Повелители Владений
Шрифт:
Ферендир стал притягивать потоки друг к другу — те подчинялись неохотно, но чем сильнее они противились, тем мощнее становилось его воздействие.
Мысленно юноша почти видел эти две сверкающие быстрины — между ними оставался совсем маленький промежуток. Еще немного, и они… сольются…
«Вот так!»
Наконец-то две противоположности объединились! Потоки встретились внутри Ферендира, смешались и устремились единым течением к огромному червю, в его сознание:
«Не нападай на нас — и мы будем вести себя мирно! Попробуешь напасть — мы ответим
Внезапно Ферендир ясно ощутил, что послание достигло цели. Древний червь отчетливо услышал аларитов и весь преобразился: безумная ярость стихла, страх растаял. Все, что теперь исходило от него, — простое для восприятия чувство, и оно означало:
«Вы вторглись в мои владения».
«Мы сейчас уйдем!» — заверил Ферендир.
«Уходите же!» — сказал червь.
«Ладно, если ты не нападешь».
«Ну вот и хорошо», — ответил червь и замолчал.
Открыв глаза, Ферендир успел увидеть, как червь рассыпался: на землю рухнул больше не скрепленный никакой магией поток грязи, камней и органических останков. Силы, создавшие чудовище, внезапно исчезли. В сумеречном лесу наступила полная тишина.
Ферендир взглянул на наставников.
— Вот видишь? — сказал ему Дезриэль. — Нам не хватало только тебя.
Сераф шумно вздохнул. Ферендир обернулся к нему и приготовился услышать очередной поток критики. Однако наставник молча разглядывал огромную кучу земли, камней и останков, совсем недавно бывшую червем. Потом он перевел взгляд на своего воспитанника.
Ферендир жаждал одобрения, но внутренне уже был готов к отповеди и колким упрекам.
К его огромному удивлению, Сераф вообще ничего не сказал — только отвернулся и ушел. Оставалось только удивленно посмотреть ему в след.
Глава десятая
Они поужинали, но продолжали сидеть у костра, все еще находясь под впечатлением от страшного сражения с живыми мертвецами и от встречи с земляным червем. Ферендир чувствовал себя среди всеобщего молчания не в своей тарелке. Он поднялся с места и без каких-либо объяснений пошел прочь от лагеря — совсем недалеко, не теряя из виду свет костра. Там он устроился на краю выступа, с которого можно было сквозь деревья рассматривать долины и ущелья внизу, а также соседние горы и их заснеженные вершины.
С этого природного балкона Ферендир обозревал мирный пейзаж, наслаждался неярким фиолетовым свечением сумерек царства Хиш и ломал голову над загадочным молчанием Серафа, который опять не потратил ни слова на похвалу и поддержку.
— Лучше далеко не уходить, — проговорил кто-то.
Ферендир обернулся и увидел Дезриэля, который только что вышел из тени деревьев.
— Отсюда еще видно костер, — скакал Ферендир, давая понять, что не собирался далеко забираться.
Дезриэль уселся рядом с ним. Некоторое время оба молча любовались восхитительным видом. Все казалось таким тихим и безмятежным… Впрочем, в этот же момент где-то в мире наверняка бесчинствовали силы, способные на века или даже
— Сераф тобой гордится, — проговорил Дезриэль.
— Вроде я не ныл на эту тему, — немного помолчав, сказал Ферендир.
— Ты очень хорошо скрываешь свои эмоции, но я чувствую, как сейчас у тебя внутри все кипит.
— А разве я их так хорошо скрываю? — спросил Ферендир и повернулся к Дезриэлю.
Наставник загадочно улыбнулся и ответил:
— Ты всему быстро учишься — всегда. Продолжай в том же духе!
— Может, я и хорошо учусь, но когда же я перестану учиться и стану таким же, как вы?
— Ты учишься, пока не пришло время принять новую роль. Впрочем, даже когда ты окончишь обучение, то в какой-то степени будешь учиться и дальше. Со мной это тоже происходит. Я твой учитель, но все время учусь чему-то новому.
— Я не совсем понимаю.
Ферендир испытующе посмотрел на Дезриэля — тот был весь окутан приятным мягким светом.
— Даже став учителями, мы продолжаем учиться, — объяснил Дезриэль, — потому что всегда найдется что-то новое. Какими бы сильными, мудрыми и просвещенными мы себе ни казались, жизнь постоянно преподносит нам урок. Вечное ученичество — удел тех, кто достаточно восприимчив и честен с собой.
— Значит, — усмехнулся Ферендир, — Сераф не любит меня за то, что я лучше него учусь новому? Или за то, что я иногда не стесняюсь продемонстрировать, что ничего не знаю? За что именно?
— Ни за то и ни за другое! — безапелляционно заявил Дезриэль. — Сераф сам пытается усвоить один непростой урок, а ты постоянно усложняешь ему задачу.
Ферендиру захотелось рассмеяться, но он понимал, что смех в такой момент мог показаться невежливым и оскорбительным. Он лишь покачал головой и сказал:
— Про урок ничего не знаю, просто вижу, что Каменный Страж, которым я давно восхищаюсь и которому давно прислуживаю, относится ко мне так, будто я — глупец и неумеха. Или даже все сразу!
— Ты его совсем не понимаешь.
— А он и не пытается мне ничего объяснить.
— Это верно, — кивнул Дезриэль, — но только не потому, что считает тебя глупцом и неумехой. Он очень любит тебя, Ферендир, и высоко ценит. Ты не видишь этого — еще бы, ведь Сераф этого не показывает. Однако он уверен, что такого многообещающего ученика у него не было уже очень давно.
Ферендир презрительно фыркнул — и сразу же устыдился.
— Как же мне в это поверить? — спросил он.
— Ты готов запомнить одну историю? — спросил Дезриэль.
Это звучало странно, но Ферендир сразу же понял, что Дезриэль имел в виду. Альвы-люминеты часто подкрепляли воспоминанием из жизни или каким-то рассказом свою точку зрения на те или иные этические вопросы или поступки. Если кого-то спрашивали, «готов ли он запомнить одну историю», это означало: «Я хочу поделиться с тобой кое-чем важным. Можешь ли ты и хочешь ли меня выслушать?»