Повеса в моих объятиях
Шрифт:
Колин молчал, ему вовсе не хотелось любезничать.
– Видишь ли, – начал Гаффин, – что получается, приятель. Шанталь работает на меня вот уже как год. Вечно у нее нет денег, у моей Шанталь. Покупки, азартные игры, она становится просто стервой, когда речь заходит о деньгах. – Гаффин одарил его неким подобием улыбки. – Думаю, что и из тебя она немало высосала.
Колин ничего не ответил. Его вовсе не интересовали похождения Гаффина, да и ему определенно нечего было сказать в защиту своего собственного идиотизма. Для Шанталь он являлся одним
Он даже потащил с собой ребенка, чтобы преследовать ее, – можно сказать, использовал девочку как предлог! А теперь Мелоди в опасности, так же как Пруденс и Эван, и все только потому, что думал он вовсе не головой, а другим местом!
С отвращением он припомнил дюжину писем, наполненных романтической бессмыслицей, которые посвятил Шанталь. Он надеялся, что она выкинула их, или набила ими свои туфли, или разожгла ими огонь.
А теперь он пленник очередного любовника Шанталь.
Гаффин стукнул ногтем по пивной кружке. В тот же миг перед ним очутилась Пруденс и подлила пива. Она не взглянула на Колина, он тоже не стал смотреть на нее, хотя это стоило ему огромных усилий.
Гаффин продолжал:
– Она использовала свое положение в театре, чтобы искать мне покупателей, видишь ли. Там толпа праздношатающихся личностей; джентльмены и просто скучающие, ищущие приключений и любовниц. Никто не станет подозревать молодых повес, навещающих красивых актрис. Она передавала товар покупателю, а потом приносила мне деньги.
Боковым зрением Колин заметил, что Пруденс где-то поблизости и подливает кому-то пиво. Она медленно наполнила кружку и размеренно стала обходить стол, прислушиваясь. «Будь осторожна, мое храброе сокровище!»
– Опиум. Отличный бизнес. – Гаффин указал пальцем на Колина. – Не совсем законный, хотя когда-нибудь… понятно, что джентльмены вовсе не хотят огласки. Страх скандала делает меня еще состоятельнее, особенно если применить чуть-чуть шантажа.
Гаффин развалился на стуле, его глаза стали еще более холодными.
– Но она начала мошенничать. Дура! Как будто я ничего не мог узнать, как будто я не умею считать! Поначалу пропадало совсем немного товара. Она плела мне что-то про образцы, как будто бы давала покупателям пробовать. Но она использовала это для себя!
Он помолчал и выпил еще.
– Поначалу мне было плевать. Из-за опиума ее стало легко контролировать. Она уже не так резвилась в постели, зато не бросалась табуретками.
Колину стало не по себе. Шанталь была наркоманкой? Как ужасно и как похоже на Шанталь! Она всегда была в поиске приключений.
– Как я сказал, использование малых доз не так уж и вредно. Но потом она уже вышла за все рамки! – Гаффин казался действительно обиженным. – Она прекрасно знала, что я не пущу это на самотек, даже ради нее! – Голос Гаффина стал выше, зазвенел от боли. Это было уже не просто предательство работника. Это уже было предательство любви!
Колин поднял бровь. Боже, Гаффин с ума сходит из-за любви к Шанталь!
Бедный
– Мне жаль, – мягко оказал Колин.
Пруденс едва не уронила свой кувшин. Колин ежеминутно удивлял ее, но сочувствовать жестокому наркоторговцу, взявшему его в плен? Она ожидала от Гаффина, что тот выстрелит, ударит Колина или еще что-нибудь в этом роде, но главарь шайки просто одобрительно кивнул без лишних слов.
Пруденс открыла бочонок, наполнила кувшин и сделала еще один заход вокруг стола, разливая пиво по кружкам и уклоняясь от становившихся все настойчивее и нахальнее лап разбойников.
Если Шанталь – наркоманка, это многое объясняет. Она пропустила так много представлений, оставляя их незаконченными для своих дублеров, выходила на сцену, спотыкаясь и в не подходящих пьесе костюмах. Пруденс объясняла это леностью или раздражительностью.
Пруденс замечала бледность и изнуренность Шанталь и убеждала ее есть почаще, впрочем, та, конечно, игнорировала советы.
Гаффин вновь заговорил. Пруденс схватила поднос и постаралась подкрасться поближе.
– Я требовал вернуть мне деньги, каждый фартинг. И дал ей две недели, чтобы она стрясла деньги со своих любовников. Когда я вернулся, ее и след простыл, сбежала с кем-то по имени Берти. – Гаффин наклонился вперед и устрашающе взглянул на Колина: – Мне кажется, ты знаешь, кто такой Берти и где я могу найти его.
Колин слегка пожал плечами:
– Конечно, я знаю, но ничем не могу помочь. Она бросила его несколько дней назад.
Гаффин удивленно моргнул. Очевидно, он планировал выбить признание силой. Потом он поднял бровь, словно его посетила неожиданная мысль.
– Она ведь не любила его, правда?
Его облегчение было столь очевидно, что Пруденс стоило многих усилий не закатить глаза. И этот дурак все еще хочет вернуть ее!
Колин, Берти, Гаффин. Кого еще она забыла? Как одна женщина смогла одурачить столько мужчин?
Интересно, а один из этих мужчин смог бы все бросить и пойти за ней? В чем же подвох? У нее тоже два глаза, две руки, грудь на том же месте, что и у Шанталь. Она почувствовала чью-то руку на талии и отпрянула назад, вспомнив о том, кто ее окружает. Сейчас не самое подходящее время раздумывать о Шанталь.
Несколько мужчин слушали разговор Гаффина и Колина. Послышалось ворчание:
– Что-то не нашли мы здесь никакой женщины, Гаффин.
Гаффин обратил свой холодный взгляд на бандитов, которые сидели к нему ближе всего.
– Вы будете делать то, что я вам скажу!
Один бородатый великан посмотрел на главаря без тени страха.
– Нам ничего не перепадет от преследования этой птички. Я за то, чтобы получить выкуп за этого высокородного ублюдка, за него нам заплатят живые деньги.