Потерявшиеся в России
Шрифт:
Как бы то ни было, Мила теперь получала вместо 550 тысяч пятьсот пятьдесят рублей и теперь ее деньги умеща-лись в аккуратный кошелек, который пришлось купить по этому случаю. Зарплата, которую получала Мила, опять не дотягивала до прожиточного минимума и составляла чуть больше 25 долларов, если считать по новому курсу. Согласно 'потребительской корзине', по которой рассчи-тывался прожиточный минимум, семья из трех человек могла купить холодильник один раз и навсегда, банное по-лотенце раз в 23 года, пару сапог и туфель должна была носить 5 лет, а женские колготки разрешено было обнов-лять после 4 месяцев носки. Когда Мила внимательно изу-чила таблицу, приведенную в газете, ее взяла оторопь.
Тем
Как-то в последний день рабочей неделе Мила уло-жила Катюшку спать, посидела чуть возле нее, пока она ни уснула, потом вымыла посуду и прилегла на диван с томи-ком Агаты Кристи. Но читала она рассеянно. Буквы начи-нали вдруг расплываться, и она возвращалась со строчки на строчку, пытаясь вникнуть в текст. Ее мысли навязчиво возвращали ее к Владимиру Сергеевичу, и она почему-то ждала его звонка.
А Владимир Сергеевич просматривал газеты, которые нагоняли тоску и заставляли думать о странной и перемен-чивой судьбе России, которую опять трясет как ветхий дом во время землетрясения. Президент считает интеллиген-цию России своим соратником. Но нигде не прозвучало со стороны интеллигенции, что Президент - ее соратник. Ин-теллигенция дистанцировалась от власти и скорее стояла в оппозиции к власти и уж, конечно, не была ее опорой. И все явственнее звучала мысль и становилась аксиомой, не требующей доказательств, о том, что это правительство - безнравственно. Этому правительству не доверяет народ. А как можно доверять правительству, которое врет? Взять хотя бы историю с пенсиями. Незадолго до номинации бы-ло объявлено, что средняя зарплата, из которой будут ис-числяться пенсии, составляет миллион. Но, как говорится, просчитали - прослезились, нашли, что денег не хватит, и тут же объявили, что средняя зарплата по стране составля-ет не миллион, а 760 тысяч, хотя официально объявленная средняя зарплата в конце предыдущего года уже составля-ла 804 тысячи рублей. Что мешало сказать правду? Ну, нет денег в пенсионном фонде. Ну, ошиблись, извините... Ко-нечно, проще соврать, чем признать свою несостоятель-ность. И то верно, что легче опуститься до лжи, чем возвы-ситься до правды.
Владимир Сергеевич отложил в сторону газеты и включил телевизор.
'Сорокашестилетний мастер спокойно дописал пред-смертную записку, - вещали с экрана, - затем подошел к кровати своей восьмидесятидвухлетней матери, нанес ей несколько ударов ножом в сердце, и сам выбросился из ок-на'.
'Ну, допустим, - думал Владимир Сергеевич, - это от-чаянный шаг. Сейчас суицид распространен как ни в один другой отрезок времени. А как вот это?'
Он снова взял газету, где в разделе происшествий бы-ло им помечено следующее:
'Бывший милиционер Айдар Зиадуллин из-за роди-тельской квартиры, двухкомнатной хрущевки, убил свою родную сестру, разделал ее на части и держал как говядину в пакетах на балконе'. 'Восьмидесятишестилетняя бабуш-ка топором убила спящего внука-наркомана, затем распи-лила его пилой в ванне и закопала на дачном участке', 'Муж, желая получить развод, нанял насильников для ... своей жены, которые опоили ее наркотиками, а групповой половой акт сняли на видиокамеру'
'Мир сошел с ума!
– мрачно думал Владимир Сергее-вич.
– А как мы можем воспитывать нравственных людей, если даже на детской передаче 'Детские анекдоты' на первом канале, ведущей из детских рассказов больше всего понравился тот, где два мальчишки дрались, и не просто дрались, а стульями (!). За этот рассказ и был вручен пер-вый приз'.
