Повесть о чекисте
Шрифт:
Направляясь на встречу, Гефт понимал всю шутовскую сущность этой панихиды. Он встретил людей, убеленных сединами, бывших офицеров царской армии, на их лицах была вежливая скорбь и сознание особой ответственности, возложенной на них историей. Особенно «прыгал в глаза» бывший подполковник Пустовойтов. В советской Одессе он служил дворником одного из коммунальных домов. Теперь господин Пустовойтов вылез как таракан из щели и расправил усы. Не один он, много их, таких же бывших...
Панихиду служили четыре священника во главе с настоятелем храма.
— ...со святыми упокой, Христе, душу раба твоего... государя императора Николая Александровича, государыню Александру Федоровну, наследника цесаревича Алексея Николаевича, великих княжон Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию... Вечная им память...
И хор церковных певчих низкими испитыми голосами подхватил:
— Вечная память... Вечная память... Ве-е-ечна-ая па-а-мять!..
Александр Красноперов тронул его за руку. Они отошли немного в сторону, чтобы поговорить, не привлекая внимания.
— Как тебе нравится эта скорбь по царе-батюшке? — спросил его Красноперов. — Здесь весь цвет «Союза бывших офицеров царской армии», власовские подонки и, даже, деникинские контрразведчики в прошлом, теперь сотрудники сигуранцы и гестапо!.. Что, Николай, у тебя?
— Нужна до зарезу рация. Вся надежда на вас, «молодоженов».
— Должен тебя огорчить, рации нет.
— Как нет?! Я же сам видел...
— Приземлились, выкопали три ямы в меже, заросшей бурьяном, и закопали рацию, запасной комплект питания и оружие. Некоторое время спустя, это я позже узнал, крестьяне пололи кукурузу пропашными плугами и наткнулись на рацию. Потом на этом месте две недели была жандармская засада. Ездила за рацией Наталия, так еле унесла ноги.
— Что же вы думаете делать?
— Мы уже посылали за линию фронта одну женщину, но... перейти Буг ей не удалось, и она вернулась.
— Плохо. Если у вас появятся какие-нибудь возможности, дайте знать. Я ухожу.
Николай вышел из церкви, увидел на противоположной стороне улицы Юлю, перешел дорогу и ускорил шаг. У трамвайной остановки они расстались. Николай поехал в центр, слез на Вокзальной площади, пешком добрался до Дерибасовской и вдруг почти у ворот своего дома увидел Глашу Вагину.
— Что вы здесь делаете? — с беспокойством спросил он.
— Жду вас...
— Пройдите вперед, к спуску Кангуна!
Он осмотрелся, не заметив ничего подозрительного, пошел вперед и свернул за угол.
— Что случилось, Глаша? Откуда вы узнали мой адрес?
— Два дня назад я случайно встретила вас с Аркадием Дегтяревым.
— Дегтяревым? — удивился он, но фамилия показалась знакомой.
— Я подумала, что вам угрожает опасность, пошла за вами, видела, как вы вошли в этот дом...
— Постойте, Глаша, о какой опасности вы говорите?
— Вы шли с Дегтяревым, шутили и улыбались, а он работает в сигуранце...
— Откуда вам это известно?
— Аркадий вырос на Коблевской, в доме рядом со мной. Я хорошо помню его отца, профессора, его все знали на нашей улице, он был
— Спасибо, Глаша. Но прошу вас без очень большой нужды не искать со мной встречи. — Он пожал ее руку и, еще раз поблагодарив, ушел.
«Откуда взялся этот Дегтярев?» — подумал он и вспомнил: Аркадия привел к нему в кабинет Петелин и сказал: «Мальчик из хорошей семьи. К сожалению, недоучка, но имеет склонность к технике. Не найдете ли возможность, Николай Артурович, использовать мальчика в отделе главного механика?» Это был конец рабочего дня, Николай собирался домой, на Дерибасовскую, и Аркадий вызвался его проводить. По дороге, разговаривая, он намекал на какие-то свои связи с подпольщиками в катакомбах. Разумеется, Николай на эту приманку не клюнул и высмеял его...
«По какому поводу была последняя стычка с Петелиным в кабинете майора Загнера? — пытался он вспомнить. — Да! Я приказал Рябошапченко укрупнить бригады слесарей на монтажных работах. Петелин опротестовал это распоряжение. Тогда я пожаловался майору, сказав, что Петелин снимает рабочих с немецких объектов на румынские коммерческие суда. Загнер разнес главного инженера в пух и прах! Теперь понятно — после этой стычки Петелин решил избавиться от меня при помощи провокатора Дегтярева».
— Хорошо, Борис Васильевич, вы бросили мне перчатку... — невольно вслух сказал Николай.
ПЕРЧАТКА ПОДНЯТА
На утренней «говорильне» у баурата отсутствовал шеф завода Купфер, его заменяли инженеры Сакотта и Петелин, но майор Загнер к ним и не обращался. Безоговорочно доверяя Гефту, все заказы стройуправления баурат направлял на завод через него.
— Завтра с утра в заводской ковш придут сторожевые катера «Д-9», «Д-10» и военный буксир «Ваграин». Заказ на переливку рамовых и мотылевых подшипников. Срок исполнения — десять дней. Инженер Гефт, напишите заявление на выдачу вам под отчет трех тысяч марок на баббит и бронзу, — распорядился Загнер.
Гефт здесь же на листке из блокнота написал заявление, и баурат наложил резолюцию.
По тому, как майор, сбычившись, водил головой, словно хотел выдернуть шею из тугого воротничка, можно было предположить, что у него скверное настроение.
«Проигрался в покер, не сварил желудок или неважные сводки с Восточного фронта?» — гадал Гефт.
— Получена телеграмма из Сулина с борта быстроходного эсминца «П-187»... — после длительного молчания сказал Загнер.
«Так вот оно что! Быстроходный эсминец! Будет гром из тучи!» — подумал Гефт.