Поту сторону времени. 3 часть. Готов на все
Шрифт:
Вот тогда-то он и обратился к местному авторитету Астаху. И тот, пожалев парня, а может, решив сделать на него ставку, выдал тому солидную сумму.
Матвей, радуясь, как ребенок новой игрушке, влетел в дом друга потрясая толстым портфелем и они, поразмыслив, купили придорожный автосервис. Целый год обустраивали новое место. Пристроили подсобку для мойки машин, открыли небольшое кафе…
И тут выяснилось, что ребята из столичного города претендуют на это место. Идти с жалобами и просить помощи у Астаха Матвей постеснялся, тот и так сделал для их бизнеса немало, и решил сам разобраться с наглыми соперниками…
Матвей остолбенел. Сердце ухнуло куда-то вниз. Скулы неприятно свело судорогой. Шлепнув на стол чашку с недопитым кофе, он ринулся к месту событий.
Все оказалось еще страшнее, чем в репортаже смазливой девчонки. Он упал на колени перед догорающим зданием и застыл в немом исступлении, не в силах осознать происшедшее.
Целую неделю он ходил как во сне, не понимая, что делает, что говорит, не обращая внимания на окружающее. Друг спешно покинул город, оставив Матвея самому разбираться с кредитором. И тот не заставил себя долго ждать. Уже через два дня в квартире раздался звонок старого телефонного аппарата и Астах, выразив искреннее соболезнование его горю, напомнил о долге.
– Астах, прости, ну ты же понимаешь, что денег у меня нет. – промямлил Матвей.
– Лапуля, – слащаво протянул тот, – договор есть договор, его надо исполнять, даже если рухнет небо… Сроку тебе две недели… – и он положил трубку. Матвей устало опустился на стул. Рука сама непроизвольно потянулась к банке недопитого теплого пива. Хлебнув противную жидкость, Матвей скривился и отставил жестянку в сторону, затем медленно прошлепал на кухню и открыл холодильник.
На полке лежал последний кусок засохшего сыра, да пара заплесневелых корок хлеба.
– Черт! – он громко со вздохом хлопнул дверкой. Старенький холодильник жалобно хрюкнул. – Черт, черт! – неожиданно Матвей со злостью саданул пивной банкой о стену, и по засаленному кафелю потекли ржавые потеки.
Когда-то в начале двухтысячных этот кафель был супермодным дизайном любого интерьера. Матвей помнил, как они с матерью надрываясь тащили заветные коробки с поблескивающей на солнце плиткой, и даже не чувствовали тяжести. Для их городка это была такая немыслимая роскошь. С какой любовью мать каждое утро протирала влажной салфеткой голубые квадратики с мелким узором, а он, еще совсем маленький мальчик подходил и нюхал слегка уловимый запах клея. И этот запах казался ему самым вкусным. Он не забудет его никогда – запах уюта, запах исполнения желания и достатка. Это было десять лет назад. Сейчас, повзрослев, Матвей понимал, как их провинциальный городок отставал, да и сейчас отстает от благ цивилизации, хотя до столицы – рукой подать, всего полчаса на электричке… А такая разница…
– Черт! – Матвей с силой несколько раз ударил кулаком о стену. Резкая боль в руке отрезвила парня. Он посмотрел на содранные костяшки и подул на саднящую рану. Постояв еще с минуту, пережидая, пока боль утихнет, он тихо вздохнул и подняв банку с пола вылили последние капли противного пойла себе в рот.
«Ну и что дальше? Может смыться из города ненадолго, пока о нем не забудут? Да разве скроешься
– У Вас нет специальности. Нет опыта. Вакансий для Вас немного – разнорабочий на завод или дворник в отдаленном ЖЭУ.
– С мизерной зарплатой? Которой только и хватит, чтобы добраться на общественном транспорте до этого самого ЖЭУ. – возмущался Матвей.
– А от меня что хотите? – вздыхала тетка. – Для таких как Вы работы нет.
– Для каких таких? – зло хрипел Матвей. – Что же мы, не люди?
– Сейчас для специалистов-то работы нет… А Вы… – и она отворачивалась от парня, ставя галочку в графе отчета о посещении.
– Глупая курица! – мрачно прошептал Матвей, и сердце больно сжалось от таких воспоминаний. – Глупая и наглая курица! – повторил он сейчас, будто от этого в его жизни могло что-то измениться. Да и поможет ли работа покрыть его долги в ближайшее время?!
Он накинул коротенькую болоньевую курточку и спустился в магазин, который совсем недавно открылся в их доме, и купил целый ящик свежего пива. Отсчитав на кассе последние деньги, он попытался улыбнуться молоденькой девочке-кассирше, но та лишь хмыкнула в ответ, одарив парня презрительным взглядом.
– Будет и на моей улице праздник! – буркнул Матвей, отходя от кассы, задетый девушкой за живое – Ты еще вспомнишь меня – коза драная. Все вы продажные и готовые за деньги лизать задницы толстосумам.
И хотя Матвей понимал, что девушка тут совсем ни при чем… А в чем-то для себя и права – мужик должен обеспечить семью. – все же ему было обидно и стыдно за свою несостоятельность.
Всю неделю он мотался по разным организациям, в поисках работы, а дома, усевшись в кресло, открывал очередную банку, и пил пиво маленькими глоточками, чтобы растянуть удовольствие и суметь обмануть голод.
Он принципиально не звонил Светке, своей подружке, с которой познакомился полгода назад, когда она остановилась перекусить в их, только что открывшееся кафе, еще сверкающим новизной. Тогда он, начинающий предприниматель, вел себя уверенно и нагловато, чем и произвел на девушку, дочь директора единственного в городе ЧОПа «Пантера», благоприятное впечатление.
С тех пор они почти не расставались. Днем Матвей пропадал в автосервисе, а вечером они обязательно шли в кино или театр, а то и просто гуляли по городу, держась за руки словно дети.
И так было до того злополучного дня, когда Матвей потерял все…
Полиция во всем обвинила его, Матвея… В том, что не оформил страховку, в том, что позволил случиться пожару, в том, что не смог договориться с ребятами из столицы…
Матвей пытался вывести следователей на поджигателей, потому что был уверен, что это они, те самые ребята, присмотревшие себе хлебное место, которое благодаря его стараниям, наконец-то, стало приносить первые доходы. Но стражи правопорядка отмахнулись от несчастного парня как от назойливой мухи, и дело ушло под сукно с грифом «Висяк».