Потаённый уголок: акт первый
Шрифт:
На этой ноте мы закончили репетицию. Режиссёр дала Насте пакет, куда они сложили костюмы, и стали собираться. Сегодня мы вообще молодцы, успели сделать больше, чем за всё прошлое время, и тут, наверное, сказывалось отсутствие в этот день Валентины Андреевны, что до меня дошло только сейчас. Режиссёр и правда никуда не смылась, всё время была с нами, и это наводило на мысли, что она избегала её, возможно, они раньше знали друг друга, и теперь режиссёр не хотела показываться ей на глаза. Ещё один вопрос, на который стоило бы найти ответ.
И
– Я готова!
– чуть ли не козыряя, сказала Настя, набросив на спину рюкзак и схватив пакет.
Стас тоже уже был готов выходить, а я медлил, ждал этого момента, чтобы сказать им:
– Вы пока выходите, я вас сейчас догоню.
И сразу наткнулся на хмурый взгляд Насти, который скользнул сперва на меня, потом на нашего режиссёра. И о чём она там думает только?
– Я вас сейчас догоню, - повторил чуть настойчивее, глядя на Настю, а она, что-то подумав, сразу улыбнулась мне, махнув рукой.
– Погодите, - попросил режиссёр, останавливая уже намылившихся выходить Стаса и Настю. Те остановились и обернулись, как и я, а сам думая, зачем она это сделала, неужели не хотела оставаться со мной наедине?
– Завтра можете не приходить, воскресенье, если вдруг что. Я точно не приду. Займитесь лучше зубрёжкой и костюмами, у нас не так много времени осталось. Всё.
Я, похоже, думаю чересчур много и не том. Хорошо, что завтра выходной, может отдохну от подобных мыслей.
Они ушли, сказали, что ждут меня внизу. И вот я остался один в драмкружке с девушкой, которая погибла несколько лет назад и вернулась. От этих мыслей и от того, что я остался с ней наедине, у меня похолодело в груди и сердце сжалось в комок. Я уже жалел, что не пошёл с друзьями, определённо жалел, не зная, как вообще себя вести и начать разговор. Просто медленно копался в своём рюкзаке, оттягивая разговор, как болван какой-то.
И мою нерешительность, похоже, заметили. Она отложила свои вещи и направилась ко мне, встала, задрав голову и глядя на меня так, словно я совершил что-то плохое. Хотя по её взгляду сложно было вообще что-то сказать, но в нём чувствовался интерес.
– Ч-что?
– Ты почему тут мнёшься?
– спросила она просто и не задумываясь. Хорошо иметь такой язык, можно спросить всё, что захочешь и как захочешь.
– Я не мнусь... собираюсь просто, - прозвучало не убедительно, я бы точно не поверил.
– Ты уже собрался. Почему не пошёл со всеми?
– Я...
– похоже, я безбожно фейлил и мне стоило найти нужные слова, или валить отсюда, пока не испортил всё.
И я сделал то, что сделал - глупо посмеялся, застегнул рюкзак и забросил его себе за спину, направившись к двери. Со стороны это наверняка выглядело как трусость, но ничего не мог с собой поделать, лучше бы спросил её имя при всех, всё
И последнее в итоге перебороло во мне другие чувства, я остановился у дверей и медленно и всё ещё неуверенно, обернулся:
– В... вообще я хотел тебя спросить...
– Что именно?
– Твоё имя.
– А я так до сих пор не сказала?
Она удивилась, глаза оживились, растеряли свою сонливость. Я согласно кивнул и замер, сглатывая слюну, понимая, что сейчас всё и услышу.
– Иногда моя голова самое важное забывает. Прискорбно, - ответила с извинением в голосе, и глупо стукнув кулачком по макушке, как это показывали в некоторых мультиках, изображая так свою глупость.
– Снежана. Меня зовут Снежана.
С - подумал я, и попрощавшись, вышел.
Что сказать, я узнал, что хотел, и это совпадало с первой буквой, написанной на той тетради - С. Только автора сценария звали Света, а сегодня я услышал другое совсем имя - Снежана. Можно было махнуть рукой, сказать, мол, ошибся я, навыдумывал тут всякой ерунды, а она не та погибшая девчонка, с кем не бывает. Только сомнения оставались, как и то, что я уже знал о ней и видел. К примеру, откуда эта Снежана могла знать то, что должна была знать девушка по имени Света, к примеру, где лежат костюмы? Да и она сама сказала, что положила их туда. И многое другое. Хотя не подходит ей такое яркое имя, чего уж, с её невыразительными эмоциями Снежана самое то, это точно.
Но принять это я не мог, сам убедил себя, что она соврала, что зовут её иначе, и избавиться от этой мысли уже не мог. Просто не получалось теперь поверить, хоть тресни. Но что делать с этим знанием, хоть расколись на множество осколков, я не знал! И что с того, что я знаю? Без неё, кем бы она там ни была, я не смог бы вернуть драмкружок, и Настя не плясала бы сейчас как заведённая от счастья, что её мечта близка к исполнению. Про Стаса говорить не берусь, он просто рад, что может помогать сестре, да и, наверное, что так близок к Виктории Андреевне, хоть и совсем чуть-чуть. А я не вляпался в неприятности, которые могла устроить Настя... хотя проблем от этого меньше не стало. Чего-то плохого наш режиссёр нам не принёс, только радость и счастье, вот только чего она хочет?
Сколько не задавай я себе этот вопрос, ответа на него найти не мог, да и не знаю, как. И зачем, что мне с этого? Я просто не мог выкинуть эту мысль из головы, и всё.
– Ух, похолодало, а отопления ещё не дали. Но это не важно, сегодня ночь спать не буду, а разберусь с этими костюмами! Завтра воскресенье, так что можно.
Мы шли по улице домой, уже стемнело, но Настю это не сильно беспокоило, и потому, не особо думая, она шагала по бордюру, заглядывая в пакет с нашими костюмами.