Повесть о Хаййе ибн Йакзане
Шрифт:
Затем следует царство [60] , населенное племенем, у коего мысли – путаные, а намерения – злые. Однако если уж надумало оно исправиться, то дает тому самое веское подтверждение, а коли решило напасть на какое племя, то не наносит удара, бросаясь очертя голову, но коварно и скрытно подбирается к нему, неспешно в действиях и не выказывает нетерпения в отношении того, что упадет с дерева или прорастет из земли само. Городов же там насчитывается восемь.
Затем следует огромное царство [61] с обширными землями и великим множеством жителей, край, где обосновываются не в городах, а в пустынной равнине, разделенной двенадцатью рубежами, и где имеется двадцать восемь поселений [62] . Ни одно сообщество жителей здесь не вступает в поселение другого сообщества, пока те, кто находится впереди, не освобождают своих жилищ – вот тогда их место занимают без промедления [63] . Племена, что населяют предшествующие царства, путешествуя, непременно наведываются сюда [64] .
60
Сатурн.
61
Сфера неподвижных звезд.
62
Эклиптика, т. е. большой круг небесной сферы, по которому происходит кажущееся годичное движение Солнца, пересекает двенадцать зодиакальных созвездий; путь Луны на небесной сфере имеет двадцать восемь «стоянок» – областей, определяемых по наличию в них тех или иных звезд.
63
Изменение положения звезд на видимом небосводе определяется не свойственным им самим движением, а круговращением всей небесной сферы, к которой они кажутся прикрепленными неподвижно.
64
Перечисленные
К нему примыкает царство [65] , горизонты которого и поныне неведомы. В нем нет ни городов, ни округов, и не укрыться там никому, кого можно было бы воспринять зрением. Жители его суть духовные существа из числа ангелов – люди там не обитают [66] . На тех, кто ниже, повеление и предопределение нисходят из этого царства. А по ту его сторону нет никакой обитаемой земли [67] .
Итак, к двум областям сим примыкают земли и небеса, что с левой стороны мира, каковые и образуют Запад. Если ты отправишься от них в сторону Востока, то пред тобою предстанет область, не заселенная людьми, не усеянная ни травами и кустарниками, ни деревьями, ни камнями. Вся она – вольно раскинувшаяся суша, да пучина морская, да ветры, заключенные в подземелье, да жарко полыхающий огонь [68] . Пересекши ее, ты окажешься в области, где встретятся тебе и недвижные громады гор, и реки быстротечные, и вольные ветры, и ливнем разражающиеся тучи; ты найдешь здесь самородки золотые и серебро, камни благородные и простые, всех родов и видов – только нет здесь ничего произрастающего [69] . Путь через нее приведет тебя в область, изобилующую – помимо перечисленного – многоразличными растениями: как травами и кустарниками, так и деревьями, как плодовыми, так и неплодовыми, как приносящими орехи, так и дающими семена, – только не услышать тебе в них даже писка или шипения живого существа [70] . Отсюда ты попадешь в область, в коей собраны и все ранее перечисленное, и многообразные виды бессловесных животных: плавающих, пресмыкающихся, ходящих и летающих, рождаемых и самозарождающихся, – только нет здесь человека [71] . И отсюда ты выйдешь уже в этот ваш мир [72] , а о том, что содержит он в себе, вы имеете понятие и по собственным наблюдениям, и по рассказам других.
65
Умопостигаемое беззвездное небо (эмпирей), которое символизирует мир как возможно сущее, данное нашей мысли в единстве заключенных в нем детерминаций.
66
Указание на чисто интеллигибельный характер этого мира, его отрешенность от телесности и движения.
67
Сущее на высшем уровне абстракции, необходимо сущее само по себе, которое не поддается ни определению, ни описанию, а постигается лишь интеллектуальной интуицией.
68
Мир четырех элементов в их первоначальном состоянии.
69
Неорганический мир, образуемый смешением элементов.
70
Растительное царство.
71
Животное царство.
72
Мир человека как существа разумного.
