Потерянный Рай
Шрифт:
– А смысл? Смысл-то какой?
– Что значит какой? Ты ведь знаешь, что я жить без тебя не могу.
– Так живешь ведь.
– Живу, а что за жизнь без любви?
– Об этом раньше нужно было думать, как быстро все меняется, – подумала Теа.
– Раньше, так если раньше не думал, значит, и сейчас не делать мне этого?
– Что ты хочешь, Сандро, от меня?
– Тебя, твоих слов, твоего голоса, твоей улыбки…
– Я была у тебя в руках, и ты нас отверг и бросил на произвол судьбы, а теперь достаешь меня.
– Ты прекрасно знаешь,
– Ну произошло-произошло, что теперь, зачем же ворошить нам прошлое. Смысл-то какой?
– Опять ты заладила со своим коронным вопросом. Да не ищи ты смысла в нашей бессмысленной жизни. Ты мне запала очень сильно в душу и сидишь там глубоко, глубоко и прочно, и никак тебя выбросить оттуда не могу, понимаешь, и чем больше и дольше ты игнорируешь меня, тем больше меня тянет к тебе. Ты хочешь, чтобы у меня сердце разорвалось на клочки?
– У меня муж, Сандро, вторая семья.
– У тебя все второе в жизни, второе имя взяла себе, вторая родина, второй муж, вторая семья, второе вероисповедание.
– Вероисповедание не трогай пожалуйста, я ведь просила тебя не касаться этого вопроса при мне никогда.
– Твои сладкие губы, голубые прослезившиеся глаза, твои объятия и поцелуи, стрелой вонзившиеся в мое сердце и душу… Я не могу жить ни с тобой и не без тебя, Теа. Вернись к своему первоистоку, первой изначальной вере. И ты сможешь вернуть себе все: и родину, и семью, и имя, и любовь, и возможно и меня. Ты словно все время убегаешь от самой себя и от всего того блага, которое окружало тебя так, любовно и бережно оберегала тебя.
– Да уж, такая я, ты прав, возможно в том, что одного для мня всегда мало, и сегодня у меня всего по два. А почему ты, по сей день один, никого нет рядом с тобой, у тебя ведь все по одному, в отличие от меня?
– Один как прежде и спасен! А как ты думаешь, почему? У меня и любовь одна, настоящая и единственная, это ты, все остальное вариации.
– Ты знаешь, мне кажется, что даже если все можно было бы вернуть обратно, то ничего бы не изменилось.
– Возможно, но чувства к тебе остались бы прежними.
– Хватит, Сандро, мне и так не хорошо, а тут и ты еще достаешь меня, медленной пулей таранишь сердце мое. Не пользуйся плохо тем, что и ты мне не безразличен.
– Скажи мне, что тоже любишь меня, как и прежде.
Последовала долгая пауза в ответном сообщении.
– Скажи, напиши, умоляю тебя.
– Ты знаешь.
– Напиши, прошу тебя, напиши, не терзай мою душу.
– Пошел ты…
Теа неожиданно вырубила связь и, поспешно выйдя с сайта, подбежала к своей постели и, намертво грохнувшись на нее, обняла большую подушку в свои объятия и, уткнувшись в нее лицом, зарыдала, утопая в своих слезах.
VIII
С наступлением теплой погоды несмотря на ковидные ограничения все-таки в городе чувствовалось некоторое оживление.
Большие строгости соблюдались на центральном городском
Бросалось в глаза не столько количество, сколько оживленность продавцов и покупателей в лицевых масках.
– Так, Офелия, значит нам нужно с тобой произвести покупки точно по списку понятно, иначе нас или в дом не пустят, или же вернут обратно сюда, – обращалась молодая женщина плотного телосложения лет тридцати семи к маленькой восьмилетней девочке, идущей в припрыжку за ней, держась за ее руку, и что-то радостно про себя выговаривая.
Во второй руке женщина держала, как она считала, самую важную и нужную для женщин вещь, коляску для походов на рынок и список подлежащих покупке продуктов.
– А какой у нас сегодня будет торт, Джулия, на день рождения бабушки? – поинтересовалась Офелия.
– А какой бы ты хотела? – переспросила женщина.
– Конечно же, наш национальный торт с персиками, я его так люблю, – пояснил на родном языке ребенок.
– Вот тоже мне, еще одна националка нашлась, еще как говорится, молоко на губах не обсохло, а уже национально мыслит, – улыбнулась ей в ответ Джулия, свободно овладевшая вместе со своей подругой местным языком за многолетний стаж работы на этой своей второй родине.
– Так, ну ладно, так и быть, – согласилась с ней Джулия, – начнем с ингредиентов продуктов, необходимых для твоего торта.
– Ура, я его подарю бабушке на день ее рождения, – обрадовался ребенок.
– А ты помнишь, сколько ей лет исполняется? – поинтересовалась Джулия.
– Конечно же, помню, – с уверенностью заявила девочка, – у нее юбилей, восемь и пять лет.
– Правильно, а свечки и числа ты уже приготовила?
– Да, конечно же, я их оставила у Софы.
– А Софа еще кто? – поинтересовалась Джулия.
– Софья, – это моя новая кукла, ты что, забыла ее, что-ли?
– Ах да, прости, вспомнила, а тортом своим ты ее тоже угостишь?
– Ну конечно же.
– А бабушке и нам тогда что достанется?
– А мы его сделаем большим, чтобы всем хватило, – пояснила Офелия.
– И ты поможешь мне в этом?
– Конечно же!
– Ты, надеюсь, помнишь, что означает твое имя?
– Да помню, Офелия – это помощь, помощница по-нашему.
– Умничка моя, – похвалила ее Джулия. – Ладно, читай, что там у нас по списку для нашего торта.
– Персики в первую очередь.
Джулию одолела улыбка.
– Да, персики в первую очередь, – согласилась она. – А дальше что?
– Растительное масло, мука, сахар, сода, желатин, шоколадная стружка и бутылка с соской.
– А это еще зачем? – поинтересовалась Джулия.
– Как зачем, а чем и как тогда Софья будет запивать торт, кока-колой?
– Но ты ведь знаешь, что кока-колу маленьким девочкам пить нельзя.
– Мама говорит, что немножко можно, и потом, она ведь кукла, ты что, не понимаешь? – удивилась Офелия.