалась. Он принялся искать. В шкафу свитера не было, Балог искал повсюду, даже под кроватью. «Украли свитер».
— Вчера украли.
— Что?
— Свитер. Погоди чуток, к соседке сбегаю.
Женщина, муж которой сидел в тюрьме, спокойно ответила:
— Не видала я никакого свитера.
Он вернулся домой.
— Нету.
— Ладно, тогда я заколачиваю.
Балог вышел во двор. «Надо бы присесть, а то на похоронах свалюсь».
Он сел на землю. Перед ним был кустарник, за ним недвижно стояли деревья, а где-то там, еще дальше, простиралось озеро. «Большое озеро, я только сегодня понял, до чего оно большое».
Он встал, спустился к озеру и вымыл лицо. Издали вода казалась грязной, но в ладонях была совсем прозрачной.
Он умылся, и ему как будто полегчало, только спина болела.
«Надо ноги помыть».
Он снял ботинки и опустил ноги в воду.
— Готово, — сказал за его спиной возница и попросил денег.
— Возьми в куртке.
Возница наклонился, поднял куртку и вытащил из внутреннего кармана деньги. Пересчитал, снова залез в карман и положил куртку обратно.
Пока Михай Балог надевал ботинки, возница ушел. «Пора бы могильщикам быть», — подумал Балог.
«Палинка, надо срочно палинки купить».
Он бежал по проселку, задыхался, дорога пылила под ногами. Спотыкался о кочки. Мытье пошло насмарку, он снова весь вспотел. «Стыда не оберешься, коли они придут, а мне и угостить нечем».
Пол в магазине блестел от масла. Балог поскользнулся и ухватился за печку.
— Литр палинки мне.
— Литр палинки.
Он полез во внутренний карман. Денег не было. Он обшарил все карманы один за другим. Ощупал брюки, куртку.
— Нет денег — нет и палинки.
Это Балог понял.
Он беспомощно стоял посреди магазина, не зная, куда податься — к выходу или к прилавку.
И тут он вспомнил о вознице.
«У него глаза бегали».
Он вспомнил: телега стояла возле дома соседки.