Потрясающий мужчина. Книга 2
Шрифт:
— Где вы этому научились? — спросил один из маляров-немцев.
Ученик охотно ответил:
— Отец моего бригадира реставрировал сам храм Святой Софии. Для нас это то же, что для вас Кельнский собор.
— Турки должны уметь рисовать мрамор, — безапелляционно заявил один из немцев. — Они не могут позволить себе настоящий при их-то экономическом положении.
Но все стали уважительно называть турецкого бригадира «наш мраморный мастер».
Для «мраморного мастера» не составляет проблемы оформить под мрамор и новую стойку. Это решение лучше
Кроме того, в мраморный интерьер надо вписать контору и примыкающий к ней бар, то есть отделать под мрамор дверь в контору. Для «мраморного мастера» и это не проблема, он все может превратить в мрамор.
Элизабет позвонила сразу же, как только выяснила, где есть репродукции дам из галереи красавиц: в большом книжном магазине по искусству. Когда я смогу приехать?
— Мы хотим обсудить с тобой кое-что важное, — загадочно сказала Элизабет, — у нас интересные новости.
Имело смысл поехать в ближайший уик-энд. Воскресенье — туда, понедельник — все купить, и назад. Должно получиться. Наш «мраморный мастер» отделал под мрамор последние полосы, другие маляры красили наверху коридоры — в солнечно-желтый цвет, в тон к вьющемуся растительному орнаменту и львам на дорожках. Я попросила «мраморного мастера» научить других маляров с помощью мятой тряпки придавать краске легкость. Поскольку после такого прикосновения кое-где проступает белая грунтовка, желтый цвет мог бы выглядеть сочнее, не будучи при этом назойливым. И желто-белая гамма была бы лучше, чем однородная желтая стена, на которой видно каждую пылинку. Я бы с удовольствием сделала и в коридорах мраморные стены, но Руфус сказал: мы больше не можем позволить себе такие затраты времени. Неважно, коридор все равно красиво смотрелся. На потолке перед каждой дверью была приделана классическая розетка из лепнины — синтетическая, трижды закрашенная, — а в середине розеток сделаны отверстия, куда входил патрон для светильника. В принципе, примитивное освещение, однако создающее уют.
Когда я позвонила домой, чтобы сообщить о своем кратком визите, к моему удивлению, трубку сняла не Сольвейг, а мать.
— У нас для тебя огромный сюрприз, — воскликнула она, — но я не имею права разглашать тайну! — По ее голосу не похоже, что отец переехал к госпоже Энгельгардт.
Отец встретил меня на вокзале и сразу выдал сенсацию:
— У твоей сестры появилась работа!
— В качестве кого?
— В качестве профессиональной матери.
— Это еще что такое?
— Она сама тебе сейчас расскажет. — Отец вытащил из кармана рубашки крошечный пакетик. — Это тебе от бабушки — твой подарок для Сольвейг.
— Что-то пакетик маловат. Что в нем? — поинтересовалась я.
— Тени для век.
— Для четырехлетней девочки?
— Ведь Сольвейг — потрясающая женщина, — засмеялся отец. — Может, она и
— На такое Аннабель никогда не пойдет!
— Бывают же чудеса, — загадочно ответил отец.
Я была действительно заинтригована.
Аннабель рассказала свою историю.
— Всем этим мы обязаны Сольвейг, — то и дело повторяла она.
Короче, произошло следующее: один одинокий отец через группу Аннабель «Помоги себе сама» искал постоянное сопровождающее лицо женского пола для своего маленького сына. Ребенка зовут Тобиас, а его отец — преуспевающий адвокат и единолично владеет родительскими правами на своего сына. Родительские права — вообще его профессиональная сфера как юриста. У него даже есть кандидатская степень. Он отлично выглядит и зовут его Хорст. Десятки матерей-одиночек вместе со своими детьми пытались добиться места у Тобиаса и Хорста. Но работу получила Аннабель, потому что Тобиас предпочел Сольвейг всем другим детям.
— Сольвейг затмила всех, — заявила Аннабель, лопаясь от гордости. Хорст тоже очарован Сольвейг, он обожает маленьких белокурых девочек. Тобиас — тоже блондин, на год старше Сольвейг. Он уже любит командовать, однако Сольвейг одной улыбкой усмирила задиру. — Как только Хорст перенесет свою спальню, мы окончательно переедем туда. У Хорста шикарный дом. Мы и сейчас уже почти все время там. Только сегодня случайно свободны, потому что Хорст и Тобиас на презентации у одного коллеги. Сказали, что раньше полуночи не вернутся.
— Когда можно познакомиться с твоим новым любовником? — не без зависти спросила я.
— Хорст — не мой любовник! — вся клокоча от оскорбленного целомудрия, возмутилась Аннабель. — Как ты можешь говорить такое при Сольвейг! — Потом шепнула мне: — Хорст предпочитает совсем молоденьких девчонок. Но Тобиас, конечно, не должен заметить, что у отца все время новые дамы. Он бы и имена-то их не запомнил.
— И тем не менее ты там будешь жить? — Я была в недоумении.
— Разумеется. Детям и днем и ночью нужна мать. Я сплю прямо возле детской. Хорст — этажом выше, из-за своих девочек.
— Я хочу играть с Тобиасом! — неожиданно завизжала Сольвейг. Она размазала голубые тени из подарочного пакетика вокруг глаз и выглядела как усталый енот.
— Сегодня ночью мы будем опять играть с Тобиасом, — заверила ее Аннабель и продолжила свой рассказ. — Одна наша подруга составила гороскопы Сольвейг и Тобиаса и, к собственному удивлению, была вынуждена признать, что оба созданы друг для друга.
— Готовишься стать бабушкой? — ехидно спросила я.
— Это самый естественный ход вещей. Кроме того, Тобиас был бы суперпартией и для Сольвейг.
— Я хочу помаду! — завизжала Сольвейг.
— Скажи бабушке, чтобы она дала тебе помаду. Вот Тобиас удивится, увидев твои красивые красные губы.
И что же сделала моя мать? Она дала Сольвейг помаду от Елены Рубинштейн!
— Мне сейчас надо пойти к Элизабет и Петеру, — сказала я. — У нас срочные деловые переговоры.