Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 3
Шрифт:
Старшая сестра, принаряженная по случаю предстоящей церемонии, была прекраснее, чем когда-либо. Она вспоминала, какие надежды возлагал на нее отец, и было ей как-то особенно грустно. Кто знает, не потому ли она взяла письмо Куродо-но сёсё и прочла его? «К чему эти ужасные слова? – недоумевала она. – Рядом с ним и отец и мать, ему бы жить, не зная печали…» «Но вдруг он и в самом деле…» – подумала она в следующий миг и написала на том же листке бумаги:
«„Слово жалости“ —Но как узнать мне, к комуЕго обращатьДолжна я в этом печальном,В этом непрочном мире?Прослышав
– Перепишите и передайте ему, – велела она Тюдзё, но та предпочла отдать листок, не переписывая. Куродо-но сёсё был вне себя от радости. Однако он тут же вспомнил, в какие мгновения были написаны эти строки, и разразился слезами. Разумеется, он не стал медлить с ответом:
«„О тебе, не о ком-то другом…“ (348) – пенял он девушке. —
Воле людейЖизнь и смерть неподвластны (385):Ужель сужденоМне из мира уйти, не услышавОт тебя ни единого слова?Когда б я знал, что хоть „над моей могилой…“ [142] Вы вздохнете, жалея меня, я бы постарался сойти в нее как можно скорее…»
«Как дурно, что я ответила ему! – испугалась девушка. – К тому же Тюдзё, кажется, даже не потрудилась переписать…» Чувства ее были в смятении, и она не могла вымолвить ни слова.
Честь сопровождать старшую дочь Найси-но ками выпала самым миловидным дамам и девочкам. В целом же церемония мало чем отличалась об обычной церемонии представления ко двору.
142
...хоть «над моей могилой...» – намек на следующий эпизод из «Исторических записок» Сыма Цяня: «Перед отправлением на север Цзи Чжа навестил господина Сюя. Господину Сюю понравился меч Цзи Чжа, но он не посмел сказать об этом, а Цзи Чжа сердцем это почувствовал. Однако из северной страны, где был он посланником, меча он ему не послал. Возвратившись же, не застал господина Сюя в живых. Тогда он достал свой драгоценный меч и повесил его на семейное дерево над могилой Сюя. Родственники Сюя сказали: „Господин Сюй уже скончался, что же вы беспокоитесь насчет даров?“ А Цзи Чжа ответил: „Это не так. Я в сердце своем уже преподнес ему этот меч, и разве может смерть повернуть вспять мое желание?“»
Прежде всего Найси-но ками прошла с дочерью на половину нёго Кокидэн и долго беседовала с ней. Когда стемнело, девушку провели в высочайшие покои. И Государыня-супруга, и нёго были уже немолоды. Так неужели эта юная, прелестная особа не сумеет приобрести благосклонность Государя? Право же, в ее будущем благополучии можно было не сомневаться.
Государь жил теперь тихо и спокойно, словно простой подданный, и у его новой супруги не было оснований сетовать на судьбу. Правда, судя по всему, он не прочь был оставить у себя во дворце и Найси-но ками хотя бы на некоторое время, но, к его величайшему огорчению, она сразу же уехала.
Дзидзю Четвертого ранга почти все время проводил во дворце Рэйдзэй, и Государь любил его не меньше, чем когда-то любили Блистательного Гэндзи. Юноша чувствовал себя здесь как дома и был в коротких отношениях со всеми домочадцами. Он не упускал случая выказать свое расположение и дочери Найси-но ками, более того, иногда у него возникало сильнейшее желание узнать, какие чувства испытывает к нему она сама.
Однажды тихим вечером Дзидзю Четвертого ранга и То-дзидзю прогуливались по саду и вдруг заметили, что с пятиигольчатой сосны, растущей рядом с покоями вышеупомянутой молодой особы, свешиваются великолепные кисти глициний.
