Потерянное сердце
Шрифт:
Она ставит их на журнальный столик передо мной и бежит в ванную, откуда возвращается с двумя стаканами.
— Мы никогда не пили вместе, — говорю я ей, посмеиваясь.
— Я не могу потерять свою стипендию из-за дурацкой вечеринки в средней школе, — издевается она над идеалами семнадцатилетней Кэмми. — Теперь я знаю, что стоило это попробовать. Хотя бы разок.
— Никогда не поздно наверстать упущенное, — говорю я ей.
Я делаю ужасный коктейль из содержимого бутылочек и вручаю ей
— За Эвер, — говорит она, касаясь стаканом моего.
— За Эврифин.
Глава 17
Обычно после такого дня, как сегодня, я стараюсь улечься спать как можно быстрее, чтобы завершить день и запечатать его в своем мозгу, в той коробке, где написано «никогда не вспоминать». Но сегодня или завтра — какой бы день это ни был — еще не закончилось, и я не уверен, что буду сожалеть об этом. Сегодня кто-то словно начал заново собирать мою жизнь.
— Помнишь ту ночь, когда мы ходили в старый фермерский дом? — говорит Кэмми, хихикая в кулак.
— О, Боже, мы чуть не попались в ту ночь, — добавляю я. — Вероятно, это было не лучшее место для свидания... особенно после того, как мы узнали, что кто-то вроде как живет в этом доме.
На щеках Кэмми вспыхивает румянец.
— Хорошо, что полицейский был новенький и не знал моего отца, — говорит она.
— А что, если бы он знал твоего отца? Что, если бы твой отец знал, кто я? Я никогда не понимал, почему ты не рассказала обо мне родителям до того, как забеременела. Это меня напрягало, — говорю я, наполняя свой стакан бурдой, которую мы наколотили.
— Это было не из-за тебя, ЭйДжей, — говорит она, откидываясь на диванную подушку. — Мне не разрешали встречаться. Мама и папа старого воспитания. Они сказали, что я должна подождать, пока мне не исполнится восемнадцать.
— Старое воспитание? — смеюсь я. — И в то время молодежь «встречалась» задолго до восемнадцати. Но тогда просто не говорили об этом.
Она пожимает плечами.
— Я понятия не имею, в чем было дело, хотя, если бы я слушалась их...
— У нас бы не было Эврифин, — заканчиваю я за нее.
Кэмми поднимает свой стакан вверх, как будто произносит тост, и опускает его.
— Я так люблю ее, — говорит она. — Удивительно, как все эти чувства пришли ко мне. Это словно магнетическая связь.
— Да, — говорю я, громко выдыхая. — Я знаю кое-что об этих мгновенных магнетических связях.
Я имел в виду именно то, что сказал, но на сей раз речь шла не об Эвер.
Кэмми прочищает горло и прикладывает ладонь к своей щеке, точно зная, что я имел в виду.
— ЭйДжей, — вздыхает она.
— Кэмми, — имитирую я ее тон.
— Ты ни капельки не изменился, — тихо говорит она.
— Ни капельки, — подтверждаю я.
— Хотя ты уже не такой веселый, как раньше, — говорит
Последние пару лет я пытался сохранить свое чувство юмора, но увы.
— Мне жаль, что ты не был счастлив. — Она смотрит в свой стакан и делает еще один глоток.
— Мне жаль, что ты не была счастлива. Все, чего я хотел, это чтобы ты жила так, как хотела.
— Я думаю, все случается не просто так.
— Я думаю, ты права.
Мое сердце стучит, дыхание замирает, а нервные окончания словно пробуждаются ото сна, пронизывая каждый миллиметр моей кожи. Все тело болит. Разум отгораживает себя от рациональной своей части — от причин, по которым я должен объясниться с Кэмми и просто поехать домой. Я ставлю стакан на журнальный столик и опускаю голову, борясь с тяжелыми мыслями. Прерывая мою внутреннюю битву, Кэмми кладет руку мне на спину.
— Ты в порядке?
— Нет. — Я качаю головой.
— Я что-то не то сказала?
Поднимаю голову и вижу ее лицо так близко. Хватаю за плечи и с силой прижимаю к дивану. Кэмми распахивает глаза, глядя на меня с удивлением и, как мне кажется, с надеждой. С трудом сглотнув, я прижимаюсь к ней, опустив одну ногу на пол, а ладонями обхватив ее лицо. Ее грудь быстро вздымается и опускается, и я слышу, как она нервно сглатывает. Наклоняюсь вперед, и вот уже мои губы очень близко, меньше чем в сантиметре от ее губ. Я чувствую привкус ликера в ее дыхании, и в глазах Кэмми я вижу, что она готова. Ее ресницы трепещут на румяных щеках, и сердце мое начинает неистово колотиться. Оно просто может взорваться.
Как бы трудно это ни было, я нахожу в себе силы остановиться, прежде чем все зайдет дальше. Сейчас неподходящее время для чего-то такого.
— Я хочу сделать все правильно. — Обхватив ладонями щеки Кэмми, я поглаживаю кожу подушечкой большого пальца и прижимаюсь губами к ее лбу. — Сначала мне нужно разобраться с моим браком, или его отсутствием.
Кэмми откидывается на подлокотник дивана. Она выглядит смущенной.
— Мне так жаль, — говорит она едва слышно.
— Нет, не извиняйся. Ты ведь понимаешь?
— Да, ты прав. Я не хочу быть «другой женщиной», — говорит Кэмми, стягивая воротник своей блузки.
Я издаю тихий смешок.
— «Другая женщина»? Ты не можешь быть «другой женщиной», и потому мне нужно разобраться со всем этим.
Кэмми торопливо кивает.
— Да, конечно.
— Это ужасно, что я не был с ней в больнице сегодня вечером? — спрашиваю я ее.
— Я не знаю, — говорит она. На лице Кэмми сочувствие. — Если бы это был какой-то нечастный случай, я могла бы усомниться в твоем благоразумии, но она, очевидно, имеет дело с чем-то, чего не может объяснить. Может, Тори даже не знает, что ее беспокоит. Хорошо, что ей помогают.