Если же ты направишься прямиком на Восток, то встретишь солнце [73] , восходящее меж двух сонмищ [74] пособников сатаны. Ведь у сатаны есть два таких сонмища: одно – летает, другое – шагает. Из них шагающее племя включает в себя два рода: род, наделенный норовом хищника, и род, наделенный норовом скотины; меж ними постоянная, никогда не утихающая распря. Оба они – по левую сторону Востока [75] . Что же до демонов, которые летают, то их волости – по правую сторону Востока. В их облике нет единообразия; напротив, каждой особи их, можно сказать, свойственна неповторимая внешность: может попасться облик, составленный из сочетания двух, либо трех, либо четырех обликов, вроде парящего человека или свиноголовой гадюки; а может попасться облик-недоносок, вроде особи – половины человека, особи – одной ноги человека, особи – кисти руки человека или какой другой подобного рода твари. Похоже, что составные образы, запечатлеваемые художниками, перенесены как раз из этой области. Тот, кто вершит делами сей области [76] , велел проложить пять дорог [77] для гонца, расставив также на них пограничную охрану своего царства [78] . Здесь хватают пленных обитателей этого мира [79] и записывают поступающие отсюда сведения. Пленные передаются блюстителю пяти дорог [80] , следящему за вратами области, а при пленниках – вести в грамоте, свернутой в свиток и закрепленной печатью, дабы ее не прочел блюститель. Оному дозволено и вменено в обязанность только препровождать их всех к некоему хранителю [81] , который представляет их царю [82] . Пленники находятся в ведении этого хранителя, а их пожитки он поручает беречь другому хранителю [83] . Всякий раз, как из вашего мира захватывают людей, животных или что другое, они начинают производить потомство по образам своим, сочетая их друг с другом либо же недонашивая их [84] . Из упоминавшихся двух сонмищ пособников сатаны одно [85] отправляется в эту вашу область и, застигая людей, проникает в самое их дыхание, чтобы добраться до тайников сердца. Из двух же шагающих сонмищ то, что имеет обличие хищников [86] , подстерегает, когда возьмет человека хоть малейшая досада, и тогда принуждает его выйти из себя, расписывая ему в лучшем виде такие злодейства, как убиение, членовредительство, опустошение и истязание. Оно взлелеивает в душе ненависть, подстрекает чинить всяческую несправедливость и притеснение.
73
Разумная душа.
74
Арабское «карн» обозначает одновременно сонмище, группу кого-то и рог (намек на рога сатаны).
75
Два рода шагающего сонмища – собирательные образы сил гнева и вожделения; летающее сонмище – такой же образ силы воображения. Первые две силы более связаны с материальным миром, чем третья, а потому шагающее сонмище помещено левее летающего.
76
Душа.
77
Нервы, по которым передаются ощущения, свойственные пяти внешним чувствам (зрению, слуху, вкусу, обонянию и осязанию).
78
Органы ощущения.
79
Формы чувственно воспринимаемого мира.
80
Воспринимаемые формы передаются общему чувству.
81
Общее чувство, не способное проникнуть в универсальное содержание восприятий, передает их памяти.
82
Рациональной части души.
83
Восприятия хранятся в памяти, а заключенные в них общие представления (идеи) передаются так называемой силе догадки.
84
Речь идет о способах образования общих понятий.
85
Воображение.
86
Гнев.
Что до второго из указанных сонмищ [87] , то, оседлав назойливость и опершись на настойчивость, оно не перестает нашептывать сердцу человеческому слова, коими расписывает ему деяния порочные, поступки омерзительные и всяческое непотребство, прельщая его оными и подстрекая к ним, пока тот не окажется втянут в них бесповоротно.
Что же до летающего сонмища, то оно лишь наущает человека считать ложным все незримое, расписывает перед ним красоту поклонения тому, что сотворено природой и искусством, и тайно внушает ему, будто нет другого рождения, нет воздаяния за дурные и благие дела и нет Вечносущего над царствием [88] .
87
Вожделение.
88
Воображение связывает человека с чувственным миром, отвлекая от размышлений о мире умопостигаемом, о сущем как таковом, между тем как именно подобного рода размышления обеспечивают индивиду интеллектуальное блаженство и бессмертие.
