Повесть о Хаййе ибн Йакзане
Шрифт:
Великие умы всегда ощущают себя чуждыми без отчуждения, сторонними без отстранения. Но обычным людям не дано понять этой чуждости и этой отстраненности как способов самосовершенствования. Данную особенность описал последователь ас-Сухраварди аш-Шахразури в своей книге «Нузхат ал-арвах» (Отрада душ). Он отмечает, что мыслитель был высокого роста, заплетал волосы и бороду, был склонен к мистическим радениям. Он выказывал глубокое презрение ко всякому проявлению власти и богатства. Философ одевался в манере, которую многие считали вызывающей. Один из его современников вспоминал о поучительном случае, имевшем место во время их совместного посещения мечети Миарвин. Ас-Сухраварди был одет в короткую синюю стеганную джуббу [10] , на голове у него была высокая шапочка, а на ногах – сандалии. Когда рассказчика увидел кто-то из друзей, то приблизился и сказал: «Ходи с кем угодно, только не с этим погонщиком ослов!» На что тот ответил: «Замолчи! Это “Владыка Времени” Шихаб ад-Дин ас-Сухраварди!» Человек удивился, посерьезнел и удалился.
10
Верхняя одежда с длинными рукавами.
В другом рассказе мы встречаем ас-Сухраварди в черном головном уборе. Какой-то человек подошел и заговорил с ним,
В этом рассказе в какой-то мере отражаются его непокорность и цельность личности, интеллектуальное и практическое совершенство, как внешнее, так и внутреннее. Идеал этот нашел отражение в его идее «божественного мудреца». По мысли ас-Сухраварди, «божественный мудрец – тот, чье тело становится как платье, которое он иногда снимает, а иногда надевает на себя. Человек не будет считаться мудрецом, пока не познает священное опьянение и не снимет и вновь не наденет свое тело как платье. Тогда, если он пожелает, то вознесется к свету или же явится в любом образе, в каком захочет. Что касается способности к подобному перевоплощению, то ее он обретет благодаря озаряющему его свету. Разве ты не видишь, что раскаленное железо из-за того, что на него воздействовал огонь, уподобляется огню, излучает свет и горит? Душа есть сущность святости, так как подвергается воздействию света и облачается в одежды восхода солнца. Она испытывает влияние и сама воздействует, подает знаки и прибегает к воображению, в результате чего рождается нечто новое. Шарлатаны совершают мошенничества посредством фокусов, а идеальный муж, осененный светом и чтящий порядок, непричастен к злу. Он воздействует на вещи благодаря поддержке света, ибо он – сын Святости» [12] .
11
Ал-Казвини. Асар ал-билад ва ахбар ал-’уббад. С. 394.
12
Ас-Сухраварди. Ал-Хикма ал-илахиййа. С. 504.
Его мысль о божественном мудреце изложена необычным образом, наперекор традиционным представлениям религиозных ученых и богословских школ в исламе. Отсюда и расхождение относительно того, кем его считать – правоверным мусульманином или богохульником. Последнее – удел мусульманских правоведов, то есть тех людей, к авторитету которых прибегала власть, вынося решения по религиозно-правовым вопросам. Они сделали все, что было в их силах, чтобы вызвать этого «безумца», у которого «действия преобладали над разумом», на псевдобогословский диспут. Мусульманские правоведы смогли причислить его к «богохульникам» в ходе спора вокруг проблемы божественной силы. Религиозные ученые толковали ее в соответствии с «ясными указаниями» из текста Корана и предания, тогда как ас-Сухраварди рассматривал ее согласно критериям чистого разума. Данный конфликт отражает сущностную пропасть между позицией сторонников творческой силы и свободы человека и точкой зрения тех, кто считал необходимым свободу подавлять. Власть в лице друга философа айубидского правителя ал-Малика аз-Захира (1173-1216) отреагировала на результаты диспута согласием на казнь ас-Сухраварди, на «предание его смерти ради прекращения смуты». Говорят, что впоследствии правитель ал-Малик аз-Захир раскаялся и наказал тех, кто скомпрометировал ас-Сухраварди. Нам остаются только догадки. Но очевидно, что человек, облеченный властью, вряд ли способен быть верным и надежным в общении со свободным мыслителем.
