Потомки джиннов

Гамильтон Элвин

— Мать в тюрьме, а там везде железные решётки, Сэму не пройти. — Имин опустила глаза. — Но я могу провести тебя, чтобы попрощаться перед казнью. — Вот для чего форма охранника. — Она хочет увидеться с тобой.

Я всё-таки не понимала. «Чего-то Имин не договаривает».

— Но почему нельзя заставить охранника просто отпереть замок и вывести её? Значит, есть ещё какая-то причина. Почему?

Имин выпрямилась. Она тонула в огромном мундире, рукава свешивались до колен, словно в детской игре с переодеванием в одежду взрослых, но по выражению лица ей можно было дать куда больше восемнадцати лет.

— Потому

что мы ещё не оставили надежды спасти тебя.

Теперь понятно. Если Шира исчезнет, мне можно самой идти сдаваться. Она не младенец, смерть которого легко внушить. Рано или поздно султан меня заподозрит, ведь я уже упрашивала его пощадить изменницу. Пара вопросов, и я выдам всех… Получается, либо Шира, либо мы все.

— Но Айет… — начала я. Для меня всё и так уже почти кончено. Моя глупость и беспечность поставили наше дело на грань полного краха.

— Об Айет можешь не беспокоиться.

Тело Имин начало расплываться, заполняя одежду стражника и вырастая на глазах. Пара мгновений, и Имин была уже на голову выше меня. Был…

— Что ты имеешь в виду?

Она сердито потёрла подбородок, обрастающий щетиной.

— Терпеть не могу эту бороду! — Гулкий бас явно привык отдавать приказы. — Навид тоже отрастил, теперь с ним целоваться, как со щёткой! Везёт тебе, твой Жинь всегда гладко бреется.

— Зато Навид не пропадает то и дело неизвестно куда, — фыркнула я. Надавила пальцами на глаза, борясь с усталостью. — Выходит, мы позволим им казнить Ширу?

— Либо её, либо тебя, — стражник пожал могучими плечами. — Если очень хочешь, могу её вытащить, но тогда придётся убить тебя сразу и прямо здесь, чтобы не выдала всех нас. — Имин выразительно побарабанила пальцами по рукояти кинжала за поясом. Я понимала, что угроза не пустая. Ради общего дела так поступил бы любой из нас. — Ты полезнее живая, а она… — Голос Имин дрогнул, но демджи не может лгать. — Она полезнее мёртвая.

Во дворцовой тюрьме даже в разгар жары бил озноб. Спускаясь по выщербленным ступеням вслед за фальшивым стражником, я зябко передёрнула плечами. Взглянув на мундир, тюремный охранник пропустил нас без слов, и мы остались одни.

Шира дрожала в углу в том же окровавленном халате, в котором рожала. Я шагнула к ней, но Имин положила мне руку на плечо и выразительно кивнула на соседнюю камеру. По ту сторону запертой решётки виднелось в сумраке что-то похожее на груду тряпья, но затем я уловила еле заметное дыхание. Женщина скорчилась на боку, спутанные чёрные волосы скрывали лицо, но я узнала розовый халат с вишнёвой вышивкой, тот самый, в котором она была тогда в зверинце.

— Айет?

— Не зови, она больше не говорит, — хрипло произнесла Шира, не оборачиваясь. — Полумёртвая, еле дышит. — Как Саида и Узма, с ужасом поняла я. Шира медленно приподнялась и села, опираясь на стену. — Ты хотела знать, куда исчезают женщины из гарема? — Она величественно обвела рукой вокруг себя, словно демонстрировала золочёные палаты. — Вот сюда мы и исчезаем. А ты не верила, что я ни при чём. — Рука бессильно упала. — Хорошо ещё, только одна из нас сегодня умрёт.

— Шира…

— Можешь не утешать, — хмыкнула она презрительно, как когда-то в нашей общей спальне в доме у тётки, но теперь меня было не обмануть показной бравадой. В голосе

слышалось отчаяние. — А ты мог бы и не таращиться! — прошипела она Имин. — На закате меня казнят, на вторую казнь уже не высмотришь!

Хотелось сказать, что Имин своя, но зачем? Ей не до того. Я чуть заметно кивнула Имин, и она вернулась на лестницу, чтобы не слышать.

— Ну вот… — вздохнула я, сползая по стене. Мы сидели почти рядом — впервые почти за семнадцать лет. Что в Пыль-Тропе, что в гареме только препирались лицом к лицу. Теперь нас разделяла железная решётка. — Ты хотела меня видеть, и я пришла.

— Смешно… Последний человек, которого я хотела бы видеть, он же последний, кого вижу в жизни.

— Можешь не объяснять, Шира. — За полгода я привыкла, что любая встреча с кем-то из своих может стать последней. Так бывало не раз… только теперь я знала наверняка. — Кому охота умирать в одиночестве?

— Только не надо пафоса, ради Всевышнего! Это утомляет, — раздражённо закатила глаза Шира. — Мне от тебя нужно только одно. Твои друзья-мятежники уже побывали здесь и сказали… — Она болезненно сглотнула, словно хотела скрыть, что надеялась до конца. — Сказали, что не могут меня вытащить…

Моё сердце сжалось от чувства вины. «Могут, но предпочли меня сестре. Я променяла старую семью на новую».

Шира вдруг широко распахнула глаза и вцепилась в прутья решётки.

— Зато сказали, что могут помочь Фади! — прошептала она. — Но я никогда не стала бы благословенной султимой, доверяй я всем и каждому… Теперь я хочу услышать это от тебя! Какая бы ты ни была, а всё ж родная кровь… и ещё ты никогда не врёшь. Скажи, что мой сын в безопасности!

— Хала вынесла его из дворца, — произнесла я, с облегчением ощутив правду на языке. — Мы сможем защитить твоего сына.

Глубоко въевшийся страх, которого я прежде даже не замечала, внезапно исчез с её лица. Наверное, ещё тогда, в первую встречу в банях, она увидела в моих глазах демджи свой приговор. Тогда я ещё могла бы спросить, зачем она так рискует, неужели надеется избежать участи матери Ахмеда и Далилы… и всех остальных, кто был настолько глуп и самонадеян? Теперь, прожив в гареме достаточно, я понимала, что здесь легко умереть и по-другому, взять хотя бы пример Айет.

— Почему ты не попробовала выдать меня султану в обмен на свою жизнь? — вырвалось у меня. Несмотря на месяцы, проведённые среди мятежников, мне до сих пор не верилось, что кто-то способен жертвовать собой ради других. Такой у нас в Захолустье долго бы не прожил. — Ты знаешь, кто я. Как же твоя игра на выживание любой ценой?

Она глянула свысока, как смотрела когда-то на школьном дворе, желая показать своё превосходство над несчастной идиоткой:

— Султан никогда не торгуется, Амани! Это знают все. Последний раз он сделал ошибку, поменяв на трон свободу Мираджа, и больше её не повторит. Теперь он только берёт, не взамен, а просто так. Узнай он о тебе, нас казнили бы вместе, вот и всё. А я хочу, чтобы хоть кто-то остался жив… лучше бы, конечно, я, но и ты сойдёшь… — На её лице мелькнула усмешка, но тут же угасла. — Я умру, а ты помоги своим друзьям-идиотам поскорее выпустить кишки султану с султимом! — Чем больше она говорила, тем ощутимее становился наш родной выговор. — Ненавижу их! Мне почти удалось захватить их трон…