Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева
Шрифт:
– Да, правильно, Данила Терентьевич.
Я ошибку сделал: контрак партнёрства оне мне дали в етот раз, но не тот раз, и сказали:
– Данила Терентьевич, рассмотри хорошень, вдруг что не устраивает – можно изменить.
– Хорошо, постараемся.
– Данила Терентьевич, как толькя подпишем контрак, сразу начинаем работать и пойдёт инвестиция.
– Прекрасно, Вадим Сергеевич.
Я распростился и в етот же день отправился домой. Конечно, зашёл к Москвину и Руслану. А Вадиму Сергеевичу предложил: «Уже пора познакомиться с Русланом», он пообещал, и Руслану тоже предложил ето же, он тоже пообещал познакомиться, и фрукта его заинтересовала. Москвин
Заехал к Елене Талгатовне, попросил рассмотреть контрак. Она стала рассматривать, когда кончила, говорит:
– Данила, контрак хорошо сделан, но на ихну выгоду.
– Почему?
– Им пятьдесят один процент, а вам сорок девять процентов, ето же неправильно. По здешным законам вы не имеете голос, вы не хозяева, а рабы, и я уже разговаривала с Владимиром Димитриевичем, и он мне сказал чётко: у него с вами толькя бизнес. – Я задумался, стал угрюм. Она видит, что я изменился, стала уговаривать: – Данила, ето можно поправить, не переживай.
Я промолчал и поехал домой. Думаю: ето работа Владимира Димитриевича, недаром он спрашивал, когда приезжал, на каких основаниях мы думаем работать. Я ему ответил: толькя из половины, но рабочими нихто работать не будет, и он задумался. Значит, пошёл на хитрость. Я его понимаю, он молодой, ето его личный бизнес, Вадим Сергеевич так не поступит, у него по данным Форбеса семьсот милливонов долларов капиталу. Да, надо будет побеседовать с нём. Весь проект наш, долг тоже наш, и работа наша, вот почему и надо больше партнёров, хто будет честнея, с тем и работать. Я позвонил Владимиру Димитриевичу и спросил:
– Почему не пятьдесят на пятьдесят? Мы являемся рабами.
– Нет, Данила Терентьевич, вы не поняли.
– Но Елена Талгатовна уточняет, что так.
– Данила Терентьевич, всё можно изменить и договориться.
– Ну хорошо. Когда приеду в Москву, поговорим.
Звоню Руслану:
– Когда можешь приехать насчёт фрукты?
– Чичас я свободной, могу приехать.
– Ну, тогда приезжай.
У нас дома новости. Василий уже съездил в Москву, он хотел уехать в Австралию, но у него не получилось. Когда оне заезжали в Россию, у них забрали паспорта и выдали внутренныя, а без загрань паспортов он не может выехать. А своёй Ольге сказал: «Вам надо было Россию – вы в ней и живите». У него не получилось. Тогда он сговорил Алёшку тестява, и уехали в Приморский край, откуду выехали ихны предки. Думаю, вот дурак, не живётся тебе спокойно. Ну и лучше, хоть будем на спокое.
Марфа рассказыват: коров выбрали. Мы с Алёшай стали оформлять коров, и тут пришлось хорошо повоевать с чиновниками. «Да, да», а сами ничего не хотят делать. Я уже разнервничался и сказал Алексею Анатольевичу:
– Я иду к губернатору. До каких пор будут водить за нос?
Он попросил:
– Не ходи, Данила Терентьевич, а то нам всем попадёт, я всё решу.
– Ну, давно бы так. Что мы, дети, что ли?
Да, оне «решили»: привезли нам коров, но ети коровы оказались выбракованы, у всех вымя испорчена. Ето недогляд. Бедныя коровки! Ну идивоты же, как не жалко им животных! Что ето такоя, неужели вся така Россия?
