Потрясающий мужчина
Шрифт:
— Когда можно познакомиться с твоим новым любовником? — не без зависти спросила я.
— Хорст — не мой любовник! — вся клокоча от оскорбленного целомудрия, возмутилась Аннабель. — Как ты можешь говорить такое при Сольвейг! — Потом шепнула мне: — Хорст предпочитает совсем молоденьких девчонок. Но Тобиас, конечно, не должен заметить, что у отца все время новые дамы. Он бы и имена-то их не запомнил.
— И тем не менее ты там будешь жить? — Я была в недоумении.
— Разумеется. Детям и днем и ночью нужна мать. Я сплю прямо возле детской. Хорст — этажом выше, из-за своих девочек.
— Я хочу
— Сегодня ночью мы будем опять играть с Тобиасом, — заверила ее Аннабель и продолжила свой рассказ. — Одна наша подруга составила гороскопы Сольвейг и Тобиаса и, к собственному удивлению, была вынуждена признать, что оба созданы друг для друга.
— Готовишься стать бабушкой? — ехидно спросила я.
— Это самый естественный ход вещей. Кроме того, Тобиас был бы суперпартией и для Сольвейг.
— Я хочу помаду! — завизжала Сольвейг.
— Скажи бабушке, чтобы она дала тебе помаду. Вот Тобиас удивится, увидев твои красивые красные губы.
И что же сделала моя мать? Она дала Сольвейг помаду от Елены Рубинштейн!
— Мне сейчас надо пойти к Элизабет и Петеру, — сказала я. — У нас срочные деловые переговоры.
— Ты даже не поверишь, сколько мне еще нужно сегодня успеть, — важно произнесла Аннабель. — Быть матерью — значит работать по двадцать пять часов в день. А мне теперь приходится заботиться о двух детях. Уму непостижимо!
— Ну, тогда успехов!
— Тебе тоже. У Анжелы, как я слышала, дела по-прежнему идут великолепно. Ее волосы благодаря беременности стали еще лучше.
Отец отвез меня к Петеру и Элизабет. По пути он сказал:
— Профессиональная мать — хорошая женская профессия, если не учитывать тот факт, что Аннабель, кроме питания и проживания, зарабатывает только карманные деньги. Но я не жалуюсь. Я страшно рад, что она все время не торчит у нас. Только спрашиваю себя, к чему все эти стремления к эмансипации? Ради того, чтобы с внебрачным ребенком быть прислугой у богатого мужчины? Иногда мне кажется, что нынче самые якобы прогрессивные женщины заканчивают там, где сто лет назад начинали самые бесправные. Ты можешь мне объяснить, почему так?
Я не могла ему этого объяснить. Я понимала, что отец беспокоится обо мне и моем будущем. Недели через три должна прибыть вся мебель. Все будет оформлено, шторы задрапированы, все комнаты сфотографированы, а что потом? Я сама этого пока не знала.
Отец не хотел мешать нашим переговорам. Он не стал подниматься к Элизабет и Петеру, а тут же уехал домой.
Двухкомнатная квартира Петера состояла из выдержанного исключительно в черно-белых тонах коридора, безукоризненно вылизанной, но все же уютной кухни слева, маленькой, сверкающей чистотой спаленки справа и «репрезентативного рабочего помещения» прямо. На замечательном канвейлеровском столе стояли одна за другой в ряд восемь синих бутылок с алой розой в каждой. Первая была плотным бутоном, вторая только начала распускаться, третья распустилась полностью, начиная с пятой, все были более или менее завядшими.
— Изучаете процесс увядания роз? — удивилась я.
— Это восемь нежных подношений господина Канвейлера-младшего. С того дня, как получил
— Мне он не послал ни одной, — вмешался Петер, — мое фото ему не так понравилось.
— Еще он много раз звонил, чтобы выяснить, замужем ли я и не имею ли каких-нибудь других дурных привычек.
— Здорово! — восхитилась я.
— Что тут хорошего? Роза — всего лишь роза, и стоит меньше, чем все другое, что официально считается подарком. Ненавижу мужчин, которые дарят по одной розе. Крайнее скупердяйство! Что это за подарок, который стоит не больше порции вареного картофеля?
— Помимо этого, он пригласил Элизабет на свою яхту, — сказал Петер.
— Я могу целый август таскаться с ним на его яхте по Средиземному морю, и это не будет стоить мне ни пфеннига.
— Так, значит, все-таки здорово, разве нет? — Я быстро добавила: — Петера он, надо полагать, не пригласил?
Петер засмеялся:
— Я был поражен, насколько мало внимания обращают конкуренты на мужчин рядом с понравившейся женщиной, если они не мужья.
— Господин Канвейлер-младший был весьма удивлен, когда я довела до его сведения, как дорого мне обойдется пребывание на его яхте. Как-никак, мы создаем фирму. Но я была очень вежлива, чтобы не поставить под удар десять процентов скидки за стол, и сказала ему, что мы завалены заказами и я не могу принять его щедрого предложения. И знаешь, что он на это ответил?
Я не знала.
— Он понял, что не получит меня задешево, и сделал нам заказ на ярмарочный стенд.
— Не заказ, а мечта! — воскликнул Петер. — Для потрясающей канвейлеровской коллекции мы сделаем стенд в двести квадратных метров. На будущей неделе он пришлет нам контракт. Вместо роз. Помимо этого, у нас есть еще один заказ, — сказал Петер. — Заново оформить цветочный магазин. Я оснащу всю торговую площадь вращающимися помостами на различной высоте. На каждый помост будет поставлена ваза с цветами и вделана галогеновая лампа направленного света, которая будет бросать блики на цветы. Магазин превратится в сказочный волшебный лес.
— И поэтому мы хотим поговорить с тобой, — подвела итог Элизабет. — Если у нас будет много заказов, требующих нашего отсутствия, некому станет сидеть в офисе. А нас это не устраивает. Секретарша, которая ничего не умеет, кроме как печатать и снимать трубку, для нас нерентабельна. А ты могла бы работать здесь над макетами. И еще вариант: со своим гостиничным проектом ты можешь обойти все маленькие отели и, глядишь, получишь соответствующий заказ.
— Вы так думаете?
— Отель — обалденный для рекламы проект! — воскликнули Элизабет и Петер почти вместе.
— Это идея, — согласилась я, — договорились! Как только реконструкция отеля будет закончена, поступлю к вам на работу. А для предварительной беседы куплю себе очень приличный костюм.
Потом мы четверть часа спорили на тему, кто из нас больше заработал за последний месяц и может пригласить всех на ужин. Я однозначно выиграла и пригласила всех к дорогому французу. Когда я рассказала про Аннабель, до нас дошло, как хорошо все складывается: я могла бы въехать в свою старую квартиру! И сразу новая работа! Сплошные чудеса! Втроем мы выпили четырнадцать бокалов «Бланк де Бланк» и четыре «Перье»!