Сейчас трудно сказать, обрел ли ас-Сухраварди искомую им истину или нет. Но мы знаем наверняка, что он размышлял о ней. Его сущностное устремление, лежавшее в основе научной и практической деятельности мыслителя, было направлено в сторону «моря познания», достижения мудрости и ее томительного покоя. Поэтому неудивительно, что ас-Сухраварди называет мудрецом того, кто удостоился «созерцания высших эмпирей». Это степень, которой человек может достичь в состоянии единства знания и действия в череде деяний, которые ас-Сухраварди называет отрешением от мирского, созерцанием божественных лучей и движением среди этих лучей к бесконечности [13] . Отсюда его слова в предисловии к книге «Хикмат ал-ишрак» (Мудрость озарения) о том, что он составил это сочинение «для взыскующего божественного и жаждущего теоретического познания, а не для ученого, который не сподобился божественного и не жаждал даже части оного. Мы обсуждаем в этой книге знаки божественного только с человеком, усердствующим ради обожествления, с жаждущим обожествления. Если же кто-то стремится лишь к рациональному познанию, то ему следует обратиться к методу перипатетиков» [14] . Этим объясняется классификация мудрецов, составленная ас-Сухраварди, согласно которой они делятся на три типа. К первому типу относится божественный мудрец, погруженный в божественное и не связанный с теоретизированием (например, пророки и выдающиеся суфии, такие как ал-Бистами, ал-Халладжа и ат-Тустари). Ко второму – мудрец-исследователь, лишенный божественного (например, древнегреческие философы-аристотелики и ал-Фараби, Ибн Сина, представители позднейшей эпохи). Наконец, представитель последнего типа – божественный мудрец, погруженный одновременно в божественное и теоретическое познание. В его личности заключены чувства, разум и интуиция в единстве, как это изложено в символическом трактате ас-Сухраварди о глубочайшем смысле личности Хайй ибн Йакзан.
13
Ас-Сухраварди. Ал-Хикма ал-илахиййа. С. 194–195.
14
Ас-Сухраварди. Ал-Хикма ал-илахиййа. С. 504.
Пробуждение Ибн Туфайла. Мудрость гармонии и справедливости
Ибн Туфайл, Абу Бакр Мухаммад ’Абд ал-Малик ал-Андалуси (1110-1185). Родился в Вади-Аш (в районе Гранады). Занимался врачебной практикой в Гранаде. Некоторые биографы утверждают, что он был учеником Ибн Рушда, хотя доказательства в пользу этого утверждения отсутствуют. Достоверно известно, что он трудился переписчиком, затем поднялся по служебной лестнице до должности врача Абу Йа’куба Йусуфа ал-Мансура, халифа из династии Альмохадов (1163-1184). Ибн Туфайл – автор книг по медицине, астрономии и философии, но его известность связана с работой «Хайй ибн Йакзан», которая переведена на многие современные языки, в том числе и на русский язык в новом издании [15] .
15
Впервые
E. Pococke. Philosophus autodidacatus. Oxoun, 1761.
F. Pons Boigues. El filosofo autodidacto de Abentofail. Novela Psicologica. Zaragoza. 1900.
Simon Ockley. The Improvement of the Human Reason. Cairo. 1905.
Leon Gauther. Hayy ben Yaghdan. Roman philosophique d’Ibn Thofail, Beyrouth. 1936.
В 1920 г. книга была переведена на русский язык Г. Кузьминым. В данном издании представлен новый полный перевод А.В. Сагадеева. Для первого полного арабского издания эту книгу подготовил и отредактировал Ахмад Амин, обратившись ко всем предыдущим изданиям: к подготовленному Михаэлем ибн Йахйа ал-Махрани и осуществленному в 1889 г. в Лондоне, к египетскому изданию Мухий ад-Дина ал-Курди, осуществленному в начале XX в., а также к изданию этой книги в 1935 г. в Дамаске. Ахмад Амин добавил в виде приложения трактат ас-Сухраварди «ал-Мактула», который получил от доктора ал-Худайри. Оригинал трактата хранится в библиотеке дворцово-монастырского комплекса Эль-Эскориал в провинции Мадрид.
Название «Хайй ибн Йакзан» прочно связано с личностью Ибн Туфайла. Причина заключается в оригинальности и пленительном своеобразии книги. Ибн Туфайл сумел написать ее в очаровательной и притягательной манере народной сказки. Исторически обусловленное взаимовлияние культур и наследие различных философских традиций получили развитие в этом восхитительном образце, соответствующем духу исламского мистицизма. Ибн Туфайлу удалось придать совершенный характер мысли Ибн Сины о подъеме от разума к мудрости и идее ас-Сухраварди о божественном мудреце, создав один из самых прекрасных художественных образов, воплощающих интуитивное познание спонтанного характера как великую миссию духа и тела. В повести «Хайй ибн Йакзан» Ибн Туфайл приводит размышление о морях бытия, которые бросают и рассеивают все, что в них есть. Он как будто хочет сказать, что приливы и отливы моря – это приливы и отливы движения жизни, которая создает в свою очередь приливы и отливы культуры. В результате рождается и никчёмная пена, и бесценный жемчуг. Все это – необходимые составляющие жизни, у каждой из которых – свои роль и ценность, обязанность и задача, средства и цель. Эта позиция не далека от того, что можно назвать философией умеренности, отличавшей понимание Ибн Туфайлом бытия и его великого предназначения.