'Пятнадцатилетняя дочь зарезала кухонным ножом отца, попросившего сделать телевизор потише, - вещал те-левизор.
– Отец, правда,
'В смутные времена катастрофически падает нравст-венность, а безнравственность порождает жестокость, - отметил Владимир Сергеевич.
– Только зачем эту жесто-кость в таком количестве выплескивать с экрана? '
Он вспомнил барда Никитина, который в какой-то те-левизионной передаче высказал такую мысль: 'Если сей-час оставить наше подрастающее поколение с этим ящи-ком, то через несколько лет мы получим общество деби-лов'
'К нравственности нужно принуждать также как к учению', - заключил Владимир Сергеевич.
Он выключил телевизор, придвинул стопку бумаги с черновиком новой монографии, которую начал еще два месяца назад, и попытался сосредоточиться на своей рабо-те, но мысли его приняли другое направление. Перед его взором представал образ Милы, он невольно думал о ней и, когда почувствовал непреодолимое желание услышать ее голос, встал и пошел к телефону.
Мила еще не сняла трубку, но уже знала, что звонит он.
– Я вас слушаю, - замирающим голосом сказала Мила, а сердце ее билось птицей в силке, и кровь отдавалась пульсом в висках.
– Мила, - раздался в трубке тихий голос Владимира Сергеевича.
– Вы меня извините, уже, наверно, поздно. Но мне так хотелось услышать ваш голос, что я не смог совла-дать с желанием позвонить вам.
– Ну, что вы? Совсем не поздно, - возразила Мила.
– Я читала.
– А что вы читаете?
– Да так, детектив, - смутилась Мила.
– Вы знаете, я тоже с удовольствием читаю детективы.
– Вот уж не ожидала. А вы не испытываете неловко-сти, признаваясь, что любите детективы?
– Чепуха. Неловко тем, кто больше ничем не занима-ется. А человек самодостаточный никогда не побоится признаться в подобной слабости, потому что он значителен другими делами. Меня, например, детективы расслабляют. Лучшего отдыха, чем с хорошим детективом в руках, я се-бе не представляю.
– Владимир Сергеевич замолчал, прислушиваясь к ка-кому-то шуму в телефонной трубке. Мила тоже молчала.
– Алло? Вы меня слышите?
– забеспокоился Владимир Сергеевич.
– Слышу, слышу!
– поспешила ответить Мила.
– Что-то у вас в трубке шумит.
– Да это приемник трещит, - засмеялась Мила.
– Я его включила для компании, чтоб не так скучно было.
– Катерина спит?
– Спит. Уже, наверно, десятый сон видит.
За те немногие встречи, которые у них с Владимиром Сергеевичем случились, Мила заметила, что он очень неж-но относится к Кате. Когда они гуляли в парке, и Владимир Сергеевич напрашивался к ним в компанию, он буквально затискивал Катюху, подбрасывал ее высоко в воздух, ло-вил, и та хохотала как ненормальная, или бегал за ней и нарочно никак не мог поймать, а та не помнила себя от восторга. Миле казалось, что в эти минуты Владимир Сер-геевич напрочь забывает о ней, и она даже ревновала его к дочери, которая потянулась вдруг к нему всей своей дет-ской душой, потому что в этом его к ней отношении не было фальши, присутствующей обычно в подобных случа-ях, когда мужчина ухаживает за женщиной, и чтобы завое-вать ее расположение, заигрывает с ребенком. Мила это понимала, и ей это нравилось. А еще она понимала, что в этой его любви к ее ребенку присутствует некая тоска по своей дочери, и любовь, которую он не растратил на нее, он отдает теперь Кате, дочери женщины, которая ему нра-вится. Наверно, Вадика Мила не воспринимала всерьез еще и потому, что он совершенно равнодушно относился к Ка-те, и когда они куда-то выезжали на пикник или шли к ко-му-то в гости, она чувствовала его внутренний протест, ес-ли Мила хотела взять дочь с собой, и чаще всего ей прихо-дилось оставлять Катю у родителей.