Потерявшиеся в России
Шрифт:
– Ну, насчет тихой провинции это вы, Реваз, заблуж-даетесь. Волна расизма и нацизма докатилась и до нас. Ле-на вам не рассказывала про нашу подругу? Ее жениха, ара-ба, избили подростки из РНЕ. А китайцы, которые учатся в наших вузах, ходят группами, потому что поодиночке хо-дить небезопасно.
– Знаете, надоело нам все это. Проблема на пробле-ме...Вы не представляете еще, с каким чиновничьим про-изволом нам пришлось столкнуться и в Москве, и здесь! Поэтому мы решили, что нам лучше будет в Америке. Мы еще в Москве подали заявку в консульский отдел о жела-нии иммигрировать в США. Мы оформили все документы на получение действительной визы. Сейчас ждем.
– А у вас кто-нибудь есть в Америке?
– поинтересова-лась Мила.
– Армяне разбросаны по всему миру. В Америке большая армянская диаспора. У нас есть родственники, а еще раньше туда уехала
– Ну, это хорошо, что вы едете не на пустое место, - сказала Мила.
– А как же Лена?
– А Лена, как декабристка, за мужем, - засмеялась Ле-на.
– Надеюсь!
– улыбнулся Реваз.
– А как с визой? Ей же тоже ждать визы несколько лет придется.
– Ну, если мы получим визу, я думаю, жене с мужем выехать будет проще.
– Ладно, Мил, мы уже с Ревазом у тебя засиделись, - сказала Лена, вставая с дивана.
– Ты моим свидетелем на свадьбе будешь?
– Ты еще спрашиваешь. Конечно, буду.
У дверей Мила спросила:
– А Тамара Федоровна знает, что ты с Ревазом в Аме-рику уедешь?
– Нет. И, честно говоря, не знаю, как скажу ей об этом. Это будет истерика. Она о внуке мечтает и уверена, что я всё буду при ней, а она при внуках.
Когда Тамара Федоровна узнала, что Реваз с семьей ждет разрешения на постоянное жительство в Америке, и Лена, выйдя за него замуж, уедет с ним, она чуть не трону-лась умом, впала в прострацию, все у нее валилось из рук, и она даже расколотила пару тарелок и сахарницу. Но по-том рассудила, что, во-первых, это будет не сегодня и не завтра, во-вторых, Реваз уверил ее, что если она захочет, более того, его родители настаивают на этом, она может уехать с ними, в-третьих, теперь на носу XXI век и переле-теть океан, - все равно что доехать поездом до Санкт-Петербурга, какие-то несколько часов и - Америка. А как-то Лена прямо спросила мать:
– Мам, а что мы видели в жизни? Мы что, здесь в шампанском купались? Ты вспомни, как отказывала себе во всем, чтобы я доучилась в институте. А сейчас? У тебя мизерная пенсия, а у меня нищенская зарплата. Кому мы здесь нужны?
– Леночка, дочка, я никогда не слышала, чтобы ты го-ворила о материальном. Ведь не в хлебе же едином сча-стье!
– Ты не слышала, потому что я не говорила об этом. Но это не значит, что я об этом не думала. Посмотри, как стали жить чиновники и как живут врачи и учителя... Да, не в одном хлебе счастье, но жить и все время думать, где достать этот кусок хлеба, чтобы не остаться голодным, - это страшно. И я уеду из этой страны, где человек был и остается рабом, какие бы лозунги и слова не звучали с вы-соких кремлевских трибун, без сожаления. Я хочу посмот-реть на свободных людей не на словах, а на деле.
– Что ты говоришь?
– испугалась Татьяна Федоровна.
– Я тебя этому не учила. Это же твоя родина. Как же ты можешь так рассуждать? Это не твои слова, это слова твое-го Реваза.
– Мама, я говорю не про родину, а про систему. При той системе жили как в концлагере и сейчас не лучше. Там у власти стояли маразматики, а сейчас у власти президент-алкоголик. И это, мам, надолго. Говорят, Советская власть семьдесят лет делала из людей идиотов. А вот уже больше десяти лет с начала перестройки прошло. Лучше стало? И так же семьдесят лет пройдет. Как были проблемой 'дура-ки и дороги', так и остались. Только теперь говорят так: 'В России остается проблема дураков и дорог, потому что первые занимаются вторым'.