Желая полюбоваться цветами, юноши подошли к пруду и устроились на камне, покрытом мягким мхом. Дзидзю Четвертого ранга, не открывая прямо своих чувств, решил намекнуть То-дзидзю на причину своего
сказал он, глядя на цветы.
Столь трогательна была его печаль, что просто невозможно было не принять в нем участия, и То-дзидзю, в свою очередь, поспешил намекнуть другу на то, что все произошло помимо его воли:
– У этих цветовЛепестки густо-лиловые,И все же, поверь,Они желаньям моим,Увы, неподвластны…У То-дзидзю было доброе сердце, и он не мог не жалеть друга. Правда, чувства последнего были не так уж глубоко затронуты, и все же…
Куродо-но сёсё между тем совсем потерял голову и был готов на любое безрассудство. Некоторые из поклонников старшей сестры устремили свои сердечные помышления на младшую. Найси-но ками намеревалась отдать ее Куродо-но сёсё, учитывая пожелания его матери, и не раз заводила о том разговор, но юноша перестал появляться в ее доме. Не бывал он и во дворце Рэйдзэй, даром что сыновья Правого министра издавна были в дружеских отношениях с ушедшим на покой Государем. Даже если иной раз и случалось ему заглянуть туда, он старался уйти при первой же возможности.
Однажды нынешний Государь призвал к себе Тюдзё и потребовал, чтобы тот объяснил, почему его старшую сестру вопреки желанию ее покойного отца отдали во дворец Рэйдзэй.
– Государь изволит гневаться, – сообщил раздосадованный Тюдзё матери. – Разве я не говорил вам, что в мире отнесутся к вашему выбору неодобрительно? Но вы не захотели мне поверить и поступили по-своему. Я не смел возражать, хотя и понимал, что ваше нежелание следовать воле Государя дурно повлияет на наше будущее.
– Не могу согласиться с вами, – спокойно ответила Найси-но ками. – Я долго думала, прежде чем поступить именно так. Вы же сами знаете, как настаивал государь Рэйдзэй. Я не могла ему отказать. А отдавать ее во Дворец, не имея надежного покровителя, более чем опасно. У государя Рэйдзэй ей по крайней мере будет спокойнее. А если вы были против, почему никто из вас не пытался меня разубедить? Теперь-то все, не исключая Правого министра, обвиняют меня в опрометчивости. Мне это обидно. Не лучше ли признать, что таково ее предопределение?
– Человеку не дано знать, что ему предопределено. Как я объясню ваш отказ Государю? Вы думаете, довольно будет сказать, что у сестры иное предопределение? По-вашему, во Дворце ей помешала бы выдвинуться Государыня-супруга, но стоит ли забывать о нёго Кокидэн? Даже если она и обещала не оставлять сестру своими заботами, это еще ничего не значит. Впрочем, посмотрим… Но неужели вы полагаете, что, если во Дворце уже есть Государыня-супруга, никто другой не должен поступать на придворную службу? С незапамятных времен в Высочайших покоях прислуживало множество дам разных званий, и все они жили в мире и согласии. А вдруг из-за какой-нибудь нелепой случайности отношения между нёго и нашей сестрой испортятся? Люди не преминут обвинить во всем именно вас.
Нетрудно вообразить, как огорчали Найси-но ками нападки сыновей.
Тем временем привязанность государя Рэйдзэй к новой супруге увеличивалась день ото дня. С Седьмой луны она понесла. Глядя на ее побледневшее лицо, нетрудно было понять, почему многие потеряли из-за нее покой. Да и мог ли кто-нибудь остаться к ней равнодушным?
Во дворце Рэйдзэй целыми днями звучала музыка, а как Дзидзю Четвертого ранга часто бывал здесь, ему не раз приходилось слышать игру молодой госпожи на кото. Иногда по приглашению Государя в музицированиях участвовала и госпожа Тюдзё, та самая, которая подыгрывала юношам на японском кото, когда они пели «Ветку сливы». Слушая ее, Дзидзю с трудом скрывал волнение.