Потерянный король
Шрифт:
– Вот так повезло, - удивленно проговорил Вернигор и осторожно приподнял голову наместника.
Лицо Роальда, залитое кровью из раны над левой бровью, вдруг исказила гримаса злости и досады, хотя оно было бледно и казалось безжизненным.
– Ты считаешь, повезло?
– прорычал он с закрытыми глазами, - Все мои воины перебиты, у меня отобрали оружие, доспехи, коня увели! А тут еще и ты!
– Так ты не рад меня видеть?
– удивился Вернигор, ножом распарывая кожаные ремни, которыми был связан наместник.
Когда путы спали, Роальд со стоном повалился на плечо Вернигора.
– Рад-то я рад, - сквозь зубы ответил аладанец, - Но мог бы заявиться и пораньше.
На помощь Вернигору подоспел Вед, вдвоем они перенесли наместника и усадили на расстеленный плащ.
– Сейчас мы тебя перевяжем, будешь как новенький, - пообещал Вернигор, расшнуровывая куртку Роальда и расстегивая на ней ремешки, - Ваше высочество, будьте добры, принесите мою сумку с бинтами и лекарствами. Она у Толстушки на боку.
Роальд наконец открыл глаза.
– Так принцесса еще с вами?
– спросил он, - Какого черта вы притащили ее в это гиблое место? Ого, у вас дракон!
– Если будешь себя хорошо вести, он тебя прокатит, - пообещал Вернигор.
Эйнифар подошла к ним с сумкой в руках. Динина принесла один из своих дорожных мешков, в котором лежала торбочка с лечебными армаисскими снадобьями.
– Мы сами его перевяжем, - сказала Эйнифар.
– Еще чего!
– воспротивился Роальд.
– Больше ничего, - спокойно ответила принцесса и жестом повелела Вернигору и Веду отойти.
– Все армаисцы лошадники, - ухмыльнулся Вед, - Может, и тебя вылечат, господин.
Принцесса со служанкой уселись на плащ рядом с Роальдом, быстро стянули с него рубашку и занялись его ранами. Наместнику Таладара и Южной Аладании оставалось только хмуро отводить взгляд и скрипеть зубами с досады.
– Куда же вы направляетесь на своем драконе?
– спросил он Вернигора, когда Эйнифар и Динина перевязали его и помогли снова одеться.
– В Азатан, - ответил Вернигор, - Поедешь с нами или высадить тебя возле ближайшей деревни?
Роальд опустил голову.
– Куда я пойду? Я потерял отряд. Я не смог доставить к королю принцессу. Я опозорил свою воинскую честь. В общем, - последние слова дались ему нелегко, он долго медлил прежде, чем их произнести, - Возьми меня в плен, Вернигор. Позволь мне ехать с тобой в Западные земли. Быть пленником вашего гроссмейстера не так стыдно, как просто изменником.
– Гроссмейстер почтет за честь, держать у себя такого пленника, как ты, - кивнул Вернигор и хлопнул его по плечу.
– Больно же!
– скривился Роальд.
– Ладно, едем, - молвил Вернигор, помогая ему подняться на ноги.
– А мои воины?
– возразил Роальд, - Я не могу уехать, не придав их достойному погребению.
– На это нет времени, - покачал головой Вернигор, - Но мы их не бросим. Мы поручим твоих бойцов жителям соседней деревни. Я заплачу, чтобы твоих товарищей похоронили с подобающими почестями.
– А вот за это спасибо, - с признательностью прошептал Роальд; он окинул взглядом своих погибших друзей, и в его темных глазах блеснули слезы, - Знаешь, Вернигор, ты не такой, как я думал. Прости, что я назвал тебя вором.
– Я подумаю над
Дракониха легко подняла пятерых седоков вместо четырех. Вместе с раненым Роальдом ехать было тесновато, но все путники почему-то обрадовались, что он к ним присоединился.
Путешествовать с Толстушкой было просто чудесно. За день на спине дракона путники преодолевали огромные расстояния, какие были не под силу ни конному, ни пешему. А вечером, когда приземлялись на ночлег где-нибудь подальше от жилья, дабы никого не напугать, Толстушка по просьбе Вернигора разжигала огонь в костре, горячим дыханием кипятила суп, растапливала снег для чая и даже согревала Роальда, которого из-за ранений мучил озноб. За три дня Вернигор и его спутники добрались до Западных земель. К вечеру третьего дня, когда в небе уже гас закат и загорались звезды, перед ними показался Азатан. Силуэты каменных столбов, на которых он возвышался, казались в темнеющем небе грозными башнями замка-великана. Их верхушки были увенчаны огнями домов, точно праздничными гирляндами, а мосты свисали между ними, как затейливое кружево.
– Это ваша столица?
– спросила Динина, выглядывая из-за спины Веда, - В жизни не видала ничего прекраснее! Даже наш родной Алзарин не так красив. Что скажешь, господин наместник?
– Таладар - самый лучший город на свете, - угрюмо молвил Роальд, сидевший на драконе последним, позади служанки, - Это, во-первых. Я его больше не увижу - это, во-вторых. А, в-третьих, не ерзай, девочка, ты меня столкнешь.
– Не дерзи мне, Роальд!
– вздернула нос Динина, - Я - благородная дама, а ты - всего лишь воин на службе у короля Гвидо.
Пока она препиралась с аладанцем, принцесса, сидевшая между Вернигором и Ведом, обернулась к последнему и негромко произнесла:
– Все изменится, когда мы прибудем в дом гроссмейстера. Мне очень жаль, Вед, но Динина права. Она - благородная дама и, как и я, не вольна в выборе супруга. Пожалуйста, помни об этом.
– Не знаю, о чем вы, госпожа. У нас не было и речи о женитьбе, - язвительно усмехнулся Вед, но, тем не менее, закусил губу с досады и больше не проронил ни слова.
Уже совсем стемнело, когда путники подлетели к Азатану, и Толстушка сделала круг над самой высокой башней города. Стражники на стенах подняли луки и арбалеты при виде дракона, но кто-то узнал почтовую дракониху Вернигора и его самого, восседающего впереди с поводьями в руках. Воины приветствовали возвращение гроссмейстера радостными криками.
Час спустя после возвращения, Вернигор явился в покои, отведенные в замке гроссмейстера армаисским дамам. Обе они - и госпожа, и служанка, встретили его в горнице, стены которой были завешаны гобеленами, а пол устлан медвежьими шкурами. Принцесса сидела в деревянном кресле с высокой спинкой, а Динина ворошила щипцами поленья в камине.
– Спасибо, что согласились принять меня, ваше высочество, - сказал Вернигор, с поклоном останавливаясь в дверях, - У меня для вас две новости, и обе неплохие. Короля Налдара известили о том, что вы в безопасности и скоро вернетесь под его кров. А гроссмейстер приглашает вас отужинать с ним, если, конечно, вы не очень устали с дороги.