– О-ох, дочка!
– только и могла вымолвить Тамара Федоровна и заплакала.
– Мам, - Лена села рядом с матерью и обняла ее обеи-ми руками.
– Ты хочешь, чтобы я была счастлива?
– Что ты говоришь глупости? Какая мать не хочет сча-стья своему ребенку!
– Тогда, дай мне самой решать. Я люблю Реваза и по-еду за ним хоть в Америку, хоть на Калыму. И тебя мы не бросим. Все образуется.
Глава 19
В семье Михеевых разразился скандал. Виновником скандала был Генка, брат Эльки. Вернее даже не он, а дама его сердца, с которой он жил уже почти год, что было для него своеобразным рекордом. После того, как Генка раз-велся с женой, прожив с ней два года и не прижив детей, он, ошалев от свободы, стал менять девок, как перчатки. Девки ему попадались разгульные и стервозные, пустыш-ки. Бывшей жене, про которую Андрей Николаевич и мать Раиса Петровна ничего плохого сказать не могли, и винили
В элитном месте, отведенном властью под загородное строительство, где словно грибы стали расти трех и даже четырехэтажные причудливые виллы с бассейнами, сауна-ми и кирпичными двухметровыми заборами, появился и двухэтажный, скромный, если сравнивать с некоторыми соседними строениями, но роскошный внутри, дом, где было однако все то же, что и в этих строениях. Цокольный этаж вмещал и бассейн, и сауну и, бог весть, что еще. Еще был вместительный гараж на две машины и сад с огоро-дом, на котором стояла теплица такого размера, что землю там пахал мини-трактор. Теплица - это уже затея Раисы Петровны. Она родилась и выросла при земле, землю лю-била, и образование имела агрономическое. Земля у них поэтому была всегда: и когда они жили в районе, и когда у них был собственный дом, и когда Андрея Николаевича перевели сюда, в область, начальником облсельхозтехни-ки, они сразу взяли десять соток земли и построили дачу.
Олег охладел к Эльке быстро. Как-то незаметно про-летел романтический период влюбленности, медовый ме-сяц плавно перетек в будни. А потом бизнес захватил Оле-га всецело, потекли деньги, и он почувствовал их хруст в руках и узнал их чудодейственную силу в обществе. Вдруг проснулась дремавшая в нем алчность, и появился вдруг азарт накопления. И он, конечно, при участии тестя, уже владел не одной, а тремя мельницами. Деньги давали воз-можность отдыхать так, как ему хотелось. И он отдыхал в саунах, в казино и на океанском побережье. Сначала он ез-дил отдыхать вместе с Элькой, потом стали ездить пооди-ночке, благо, они могли позволить себе слетать куда-нибудь в Анталию или Шри-Ланку на недельку, позагорать и появиться в родном городе среди зимы с лицом, покры-тым легким шоколадным загаром. Элька Олега не ревнова-ла. После института она закончила какую-то престижную банковскую школу за доллары, и теперь работала в хоро-шем банке в отделе валютных операций, где получала не-мыслимую, если сравнивать с учительской или доктор-ской, зарплату, воспитывала сына, ровесника Милиной Ка-терине, ходила по бутикам, где с удовольствием тратила деньги, встречалась с подругами и походы мужа в сауны воспринимала спокойно, даже равнодушно.
Генка, в отличие от Олега, к семейному бизнесу отно-сился прохладно. В нем начисто отсутствовал Олегов азарт, он не отличался жадностью и на деньги смотрел просто: если они есть - их нужно тратить. Своим дамам Генка дарил золотые украшения, всячески баловал, водил в казино и рестораны и расставался с ними легко и без скан-далов. Девушки были, как правило, в их кругу известные 'тусовщицы' и как-то естественно перетекали из одних рук в другие. Последняя подруга, однако, вцепилась в Ген-ку мертвой хваткой. Она въехала в его квартиру и безапел-ляционно стала вести себя как хозяйка. Кроме золотых це-почек и перстней, она покупала себе дорогое белье, сапоги, туфли, а на свой день рождения выпросила шубу. Генка безропотно пошел с ней в магазин мехов, и она сама вы-брала себе норку.