Вызывает меня учительница. Ну, хороши новости: Ларивон оказался отличником, стал стараться, слушаться, и у него стало получаться всё хорошо, и остальные дети тоже хорошо учутся. И мне что понравилось здесь в России: уровень образование здесь превосходный, вот ишо бы добавить божество
Вскоре подъехал Руслан, стали решать о фрукте с Родионовым, но вижу: Родионов стал какой-то непонятный, заметно, что мои партнёры ему мешаются. Когда мы вышли, я Руслану говорю:
381
Православную веру и частную собственность.
– Руслан, замечаешь, что Родионов не в духах?
– Конечно, Данила. Да рази мы здесь нужны? Без нас будет легше отмыть денюжки.
– Да, вы правы.
Мы зашли к Елене Талгатовне, пообчались с ней и поехали в деревню. Я познакомил Руслана с нашими переселенсами, показал комплексы, посев, землю, технику. Руслану Андриян понравился:
– Да, он у тебя прямой парень. Данила, хороша у тебя семья.
– Спаси Господи, Руслан.
С Русланом приезжала Таня, юрист, она работает с Русланом. Мне она нравится, хорошая девушка, брат Коля тоже хороший парень. Мы посадили гостей за стол, стали угощать. Звонок. Звонит Елена Талгатовна:
– Данила, когда Руслан освободится, привези его к нам, мы его проводим.
– Елена Талгатовна, ето мои гости, и нехорошо будет, ежлив я их брошу, я обязан их проводить.
– Ну хорошо, приезжайте вместе.
– Ладно, приедем.
Что-то я стал подозревать над Еленой Талгатовной. Перед Якуниными она уже разработала себе стратегию, и я чувствую, она не мене служит, а Якуниным и тут уже начинает что-то новоя. Мы вечером созвонились, где встретиться. Встретились, она пригласила в ресторан, с ней была Марина. В ресторане я кушать не захотел, Алёша стал кушать. Заметно было, что у Елене Талгатовне не клеилось и она нервничала, – значит, я мешаюсь. Она предложила Руслану, чтобы он помог ей открыть в Москве школу – преподавать курсы холденския компаньи. Да, она профессионал. Руслан дал Тане распорядок и адрес електронной, попросил сбросить предлог. Допоследу Елена Талгатовна вела себя странно, я такую Елену Талгатовну никогда не видал. Распростились все любезно, мы поехали на железнодорожной вокзал.
– Руслан, како твоё мнение о Елене Талгатовне?
– Данила, ето хишник.
– Руслан, большоя спасибо.
– Данила, запомни: нихто даром ничего делать не будет.
– Да, Руслан, ты прав. – Думаю, толькя я, дурак, так делаю, вечно мне всех жалко.
– Данила, я с Якуниными пообчался.
– Ну и как?
– Да нормально, всё хорошо.
Что-то Руслан таит. Знаю Якуниных и Руслана – ето соперники, Якунины бояре, а Руслан философ, и у них точки зрение на жизнь разны.
Руслана проводили, поехали домой. Утром спрашиваю Марфу:
– Что-то Таньки нету и нету, и не звонит?
Марфа ето же, уже стали переживать, стал звонить на разные телефоны, не могу дозвонить. Нашёл номер матери Танькиной подружке Паоле, позвонил, она взяла трубку, стал спрашивать про Танькю, она ответила:
– Да, она здесь, в Сиполети.
– Пожалуйста, передай Тане, пускай позвонит. – Я кладу трубку и говорю Марфе: – Всё, Танькя не приедет.
– Да, я предчувствовала. Она, когда собиралась, плакала. Я стала у ней спрашивать, она сказала: не может терпеть ету несправедливость. «И тятю оставют в дураках, а мне его жалко. Зачем он с ними связался, неужели он забыл, сколь уже ему настроили делов? А за Санькю, – сказала, – никогда не пойду, ето идивот. Да вообче русски все идивоты, тут женчины нихто».