Потерянный Рай
Шрифт:
– Я ребенка хочу Теа, понимаешь, – погладил Александр ее челку на лбу и голове ладонью своей правой руки, – а у тебя уже есть дочь, и ты вряд ли захочешь второго ребенка.
– Какой же ты дурачок у меня, почему бы и нет, если я родила дочь своему не любимому мужу, то почему не рожу тебе, любимый мой, – пояснила Теа.
– Не знаю, Теа, все так быстро и молниеносно произошло между нами, я не могу так быстро, прости, мне нужно время, чтобы все это переварить внутри себя и осмыслить, – пояснил в свою очередь Александр, – а ошибаться перед тобой и
– Какой же ты у меня дурачок, – улыбаясь, потянулась Теа снова к лицу Александра, переставляя обе руки за его голову.
Александр нежно потянулся к ее губам и поцеловал ее.
Его аура излучала взаимную любовь, волны которой четко улавливала душа Теи. Но чувствовалось, что что-то сдерживало его все равно, словно в нем происходила жестокая борьба между его душой, чувствами и разумом, мыслями.
Оторвавшись от ее губ и все еще продолжал держать в своих сильных руках ее головку, он пристально посмотрел в ее глаза.
– В любом случае, тебе придется еще пойти вместе со мной к одному человеку, – пояснил Александр.
– К какому еще человеку? – улыбаясь, поинтересовалась Теа, – зачем ставить между нами кого-то, Сандро, ты что, все еще не вышел из детского возраста?
Отрезвись, Сандро, ведь ты на двенадцать лет старше меня, мы совпадаем с тобой и по гороскопу, и по зодиаку, и в нас течет почти одна и та же кровь, у нас общие родственники, у нас с одинаковой частотой бьются наши сердца и вибрируют с такой же одинаковой частотой наши души. И вот я стою перед тобой, твоя любовь, твое счастье и твоя судьба, возьми меня, я твоя и я все сделаю для тебя, слышишь, все, любимый, – попыталась убедить Теа Александра.
– Если все, тогда и то, о чем я прошу тебя пойти прежде всего вместе со мной к одному человеку, – упрямствовал Александр.
– Понятно, – с грустью произнесла Теа, – вина и причина всего твое вероисповедание и твоя религиозная конфессия, – уточнила Теа.
– Но ведь она была и твоей когда-то, зачем ты ее предала? – поинтересовался Александр.
– Потому, что нашла в ней многих недостойных людей, – пояснила Теа.
– Ты бы была достойной среди них, кто тебе помешал в этом, предательница.
Постепенно любовный тон беседы перерастал в конфликтующий.
– Нет, я не предательница, я последовательница истины и ее единственно верного пути.
– Вы мученики, все, ты и вся твоя секта, – раздраженно бросил Александр.
– А вы следующие неверным путем, – отпарировала Теа, – сказано ведь было, что кто не против меня, тот со мною. Значит все, что от тебя требуется, всего лишь незначительная толерантность и религиозные пути, выбранные нами ничего общего не имеют, с нашими чувствами и с нашей любовью.
– Ошибаешься, любовь – это когда двое смотрят в одну и ту же сторону и одинаково воспринимают видимое.
– А что же тогда было сегодняшним вечером, наши объятия, поцелуи? – екнуло сердце у Теи.
– Страсть, наверное, – попробовал Александр перебороть свои чувства и зов своего сердца, которое
– Подонок и мразь, – наградила Теа сильной пощечиной Александра и поспешила от него убежать к себе домой.
Александр долго стоял остолбеневший на одном и том же месте и смотрел вслед убегающей от него лисицы любви.
– Убегающая лисица, – вспомнил он известную мелодию, известной рок группы своей молодости, причем в лисице он видел сейчас не только ее, но и чувства к ней, и минуты, проведенные сегодня вместе с ней.
Но все это было давно, в прошлом, почти десять лет тому назад, а сейчас она, убитая горем случившегося, возвращалась на работу, к своей почти столетней старушке за которой она ухаживала, и к своей близкой подруге Джулие, которая согласилась подменить ее всего лишь на один час, пока она успела бы навестить своего лечащего врача.
– Ну что, как дела, что доктор сказал? – нетерпеливо поинтересовалась Джулия у Теи, не успела она войти в дом.
– Плохи мои дела, Джо, вернее наши с доктором опасения полностью подтвердились, – уныло бросила Теа своей подруге, снимая обувь и маску с лица.
– Онкология? – грустно переспросила Джулия.
– Да, – утвердительно ответила Теа.
– И что теперь?
– Теперь только химия, повторная операция не имеет смысла.
– Каковы наши шансы, что доктор сказал на этот счет?
– Фифти-фифти, пятьдесят на пятьдесят.
– Ну ничего, прорвемся, Теа, – попробовала утешить подругу Джулия.
– Да плевать мне на это, Джо, даже если и не прорвусь, – пояснила Теа, – только вот что будет с моей дочерью и ее семьей, с моим отцом, у них ведь кроме меня никого нет.
– Как нет, а зять? Во-первых, а потом все будет хорошо, Теа, вот увидишь, главное только верить в свое выздоровление и слушаться доктора.
– Зять, конечно же, у нас хороший парень, но слишком молодой и не опытный в жизни, и работа у него тоже от случая к случаю, а отец, оставшийся в деревне один, тоже не великая подмога и для них, и для себя тоже. Ладно, Джулия, что будет – то будет, ничего уже не поделаешь, иди на свою работу, и так я опоздала со своим возвращением и задержала тебя, вот видишь, и моя бабка уже почуяла мое возвращение и с невнятными криками зовет меня. Иди, родная, иди, и большое спасибо тебе, только попрошу тебя, пока ничего не говори Иону и твоему мужу тоже, когда время придет, сама ему все скажу, обещаешь?
Джулия утвердительно кивнула головой и покинула дом, в котором работала ее подруга.
– Ма-ма, ма-ма, – продолжал жалобно звать свою оставшуюся единственную смотрительницу голос старой, больной женщины.
– Что, моя хорошая, что, моя родная, – подбежала к ней Теа и, обняв ее за грудь, попыталась посадить лежачую на кровать и облокотить ее спиной к изголовью кровати. – Бросила тебя, твоя приемная дочь без внимания да?
– Путана, путана, – едва внятно произносила злобно больная и царапала свою смотрительницу за ее руки что было сил.