Отсюда совмещение критического и восторженного восприятия творчества Ибн Сины, ал-Газали, философских и суфийских традиций мусульманской Испании (ал-Андалус), особенно идеи Ибн Баджжи (1070-1138) об образе жизни уединившегося, который цепляется между скалами бытия, радуясь солнцу и тени, дождям и ливневым потокам, всему тому, что способствует единству физического и метафизического величия в человеке.
Эти яркие и чистые проблески и откровения содержатся в той форме философско-художественной повести «Хайй ибн Йакзан», которую создал Ибн Туфайл. Здесь мы видим последовательно молодой росток духа, затем развитие теоретического и практического познания, выраженное в спонтанном рациональном размышлении. Мы сталкиваемся с различными формами осмысления природы, которые представляют собой части или примеры видов метаморфоз, присущих бытию. Не важно, было ли появление человека естественным или искусственным. И то и другое выражает единую взаимосвязь, которую исследовал Ибн Туфайл путем изучения движения разума и его неизбежного предстояния перед «вечными вопросами» антиномий рациональности и их мучительных парадоксов. Подобное предстояние заключает в себе возможность выйти за правила формальной логики. А это порождает основания для построения интеллектуальных альтернатив.
Когда разум достигает состояния интуитивного познания, смирение становится судьбой духа и тела. Судьба имеет различные проявления и уровни, но олицетворяет смысл и ценность мудрости. Человек постигает достоверную истину, состоящую в том, что он (человек) рождается живым и что в пробуждении – его сущность. Сущность человека соответствует смыслу жизни как пробуждения, бодрствования и постоянного познания. Тогда возвращение к первичным истинам души становится вечной целью существования человека, вытекая из стремления к формированию цельной личности, единой с Абсолютом (Богом). Ибо лишь это остается, а все остальное подвержено изменению, гибели и исчезновению. Здесь находится исток обоснования Ибн Туфайлом мысли о вечности – горизонте, который показывает пределы человека и его существования, раскрывает мудрость души, ее способности и волю. Отсюда и стремление жить согласно критериям этого высокого нравственного сознания. Оно является горизонтом деятельной мудрости, порождающим и горизонт исторической судьбы для творческой личности. Это утешение мыслителя, осознавшего собственную тленность и неизбежность исчезновения. Это осознание превращается в приобщение к вечности, уравновешивающее вечный круговорот рождения и смерти.
Мы рассмотрели три сходных в цели, но отличающихся в средствах реализации примера выражения мудрости в отношении человека, общества, истории и духа. Ибн Сина, ас-Сухраварди и Ибн Туфайл каждый по-своему желали отрицания обыденного «Я», освобождения от оков бренного тела и от монотонного повторения мертвых слов прошлого. Тем самым эти мыслители привнесли свою лепту в расширение пределов философского пробуждения и воплотили взлеты и падения мусульманской цивилизации. В их позициях прослеживается развитие мудрости в рамках культурного расцвета (Ибн Сина), противостояния косности светской и религиозной власти путем индивидуального бунта (ас-Сухраварди) и поиска истинной умеренности и духовного величия (Ибн Туфайл). Все это не утрачивает своей ценности и применительно к современности. Напротив, проблема нравственного оздоровления и спасения все еще остается актуальной, ибо современный мир не перестает страдать от отсутствия согласия разума и познания, поскольку знаний у него больше, чем разума. Отсюда опасность безумия, порождаемого организованной властью силы, насилия и нетерпимости. Эта опасность, как и в эпоху Ибн Туфайла, ведет к необходимости поиска истинной гармонии и ее научного обоснования, чтобы человечество достигло больших высот мудрости.
Это не означает неизбежности цикличного повтора истории культуры, скорее, наоборот. Человек не должен вечно обретать самого себя ценой бесконечных мук борьбы за выживание. А мудрость не предполагает простого воспроизведения гомо сапиенсом даже самых прекрасных деяний!
P.S. от редакции
В данной антологии были сделаны следующие редакторские правки: 1) понятия «Бог», «Творец», «Создатель», «Всевышний» и т. п., в тех случаях, когда обозначали Единого Бога-Творца, были исправлены на написание с прописной буквы; 2) арабские термины, встречающиеся в тексте, были преобразованы с помощью единой системы диакритических знаков; 3) все сноски под символом * являются редакторскими.