Поваренная книга волшебной академии
Шрифт:
Заметив, что я дернул рукой, Винтеркорн нагнулся ко мне, всматриваясь в пластинку артефакта. Я с нескрываемым удовольствием увидел, как по его лицу расползается изумление — пластинка была пустой. Ни одного значка, ни единой руны, просто отвлекающий маневр.
Артефакт ректора Сомерсета был в другой руке — и я отправил его в холеную физиономию Винтеркорна.
Арно замер, не в силах отвести взгляда от серебра, не сопротивляясь. Кожа на его лбу треснула, по лицу заструилась кровь, глаза потемнели. В ту же минуту артефакт сработал — отшвырнул Винтеркона в сторону, на мгновение проявив его подлинный жуткий
— Не… не выходит, — пробормотал он. — Не получается…
— Разумеется! — с довольным видом ответил я. Надо было встать — ни к чему валяться на полу в финале пьесы. Кажется, когда занавес закроется, мы выйдем из-за него живыми. — Это Путы Сомерсета, его личная разработка. Утопит и похоронит любую магию. Снять их может только владелец, а я этого не сделаю, сами понимаете. Поживите пока просто так, обычным человеком.
Винтеркорн слепо дотронулся до лица, размазывая кровь. Я ждал, что он жалобно заскулит, словно побитая собака — но он не издал ни звука. Что ж, достоинства ему было не занимать: вряд ли кто-то из магов примет утрату своей магии без воплей и истерик.
Майя всхлипнула. В ее широко распахнутых глазах сейчас не было ничего, кроме радости. Молодец, девочка, молодец! Контролировала себя до последней минуты — тренировки с Анжелиной пошли на пользу, если бы Майя не держала равновесие, то ее плети задели бы людей в зале, а ни у кого, кроме короля и принца, не было от них защиты.
Дастин смотрел на меня неотрывно. Винтеркорн ударил меня оглушающим заклинанием, но не убил — значит, ректор Королевской академии был нужен живым. Это правильно: сильными волшебниками не разбрасываются. Я машинально отметил, что пончики в кастрюльке Майи уже приготовились, но вряд ли у кого-то из собравшихся в зале сегодня будет хороший аппетит.
— Мирр Конти, вы подтверждаете? — уточнил я. — Личные нити мирра Дастина в заклинаниях некромантки, которые убили короля и принца?
У министра хватило сил, чтобы кивнуть. Его величество правильно решил, что не стоит заранее открывать ему правду: Конти должен был выглядеть по-настоящему шокированным, а не изображать шок.
— И я подтверждайт, — Бинья со вздохом выбрался из-за поваленных кресел, отряхнул сюртук и произнес: — Этот маневр мне дорогого стоиль, когда эти тураки бросились бежат. Та! Это личные нити принца, и это есть спланированное убийство и захват власти.
Дастин презрительно посмотрел на Модеста — пусть говорят, что хотят, цареубийство не грех, когда достигает успеха. А вот в успехе мероприятия уже появились сомнения: я увидел, как шевельнулся Хенрик, и произнес:
— По счастью, все живы. Миррин Морави била, не шутя, но у его величества была продуманная надежная защита. И у его высочества тоже.
Да уж, спектакль вышел впечатляющим. Лицо Дастина исказилось так, что на него было страшно смотреть. Он обернулся, увидел, что король, который несколько мгновений назад безжизненно обмяк в кресле, поправляет сюртук с крайне недовольным видом, и даже не побледнел — посерел. Принц кашлянул, собираясь отпустить комментарий по поводу вкуса моего зелья, но отец его опередил, махнув
— Уведите этого мерзавца. Хватит с нас на сегодня. Мирры повара, там у вас есть, чем закусить? Что-то я разволновался от всех этих приключений.
Разумеется, на кулинарном конкурсе нашлась еда. Один из поваров торопливо принес королю и принцу кофе, второй подал креманки с десертом. Майя подбежала ко мне, схватила за руку — я обнял ее и подумал, что теперь наконец-то можно вздохнуть с облегчением. В Майе бурлили пробудившиеся силы, но она не давала им выхода, несмотря на страх, который только сейчас стал разжимать пальцы, сжавшие ее горло.
Ничего. Это все ничего. Уже завтра мы вернемся в Веренбург, и жизнь покатится дальше. Майя откроет свой ресторанчик, я буду там обедать, и мы будем связаны лишь нашими чувствами… тело сработало само, и я скользнул в сторону, принимая брошенное заклинание на себя.
Что-то ударило в шею. Я увидел, как дрогнуло лицо Майи — смялось в ужасе, словно глиняное. Какое-то время в мире не было ничего, кроме ее глаз — огромных, темных, наполненных слезами. Я смотрел в них и чувствовал, как в горле пульсирует влажный комок.
Ничего страшного. Она будет жить. Она испугана, но не ранена.
— Дружище, — растерянно проговорил Бинья. — Не шефелись. Пожалуйста.
Я все-таки шевельнулся. Дотронулся до горла, пальцы погрузились в горячее и липкое, и я понял: шар Марутти. Древнее заклинание, которое не использовали уже много лет — неостановимое, смертоносное, неудержимое. Я настолько расслабился, решив, что мы победили, что забыл — крыса всегда наносит последний удар перед тем, как сдохнуть. Вот и Дастин его нанес.
— Джон! — крикнула Майя так, словно я уходил куда-то в невообразимую даль, и она пыталась дозваться, остановить. В голове поднялся шум и звон, откуда-то взялся туман, заволакивающий зрение, и сквозь него я различил ухмылку Дастина, который бросил в меня шар и сейчас тряс рукой: такое заклинание всегда обжигает пальцы.
Ладно. Если кому-то сегодня суждено умереть, то пусть это буду я, а не Майя. Хотя это так обидно, умирать, когда уже…
— Джон!
Время потекло медленно-медленно, хотя с момента удара прошло несколько секунд. Я увидел себя со стороны — нелепо обмякшего на полу, какого-то изломанного, захлебывающегося собственной кровью. Бинья торопливо ткал заклинания, пытаясь мне помочь, но, уплывая все выше и выше по солнечному лучу, я знал, что это бесполезно.
«Майя», — подумал я, и мир померк.
Майя
— Я искренне рекомендую вам снова запечатать способности миррин Морави. Полагаю, в министерстве достаточно артефактов и знатоков для этого.
Превратившись в обычного человека, Винтеркорн держался с завидным равнодушием. Путы ректора Сомерсета сковали его магию так, что даже ниточки не осталось, но Винтеркорн сохранял полное спокойствие. Наверно, он ожидал чего-то в этом роде и заранее смирился. Казнить его, в общем-то, было незачем, шум скоро уляжется, и тогда Путы разорвут — найдут способ это сделать. Такие, как Винтеркорн, нужны в министерстве — это было ясно по тому, что его не уволокли куда-нибудь в пыточный подвал, а отвели в одну из дворцовых комнат.