Повесть о детстве
Шрифт:
На площади они разошлись в разные стороны. Вечером Моисей сказал деду:
— Тут у меня приятель будет работать. Похвалите его, скажите — добрый работник.
— В каком же деле он будет служить? — оживился дедушка.
— Дело пустяковое. В субботу будет по квартирам...
— А-а...— разочарованно протянул дедушка.— Важная персона.
— И откуда ты выкопал такого приятеля? — удивилась бабушка.
— Откуда? Он был у нас один раз. Молодой такой.
— А, этот, в панамке...
— Этот!
— От большого
Моисей промолчал. Сёма, слушавший весь разговор, не поддерживал бабушку. «Не понимает она,— подумал Старый Нос.— Моисей ведь тоже палочками торговал. Э-э! Это всё понимать
надо». Ему казалось, что теперь уж он понимает всё.
* * *
На другой день, гуляя по улице, Сёма неожиданно встретил человека в жёлтой панамке с ведром в руке. Он весело шагал по деревянному настилу, размахивая ведёрком.
— Здравствуйте,— тихо сказал Сёма.
— А ты откуда меня знаешь?
— Так мы же знакомились.
— Забудь. Мы познакомились только сегодня. Понял?
— Понял,— ответил Сёма и с любопытством взглянул на Трофима.— А что вы сейчас делаете, если не секрет?
— Откуда у меня секреты,— громко сказал Трофим и неожиданно запел:
Задуть свечи, зажечь свечи *—
Всё умеем мы. Вынуть котелок из печи —
Всё умеем мы. Опрокинуть тихо стопку —
Всё умеем мы. Получить деньжат на водку — Всё умеем мы.
Люди останавливались и, смеясь, слушали Трофима. Один из прохожих даже подошёл к нему:
— Зайдёшь ко мне сегодня. Вон третий дом. Работа будет.
— Рад стараться, ваше благородие,— ответил Трофим и шутливо взял под козырёк.
— Значит, вы будете ходить по евреям в субботу? — нетерпеливо спросил Сёма.
— Да.
— Разве вы больше ничего не умеете?
— Зачем, я умею ещё кое-что. Но пока достаточно этого. Ответ был неясен, но этим он и понравился Сёме. Старый
Нос любил всё таинственное.
— А где вы будете жить?
Но Трофим не ответил. Постукивая кулаком по донышку ведра, заломив на затылок жёлтую панамку, он опять запел:
Если надо развести самовар, Если надо вам купить где товар, Если надо подмести, Если надо вынести, Если надо — всё, что надо, Рублик будет нам награда! Всё умеем мы, всё умеем мы!
Из высокого кирпичного дома вышла, улыбаясь, девушка и махнула рукой:
— Молодой человек, послушайте!..
Трофим хлопнул Сёму по плечу и быстро зашагал навстречу
девушке. Это была его первая суббота. И сейчас он делал почин. Сёма постоял ещё несколько минут у ворот дома. Со двора доносился весёлый голос Трофима:
Если надо — всё, что надо, Рублик будет нам награда!
«Хитрый, чёрт! — подумал с восхищением Сёма.— Вроде Моисея. И денег заработает кучу». Последнее он считал особенно важным.
* * *
Поздно ночью у речки встретились два человека.
— Молодец, хорошо начал,— сказал один из них.— Главноег правдоподобно.
— Ну как, похож я на шабес-гоя? 1
1 Шабес-гой - человек, который приглашается в дом евреев для выполнения мелких поручений в субботний день, когда по религиозным обычаям самим евреям работать не полагалось.
— Вылитый!
— Вот и отлично.
— Завтра я уеду. Вот тут всё, что я могу тебе передать. Это остаток, дополнительно деньги прибудут. Транспорт «Правды» 2 ожидается через две-три недели. Кто теперь вместо меня приедет — не знаю. Тебя известят.
2 Транспорт «Правды» - речь идет о конспиративной доставь ке большевистской газеты «Правда».
Они обпялись молча.
— Да, вот ещё... За мальчиком смотри. Хороший мальчик! Если надо будет, помоги. Мучатся люди. А стыдно это: семья Гольдина не должна так мучиться. Мы отца заменить должны!
— Я понимаю,— ответил широкоплечий человек в жёлтой панамке.— Понимаю...
— Ну, прощай, Трофим! Завтра я еду.
— Прощай, Моисей! Удачи!..
ДО СВИДАНЬЯ!
Всё время Сёма старался не думать об отъезде Моисея. Он уговаривал себя, что этого не будет, что в самый последний момент Моисей передумает. И даже сейчас, когда на полу стоит раскрытый чемодан; и бабушка, вздыхая, медленно укладывает вещи, Сёма не верит в неизбежность разлуки.
— Моисей,— тихо говорит он,— чем тебе здесь плохо? Может быть, ты останешься?
— Смотри, какая любовь! — смеётся дедушка.— Мальчик прямо похудел за эти дни.
—. Я ненадолго,— серьёзно отвечает Моисей,— ненадолго. Скоро увидимся!
— Тише,— вмешивается вдруг бабушка.— Сёма, дай ему уже покой... Смотри, Моисей, что я тебе кладу: четыре носовых платка, две пары чистого белья, три рубашки. Вот видишь: раз, два, три. Я их всюду заштопала. Носки...
—. Хорошо, хорошо, я вам верю.
— Когда ты будешь отдавать в стирку, скажи, чтоб не клали много жавеля. Ты слышишь? А то они тебе всё бельё перепортят!
— «Всё бельё»,— насмешливо повторяет дедушка,— «всё бельё»! Можно подумать, что у него дюжины крахмальных рубах.
Но Моисей внимательно выслушивает советы. Он даже выясняет, что такое жавель, как будто ему очень важно знать это. Постепенно наполняется чемоданчик, и бабушка, захлопнув крышку, говорит:
— В добрый час! Чтоб всё было хорошо!
Все садятся; перед отъездом нужно посидеть молча — это к удаче. Наступает тишина. Моисей перебирает какие-то листки и, нахмурив брови, записывает что-то на папиросной коробке; Лазарь задумчиво рассматривает свои шершавые загорелые руки; бабушка сидит с закрытыми глазами, губы её шепчут молитву; Сёма прижимает к груди старую, истрёпанную книжку — подарок Моисея; дедушка барабанит пальцем по столу, потом медленно обводит всех глазами и, улыбаясь, говорит: