Потерянное одиночество
Шрифт:
– Мой гость уже ушел?
– Да, мэм.
– Хорошо.
Путь свободен, я нашла какую-то папку, прижав ее к животу прошла мимо Алекса, старшего ночной смены, и оказалась в своем переулке. Привычный подъем по лестнице и я дома.
Лиан вышел заспанный, услышав, что я пришла.
– Спать, живо! – я закрыла нашу связь наглухо, - Эту ночь с цветами. Восстанавливайся.
Я мимолетно поцеловала его, не боясь, что он что-то почует, силу я успела привести в порядок, и он, успокоенный, ушел в свою комнату.
А я пошла на кухню за чаем и медом, в надежде, что они помогут забыть гадкий
Проснулась я от того, что Лиан тихо зашел в мою спальню, принеся с собой свежесть лугового утра, и привычно устроился внизу. Вдвоем мы подремали еще с часик, а проснувшись окончательно, я принялась играть с его волосами, для него это послужило сигналом к действию.
Опять поцелуи-подарки в живот, он уже сам знал, когда остановиться, и я полностью отдала ему контроль над происходящим. Вновь уютные порции силы, как дуновения свежего ветерка между нами. Они делятся пополам, словно пирожное, съедаются с удовольствием, и мы тут же принимаемся за следующее. Все было идеально, все было так как я хотела. Лиан остановился, как только почувствовал усталость, и я была благодарна ему за это. Я была благодарна за все… Сердце сладко сжалось и белая сила, взявшись ниоткуда, выплеснулась цветком-облачком, окутав Лиана.
Он удивленно уставился на меня своими огромными сверкающими глазами, по чуть-чуть принимая подарок.
– «Пати?» - с надеждой спросил он.
Я не понимала о чем он спрашивает, и Лиан увидел это непонимание.
– «Пати, забери половину» - чуть грустно попросил он.
Я послушалась. Мы поделили этот огромный сказочный торт из света, тепла и радости и, объевшись, улеглись рядышком.
Когда каждая клеточка тела перестала петь как весенняя пташка и звенеть как ручеек, когда мысли вернулись в голову, потеснив блаженную пустоту, я вспомнила о вопросе Лиана и захотела объяснений, но он еще не пришел в себя. Уютно устроив щеку в моей ладони, он бездумно водил пальцами по руке, а сверкающие крылья мерно двигались, разбрасывая искры силы, из-за этого воздух в комнате стал как на лугу после дождя.
– Лиан, - мягко позвала я.
– М? – глаза пьяные-пьяные.
– «О чем ты спрашивал»?
– «Спрашивал? А… Я подумал, что ты передумала и захотела сделать ребенка. Мне.»
Мой мозг завис, как зависают компьютеры, не в силах осмыслить услышанное. Но все же, постепенно смысл сказанного дошел.
– «Я не хочу ребенка. Сейчас» - осторожно сказала я.
– «Угу, я понял. Догадался, что ты это случайно», - Лиан оставался все таким же пьяным и чуть сонным, - «Но это было так похоже… Не думал, что вспомню…»
– «Вспомнишь что?»
– «Мы ж первые… От нас все флерсы, от нас и Матерей… Думал, что забыл…»
– «Спи, мой хороший»
– Угу… - и он отключился совсем.
У меня возникло четкое ощущение, что я несусь на взбесившейся лошади, моя жизнь несет меня, не разбирая дороги, события за событиями – одно неверное движение и я на земле, со сломанной ногой или шеей, как повезет. Почему-то это не пугало. Совсем. Может, я устала бояться и осторожничать? «А может, это переизбыток белой силы, отключающий самосохранение» - выскочила вдруг мысль, похожая
Ох… Лиану спать лучше с цветами, а не здесь. Что же делать?
– Лиан… Лиан…
Спит и только крылья чуть шевелятся – работают, превращая белую силу в салатовую. Чувствуя себя донельзя странно и дико, я осторожно посадила его, взяв за плечи, а потом подняла и поставила на ноги, он не проснулся лишь попытался упасть, я удержала и в конце концов взвалила его на плечо. Он был легкий, но отнюдь не невесомый, с такой ношей я без проблем миновала двери и коридор, и, занеся в комнату, так же постепенно опустила его на топчан. Хоть бы нахмурился что ли, но нет, мордашка безмятежная как у маленького ребенка.
Лиан… Я не могу понять, как к нему относиться. Ребенок, дитя? Но иногда он напоминает старика, и бывает мудрее меня. Мужчина, любовник? Почти любовник… Не могу я относиться как к мужчине к тому, кого ношу на руках…
Ладно, как я отношусь к Лиану, вопрос из ряда риторических. А меня ждет грубая реальность в виде присмиревшего, я надеюсь, волка.
Придя на работу, я первым делом отправилась на кухню, за привычным завтраком – фрукты и пирожное. Поль, наш шеф-повар, как всегда ругался с помощником. Вообще то он Пол, но требует, чтоб его звали на французский манер.
Я поцеловала его в щеку, и он замолк на полуслове.
– Пати, вот твой завтрак, - Поль единственный, кому дозволено фамильярничать.
– Угу. Merci.
Поймала благодарный взгляд от младшего повара…
Поль божественно готовит и умеет управляться со сложным хозяйством кухни, но излишне эмоционален и культивирует в себе это, считая свои истерики проявлениями творческой личности. Даже Дениз не всегда может справиться с очередным скандалом, когда ей под нос суют завядшую зелень или подванивающую креветку, в таких случаях всегда ищут хозяйку, меня. «Мисс Дженьювин, Поль опять расстроен» - это пароль, значит надо идти на звук и утихомиривать гения от кулинарии.
Я съела свой завтрак и крутилась по кухне в поисках вкусненького… О, штрудель с лимоном…
– Нет! – раздался окрик достойный сержанта, это Поль заметил мой пристальный взгляд.
– Мне надоели шоколадные пирожные, - робко заявила я.
– Неужели? А что ты жуешь сейчас?
Жевала я именно шоколадное пирожное, поэтому обижено надулась. Это сработало, как всегда.
– Хорошо, что ты хочешь? Штрудель?
Я задумалась.
– Яблочный пудинг с корицей.
– Хорошо. Тебе принесут его в кабинет, а сейчас оставь кухню!
Я запихнула последний кусок в рот и, оставив грязную тарелку, покинула вотчину капризного мэтра.
Настроение преотличное…было испорчено, как только я заглянула к Дениз, она сидела обставленная огромными корзинками с розами – белыми, бело-розовыми и розовыми.
– Мисс Дженьювин, это все от мистера Седрика, - хмурясь, сообщила она.
– А что тебя раздражает? – спросила я.
Дениз поборолась с собой, но ответила, она всегда отвечает на вопрос и всегда говорит правду – отличное воспитание.