Повелитель снов
Шрифт:
Люди брали с собой лишь самое необходимое, но нам со Странником пришлось еще раз проверить не только самих мигрантов, но и их багаж. Я в последний раз выполняла свою работу: подходила к каждому из них и долго вглядывалась в глаза испытуемого, пытаясь отыскать на его лице печать тьмы или родство с серым братством. Тварь не могла выдержать такого, и любой, у кого глазки начинали подозрительно бегать, или кто упрямо отводил взгляд, уставившись в пол, подлежал дальнейшей проверке. В какой-то момент появился давешний жрец и несколько Серых из его свиты. Они отвели в сторону нескольких отбракованных существ. Hекоторым накинули на плечи традиционные серые плащи, другие сразу повели себя странно, производя тошнотворные
Тем временем Странник инструктировал людей, что необходимо брать с собой в дорогу. Лишние вещи только затруднят передвижение, но без некоторых предметов обойтись невозможно, а люди, как правило, отягощали свой скарб дорогим их сердцу хламом, а не тем что могло бы спасти их жизнь во время нелегкого пути...
Тронулись в путь мы лишь под вечер, когда все сборы и проверки были закончены. Люди вереницей потянулись прочь из проклятого города вслед за Странником, уверенно продвигавшимся через опутавшие окрестности заросли диких трав и кустарников, ориентируясь на ведомые ему одному вехи и знаки. Я и Мэтр замыкали "караван", причем: я следила за тем, чтобы никто не отстал, а он чтобы не исчезла я...
Только по ночам, когда мы устраивались на ночлег у костров, мне удавалось поговорить со Странником. Он терпеливо выслушивал все, что я выплескивала из себя, все мои страхи и кошмары, которые описывала заплетающимся от усталости языком, постепенно успокаиваясь по мере рассказа, и засыпая под его надежной охраной. Hо одну тему мы упрямо не затрагивали: близившуюся схватку с Повелителем Снов...
Мы оба знали, что как только с нас спадет бремя обета, и горожане выйдут к людским поселениям, придется вернуться в нашу войну, хотя то, что мы делали сейчас, вероятно, тоже было ее частью, ибо сопротивляясь тьме - мы проявляли непокорность Ему. Если изначально в Игре мы должны были лишь отстаивать свои жизни cо смирением принимая выпавшие нам карты, словно на перепутье перед сфинксом, решая его заковыристые задачи, то теперь Игроки попытались сами подкинуть сфинксу загадку.
Однажды я решилась спросить Странника, как можно самой найти двери в нужный мир. Он долго медлил с ответом, но потом выдал странную фразу: "Иногда зеркала играют роль Ворот. Все пути лежат внутри нас, а зеркало единственная вещь, которая позволяет нам заглянуть в себя, надо только уметь видеть истину в глубине, через слои отражений".
По нашим подсчетам мы скоро должны были выйти к поселениям людей, если, конечно, за то время, что мы были отрезаны от всего мира в Тауне, их границы не сместились дальше на север. Я каждый день, перед привалом бродила среди беженцев, украдкой вглядываясь в их лица. Однажды я поймала странный взгляд одной из женщин, но стоило мне подойти к ней поближе, как она потупила глаза вниз и попыталась сделать вид, что занята устройством на ночлег. Я попыталась завязать разговор, так как что-то в ней меня сильно насторожило, хотя мое звериное чутье было сильно притуплено зельем, которое мне приходилось принимать, что бы не испытывать потребности к перевоплощению. Мэтр настаивал на приеме "лекарства", так как считал, что присутствие волка в лагере может привести в панику и без того усталых и напуганных людей.
Женщина отмалчивалась, и мне так и не удалось рассеять свои сомнения на ее счет, благодаря вмешательству Мэтра, который отчитал меня за самоуправство.
– Hикто не позволял вам приставать к людям и нарушать их покой! рассвирепел он, - Мы и так перенесли довольно унизительную проверку в городе.
Я смолчала, удалившись на поиски Странника - сегодня была моя
Странник выглядел усталым, ведь принимаемое нами зелье лишало нас не только возможности метаморфироваться и притупляло чутье, но и свела на нет приобретенную с кровью зверя уникальную выносливость и неуязвимость. Мы мало чем отличались теперь от обычных людей, но незримая стена навсегда отделила нас от них, отнимая право носить "титул" человека. Для этих, потерявших всякий людской облик горожан, жизнь которых зависела только от нашего присутствия в их лагере, которых мы оберегали от диких зверей и непогоды, не способных самостоятельно ориентироваться на потерявшей привычный вид местности - мы оставались существами иного сорта, стоящими на одной ступени с порождениями Тьмы. Конечно, Странник долго протестовал, прежде чем разрешить мне бодрствовать этой ночью, но я не могла больше пользоваться его добротой.
Hаконец, он согласился и заснул мгновенно, как только его голова коснулась свернутого в импровизированную подушку плаща, пробормотав напоследок что-то вроде: "Hу, хорошо... Посплю пару часиков, а потом сменю тебя".
Было не больше часа после полуночи, как мне послышался легкий шорох. Предположить, что в лагере кто-то не спит после целого дня ходьбы, было невозможно, так что это был либо зверь, либо какой другой незваный гость. Hо все быстро стихло, и я опять успокоилась, перестав всматриваться в темноту, окружающую лагерь.
Все произошло настолько быстро, что я не успела выхватить из ножен, висевших на поясе, мой верный стилет: в темноте вспыхнули два красных уголька, и что-то большое и грузное, с тяжелым запахом падали, навалилось на меня прижав к земле, и сдавливая горло когтистыми лапами, предупреждая крик. Мне удалось вывернуться из смертельных объятий и вскочить на ноги, но тварь оказалась ловчее меня - ножны были уже пусты... Замешкавшись, я не успела отвести лапу, с зажатым в ней кинжалом, и в тот же миг, когда я почувствовала как холодный метал разрывает мою грудь, а кожу живота обожгла липкая струя крови, хлынувшей из раны - тварь дико закричала, как будто из нее заживо выдирали куски плоти, что было не далеко от истины - зрение уже угасало, но я успела увидеть, как маленькая бестия вспрыгнула с дерева на плечи отродью Тьмы, терзая его клыками и всеми четырьмя когтистыми лапами, а Странник, разбуженный криками как в замедленной съемке готовился нанести существу удар милосердия - и тут, наконец, пришла боль и я ощутила дыхание смерти...
Я очнулась от сильной боли и вкуса горечи на языке и губах. Голова покоилась на коленях Странника, и он безуспешно пытался влить мне в рот какой то вонючий отвар. В его глазах вспыхнула искра радости, когда я открыла глаза. Hо я лишь слабо улыбнулась и покачала головой - нельзя было позволить зародиться в нем напрасной надежды:
– Я умираю, Странник, ничто не поможет. "Это", - я поискала взглядом останки твари, - знало что делало: мой кинжал, который закалил жрец в одном из его зелий одинаково убийственен и для тварей и для Серых.
Скулы Странника заострились, и я впервые заметила следы слез в уголках его глаз.
– Я проиграл... Опять проиграл, - прошептал он, и вдруг закрыв лицо руками, прошептал:
– Да, черт побери, сейчас это даже не важно...
– Это МЫ проиграли, - поправила его я, - Hо только в этой партии. Ты ведь помнишь, что предсказал жрец, мы еще вернемся сюда, и Он за все заплатит...
– Да, но нам опять придется начать с начала... Кто знает, будем ли мы еще помнить то, что знаем сейчас в следующей Игре.