Повелитель снов
Шрифт:
– Что значит «казачок»? – спросил Алеф.
– Ну это… воин. Только молодой.
– Не так он молод.
– Извините. У нас так принято говорить.
– Мне неинтересно, что у вас принято, что нет. Вам заплатили деньги. За конкретного человека. Человека нет. Есть какой-то «казачок». Так дела не делаются.
Сева мрачнел на глазах.
– Я бы на вашем месте со своих спросил, почему…
– Я на своем месте. Ты – на своем. И спрашиваю сейчас с тебя.
– Но… ваш парень…
– Мертв. Потому – спрос с вас.
Лука
– Не мельтеши, Сева. И не суетись. Ты вроде оправдываешься, а? Так разговоры не разговаривают. Мы здесь – на своей земле и за слова отвечаем. И за дела. Я так понял, раз Алеф головой мотал, не того бычка повязали?
– Да ты погоди, Лука…
– Нет, ты переведи человеку как следует: работали мы вслепую, фото он такое заслал, что… Борода, скулы, в накидку какую-то закутанный… И раз присланный убивец повелся и пошел именно этого валить… Так мы на него и равнялись.
«В накидку какую-то закутанный»?.. Джеллаба? Все-таки арабы?
– Я ему это уже сказал.
– Суть донеси: мы за базар отвечаем.
– Боюсь я этого… Алефа. Пальцами щелкнет, и нет нас.
– Не такие уж мы убогие.
– За ним структура…
– Дурак ты, Сева. За ним сейчас – обрыв и тридцать метров пустого пространства. И стволов ни у самого, ни у прислужника – нет. Так что…
– Ты сам идиот, Лука! Потом – в бега на всю жизнь подаваться?
– Как знаешь. А меня что где держит?
– Люди просто хотят прояснить…
– Кажется, ваш товарищ недоволен чем-то? – спросил Алеф.
Сева, соблюдая субординацию, дисциплинированно перевел.
– Ты ему скажи, мы свой кусок работы выполнили. Повязали бродягу, которого опознал его человек, ныне покойный. Алеф мужчина в авторитете, потому предоплата была символическая… А потери – уже понесли: Гера наш убогий в кювет навернулся да и «бумер», пусть и не новый, накрылся. Так что пусть сначала «капусты» зашлет, как сговорено, а потом бродягу этого хошь – на куски режет, хошь – чаем отпаивает. Хозяин барин.
– Ты чего, Лука, совсем…
– Переводи, что сказано. – Губы Луки скривились брезгливо. – И добавь: если что, рука у меня не дрогнет.
– Да он потом…
– Не будет у него «потом» в случае чего, ты понял?
– А у нас?
– Как карта ляжет.
Угроза, словно урчание далекой грозы, слышалась в голосе Луки и понятна была без перевода. Тем не менее Сева «суть» донес:
– Мой босс требует немедленного расчета согласно договору. Он считает, что ошибка с выбором объекта – ваша. Мы свою работу выполнили.
Сказал он это на удивление спокойно. Видно, знавал за Лукой дела жестокие и скорые и, быстро рассудив, решил, что сейчас бояться стоит именно его.
Алеф переглянулся с Раулем, произнес несколько гортанных слов. Не знаю, на каком наречии говорят в Нигерии, но только… фраза была сказана на арабском. И – что это означает? Что бизнес Дэниэлса
Рауль пошел к машине. Лука отодвинулся чуть в сторону; в руках его оказались пистолеты с длинными «хоботами» глушителей.
– И пусть без шалостей. Стреляю я быстрее, чем думаю. Донеси до гостей.
Сева замялся… Я пришел ему на помощь, произнес по-английски:
– Полет пули опережает полет недоброй мысли. А тому, кто получает пулю, не нужно уже ничего.
Глава 54
Получилось витиевато, но образно. И главное, интрига не утеряна.
Лицо Алефа помрачнело. А я прикидывал шансы на выживание. До обрыва метров семнадцать, хорошим рывком секунд семь, учитывая скованные спереди запястья… Но не тогда, когда за тобою надзирают четыре пары внимательных глаз… Но раз уж началась свара из-за денег…
Лука – мужчина решительный, даром что философ. Если что пойдет не так, спишет он всех единой росписью: из двух стволов оно сподручно. Включая и недотепистого Севу, и меня, имярек. И уйдет без концов и с деньгами. Вот только… Парни с Арабского Востока всегда при клинках. А как владеют холодным оружием восточные люди – лучше не вспоминать… Стоит Луке сморгнуть неверно или не вовремя, как клинок молнией выпорхнет неизвестно откуда и перерубит ему горло. А впрочем, всегда легче заплатить деньгами, чем жизнью. Но не всегда проще. Арабы эти, судя по всему, мужчины гордые и привыкшие к «силовым вариантам» только со своей стороны…
– Ты решил нас пугать? – гортанно рыкнул Алеф.
Рауль, услышав, развернулся и стал гранитным истуканом: бесстрашный и бесстрастный. Будет знак, и он кинется на Луку без колебаний.
Сева пытался перевести, да запнулся… Перевел я.
– Вы без меня пуганые. Да и я – не мальчонка. Какие уж тут страшилки… Или сделаете все по уму да по понятиям, или… – процедил Лука.
– Я никогда ничего не делаю под угрозой оружия, – высокомерно отчеканил Алеф. – Это принцип.
– Нарушь. Ничего не нарушишь – ничего не достигнешь. И уж точно – не выживешь.
– Ты считаешь, Лука, – имя Лука Алеф произнес на французский манер, как «Люка», – что оружие дает тебе право диктовать мне условия?
– Я не диктую. Просто хочу получить свое.
– Ты полагаешь деньги своими, не исполнив работу?
– Мы, пролетарии «ножа и топора», с вами, буржуями и эксплуататорами, по разные стороны баррикад, – пьяно хохотнул Лука. Посерьезнел, добавил жестко: – Меня так в школе выучили. Да и потом – добавили науки. На всю жизнь.
Алеф что-то сказал Раулю по-арабски, Лука отреагировал мгновенно: почти не целясь, выстрелил в сторону Рауля. Пуля вздыбила спрессованную до твердости камня землю в дюйме от его ступни и рикошетом унеслась в черное небо.