Поверь в любовь
Шрифт:
К глазам Элизабет подступили слезы. Но вместо того чтобы заплакать, она крепко обняла его и, притянув к себе, уткнулась ему в плечо. Джеймс слегка отодвинул ее в сторону и, отыскав ее рот, поцеловал ее бережно и нежно.
– Джеймс, – словно молитву, повторила она.
Пальцы его зарылись в густую гриву ее распущенных волос. Он покрывал страстными поцелуями ее лицо, потом вдруг вздрогнул, впился в ее губы и в тот же миг напрягся как натянутая струна. А потом, обняв Элизабет и уже привычным жестом прижав к себе, долго гладил ее густые волосы, гладил нежно, словно пытался
Элизабет уже давно спала, а Джеймс все еще лежал с открытыми глазами.
Глава 8
– Будь я проклят, и прелестное же получается гнездышко! Натан Киркленд точным ударом молотка забил последний гвоздь и оглянулся. Позади на коленях стоял его друг и тоже стучал молотком по почти готовому крыльцу.
– Думаешь? – с такой надеждой в голосе спросил он, что Джеймс едва не поперхнулся смехом. – Странно. Дом ведь не такой большой, как Лос-Роблес, да и не такой красивый... Ты считаешь, он ничего?
– Конечно, тупоголовый ты осел! Может, ты, часом, ослеп, парень? Только взгляни – чудесная маленькая кухонька, а в ней – насос, чтобы качать воду. Четыре спальни... неужели мало? И еще камин, чтобы греть твои старые кости. Эх, в такое бы гнездышко да голубку! Да что я – любая девушка, покажи ей только этот дом, сама с визгом кинется тебе на шею и будет умолять жениться на ней! – Заметив, что Натан как-то странно притих, Джеймс с усмешкой добавил: – Желаю счастья, ты, болван... большого, большого счастья!
– И все-таки он твоему и в подметки не годится! – буркнул Натан.
Джеймс снял шляпу и отер рукавом мокрый от пота лоб.
– Тут ты прав, старина. Второго такого дома, как Лос-Роблес, просто нет на свете! Так что не стоит зря рвать волосы на голове, дружище! Не пройдет и недели, как у тебя будет такой дом, что твоя покойница мама прослезилась бы! – По лицу Натана тотчас пробежала тень беспокойства, и Джеймс расхохотался. – От счастья, идиот! Да и я вместе с ней... от радости, что вернусь домой.
Натан потянулся за молотком.
– Держу пари, Элизабет здорово соскучилась без тебя. Короткое фырканье Джеймса заглушил стук молотков.
– Вот уж не знаю! В жизни не видел такой независимой женщины, как моя Бет. Готов поклясться, что она поладила бы с любым, а может, была бы с ним куда счастливее, чем со мной!
Брови Натана поползли вверх.
– Что за вздор, Джим?!
Едва сдерживаемый гнев в голосе друга заставил Джеймса стиснуть зубы.
– Что слышал, – угрюмо проворчал он.
Впрочем, сам он едва бы смог что-либо объяснить. Прошло уже пять дней с тех пор, как, обняв свою темноволосую жену, он поцеловал ее на прощание. Обернувшись на полном скаку, чтобы помахать ей, прежде чем выехать со двора, он чуть не свалился с лошади – Элизабет на крыльце уже не было! Значит, она вернулась в дом, даже не позаботившись проводить его взглядом!
Пять дней, пять ночей, когда он, сгорая от желания, едва не выл в голос! Да, Джеймс умирал от желания, раз за разом раздевая ее во сне, а потом медленно овладевая ею, как привык делать каждую ночь. Ему хотелось сидеть напротив нее за столом,
Дьявольщина, свирепо одернул он себя! Не для этого он женился, черт возьми!
Можно подумать, он ждал, что Элизабет станет обливаться слезами и умолять его остаться! Он женился, чтобы было кому стирать и готовить, убирать и рожать детей, и, если не считать последнего, Элизабет свято соблюдала все условия их сделки. Грех было жаловаться. А если по совести, то Джеймс и сам не раз радовался, что ему так повезло с женой.
– А по-моему, – настаивал Натан, – ей страшно одиноко без тебя. Почему бы тебе не вернуться? А твоих ребят я отошлю сразу же, как мы закончим.
Джеймс коротко хохотнул.
– Одиноко?! Как бы не так! Ты и понятия не имеешь, что она за человек. У этой хрупкой девочки вместо сердца кусок льда! Уж ты мне поверь!
Последняя фраза неприятно резанула его слух, и Джеймс виновато потупился.
Всего три недели назад, сидя перед камином, где едва теплился огонь, он ненавидел самого себя, потому что был непростительно груб с ней.
Снова и снова он видел, как его Элизабет кладет руки на плечи Нату, подставляет ему щеку для поцелуя и улыбается... Она, которая никогда не делала ничего подобного ради него, ради своего мужа!.. Сердце Джеймса едва не разрывалось от боли.
И все равно ему не было оправдания. Ведь он женился не ради любви, не для того, чтобы она махала ему вслед... просто надеялся, что в их отношениях будет хоть немного тепла. А что, если он хотел чересчур многого, особенно если учесть, сколько она делала для него? По крайней мере она хоть не шарахалась от него, как в самую первую ночь, хотя никогда не отвечала на поцелуи и старалась даже не прикасаться к нему.
Хорошо хоть привыкла к тому, что он стягивает с нее сорочку. Хотя и упрямо закутывалась в проклятую тряпку каждую ночь, отлично зная, что Джеймс только и ждет удобного случая, чтобы стащить ее. По крайней мере теперь Элизабет позволяла ему наслаждаться ее восхитительным телом и не протестовала, когда он давал волю рукам. А самое главное – ему удалось подарить ей наслаждение.
Она никогда не отказывала ему, и хотя и не забывалась настолько, чтобы стонать от удовольствия, ему все же порой удавалось уловить свое имя, которое срывалось с ее губ. И в эти благословенные ночи он испытывал такое удивительное блаженство, что не раз дивился, как это у него до сих пор не разорвалось сердце.
Он никогда не уставал ласкать ее упоительное тело, и в этом-то и было все дело – ведь Элизабет ни словом, ни жестом ни разу не выказала, что желает его, тогда как сам он с каждым днем жаждал ее все более страстно. Чудовищная несправедливость! Он, Джеймс Кэган, который раньше укладывал в постель лишь самых восхитительных женщин, теперь сгорал от страсти к собственной жене, безвкусно одетой, простенькой, хлопотливой наседке; не имеющей ни малейшего понятия о том, как заниматься любовью.