Потрясающий мужчина
Шрифт:
Ванные комнаты, душевые и туалеты с полами в черно-белую клетку и стенами, до половины выложенными белым кафелем с узкой черной кромкой, она нашла «роскошными». А то, что зеркала по меньшей мере втрое шире раковин, — «абсолютно роскошным».
— Потрясающе изысканно, — высказался Шнаппензип.
При осмотре моей любимой комнаты, восьмой на втором этаже — той самой, оклеенной обоями с большими букетами и небесно-голубым фризом, с голубым деревенским шкафом, занавесками в голубую полоску и белыми керамическими лампами на
— Божественно! Очаровательно! Абсолютно восхитительно! — На этом, казалось, ее запас восторженных эпитетов иссяк.
Даже господин Шнаппензип не смог удержаться:
— Просто чудесно!
— Пока это все, остальное еще не сделано.
Попав снова в коридор, госпожа Шнаппензип излила свои восторги по поводу невероятной элегантности желтовато-дымчатой структуры окраски стен. Что-то она скажет, когда увидит дорожку со львами, подумала как раз я, когда услышала ее возглас:
— Ах, вот где ваш кабинет! — Она обнаружила вывеску на первой комнате: «Руководитель строительных работ: Виола Фабер».
— Комната еще не отремонтирована, — попыталась я сдержать ее порыв.
Несмотря на это, госпожа Шнаппензип продолжала стоять перед дверью, как кошка перед холодильником.
— Вы все-таки хотите ее увидеть? — вынуждена была в конце концов спросить я.
— Если это вас не затруднит.
— Пожалуйста, входите.
— Но ведь это же… — она не смогла подобрать подходящих слов при виде серых хризантем на коричневых обоях, — ужасно, чудовищно! И этот линолеум… Омерзительно! Но почему вы не возьмете одну из отремонтированных комнат?!
— Потому что ко мне постоянно ходят рабочие в грязных ботинках.
— А что там за ширмой? — поинтересовалась госпожа Шнаппензип.
Интересно, что она ожидала там увидеть? Боится, что я там спрятала фальшивое гостиничное серебро?
— За ширмой моя кровать. Я не хотела принимать рабочих, сидя на краешке кровати, поэтому отгородила ее своей ширмой.
Госпожа Шнаппензип была поражена:
— Как, вы еще и спите здесь? Там, где вам приходится принимать рабочих! Руфус, это уже чересчур! Ты что, не мог предоставить госпоже Фабер приличную комнату?
— Ах ты, господи, — смущенно пробормотал Руфус. — Я это как-то выпустил из виду.
Господин Шнаппензип сконфуженно уставился под ноги.
— Это вышло очень просто, — попыталась объяснить я. — Руфус тут ни при чем. Я сама хотела жить на втором этаже, поскольку строители начали с последнего. И мне совершенно все равно, где я живу.
— Вы должны перебраться в восьмую комнату! — настойчиво сказала госпожа Шнаппензип.
— Ни за что, — решительно возразила я, — иначе рабочие своими грубыми башмаками поцарапают весь пол.
Руфус тяжело охнул:
— Сделай одолжение, выбери себе наверху, по крайней мере, симпатичную спальню.
— Хорошо,
— Самая маленькая. Сами видите, какая Виола невыносимо скромная, — сказал Руфус чете Шнаппензип.
Оказавшись в коридоре, госпожа Шнаппензип опять окунулась в свои восторги.
— Ты видел премиленькие латунные таблички с изящно написанными номерами на этих чудных дверях? — обратилась она к мужу. — Где вы нашли таблички, выполненные с таким вкусом?
— На дверях и нашли, Бербель, — сказал Руфус. — Они всегда там были, только почернели с годами. Виола лишь отчистила их и отдала отполировать.
— Латунные гвозди, которыми они прибиты, новые, — пояснила я, — старые стальные не подходили.
— Неужели такое возможно? — воскликнула хозяйка.
— Это вы отлично сделали, — вторил ей муж.
— Мы еще далеко не закончили, — сказал Руфус, пытаясь спустить их на землю. — И хотя мы зверски экономили… — На этом недвусмысленном намеке Руфус замолк.
Госпожа Шнаппензип не стала задавать вопросов, а похвалила Руфуса за блестящую идею перенести дату открытия на ноябрь, когда уже все вернутся из отпусков, но еще не утонут в предрождественской суете. Господин Шнаппензип одобрительно ей поддакивал.
К сожалению, объявила госпожа Шнаппензип, ей предстоит в ближайшие недели опять уехать. На этот раз не в отпуск. Она должна сопровождать мужа на лечение. Их дочь Микки сейчас во Франции в загородной школе, а Бенни — он же Шнаппи, в общем, сын, будет гостить у школьного приятеля. Бенни, собака, поедет с ними на курорт. Но как только госпожа Шнаппензип сможет, она тут же подъедет, потому что ей это будет так любопытно, как все будет выглядеть в готовом виде!
— Мы планируем устроить в фойе выставку картин, — не утерпела я, когда они уже прощались, и рассказала, почему это будет совершенно бесплатно.
— У вас грандиозные идеи! — с энтузиазмом воскликнула госпожа Шнаппензип.
Я набралась смелости и сказала:
— Руфус мне сообщил, что вы не возражаете против того, чтобы я поработала здесь до ноября.
— Мы вам так благодарны, что вы взяли на себя художественное руководство этим проектом! Один Руфус никогда бы не справился, он и сам это знает. Вы даже не представляете, как много это для нас значит! — горячо воскликнула хозяйка.
— Мы и вообразить не могли, сколько можно сделать за эти деньги, — вторил господин Шнаппензип.
Я не знала, как мне реагировать на такую чрезмерную похвалу. Когда Шнаппензипы ушли, я спросила Руфуса:
— Ты ей звонил до ее прихода?
— Да, я знал, что она придет, но не подозревал, что она нагрянет сегодня и без звонка, честное слово!
— Это ты ее попросил, чтобы она назвала меня художественным руководителем?
— Клянусь, — заверил Руфус, — она это сказала по собственной инициативе.