В этих
Кто выберется за пределы области сей, тот вступит в области, населенные ангелами [90] . Из этих областей та, что примыкает к земле, – обитель для ангелов земных. А оные – двух разрядов: справа – ведуны и повелители; слева – исполнители и вершители [91] . Те и другие то, низвергаясь, упадают в области джиннов и людей, то, взмывая, поднимаются к небесам. Сказывают, что хранители и благородные писцы [92] – как раз из их числа: тот, кто сел наблюдать за правой стороной, принадлежит к повелителям – ему и диктовать; тот же, кто сел наблюдать за левой стороной, принадлежит к вершителям – ему и писать.
89
Эти две категории демонов олицетворяют души праведников, чьи свойства, сами по себе недостаточные для проникновения в высшие истины бытия, служат аналогом тех свойств, которыми должен располагать мудрец прежде, чем погрузится в чистое умосозерцание.
90
Области интеллектуальной деятельности.
91
Справа – теоретический разум, слева – практический.
92
«А ведь над вами есть хранители – благородные писцы» (Коран, 32:10-11).
Кому дано отыскать путь, что ведет через область сию, тот, вырвавшись на волю, окажется по ту сторону неба, и взору его предстанет потомство от первотворения [93] . У потомства же этого есть царь, коему единому оказывается повиновение [94] . Первый рубеж там населен слугами великого их царя [95] , и они, верноподданные, усердствуют в выполнении дел, сулящих хоть какое-то приближение к нему. Это – племя смиренников, глухих к зову алчности, скупости, похоти, зависти или лени. Им поручено было освоить окраинные земли царства, и они заселили их. Это оседлые жители горожане, коим обителью служат прочные замки и роскошные палаты из глины, замешанной столь изощренным способом, что глина области вашей с замесью сей не идет ни в какое сравнение: она крепче алмаза, яхонта и всего, что в твердости своей не знает износу. Жизнь дарована им долгая, и срок платежа в их последний час отодвинут настолько, что смерть похитит их лишь за гранью времени самой что ни на есть отдаленной. Жизнь же они коротают в безропотном осваивании окраинных земель.
93
По ту сторону чувственно воспринимаемого мира – умопостигаемый мир космических разумов и душ.
94
Необходимо сущее само по себе, или бог традиционных религий.
95
Космические души.
За ними идет племя тех, кто находится в более близком общении с царем и кто неутомимо прислуживает собранию, уподобляясь ему [96] . Их оберегали, а потому в исполняемых ими делах никем не заменяли. Они выделены за родственную близость свою, и им предоставлена возможность лицезреть высшее собрание, обступать его, дана радость в созерцании постоянном, безотрывном любоваться ликом царя своего. Во украшение свое наделены они добротою в нравственных качествах, тонкостью и проницательностью в мыслях, благоразумием в подаваемых ими советах, а равно чарующей внешностью, восхитительной миловидностью и безупречнейшей стройностью. У каждого из них – строго очерченный предел, известное положение и отведенная ему ступень, которую никто не может ни оспаривать у него, ни делить с ним, так что все остальные или возвышаются над ним, или же довольствуются скромным местом своим ниже его. Среди них положение, наиближайшее к царю, занимает один – он отец для них, а те чада и внуки для него [97] . От него к ним исходят обращение царя и указ его. К удивительным особенностям их относится то, что свойственная им природа не торопит их дожить до седин и дряхлости, а тот, кто у них родоначальником, хотя и старше их всех, превосходит остальных и щедро дарованной ему жизненной силою, и изумительной красой неувядающей юности. Отказавшись от крова, все они удалились в пустынную степь, и глубже всех царь.
96
Космические разумы, подражающие вечной и неизменной мысли необходимо сущего.
97
Перворазум. У Плотина (Эннеады, V, 2, 1) родителем сущего считается само божество (Единое), которое пребывает по ту сторону сущего; у Ибн Сины же эта роль отводится перворазуму, который символизирует эмпирически постигаемый аспект сущего, взятого в его единстве; целокупность же сущего, схватываемая в интеллектуальной интуиции, образует другой его аспект, символизируемый необходимо сущим (царем), который, таким образом, не запределен сущему, а тождественен ему. В этом суть пантеизма Ибн Сины.
Впросак попадает всяк, кто для царя сего начнет выводить хоть какое-то родословие; вздором окажутся слова того, кто вздумает ручаться хоть за какое-нибудь славословие, что оно достойно его; тщетными будут старания того, кто станет искать для него хоть какое-то описание [98] . Сравнения бегут с его пути, и любители сравнений не помышляют применять их к нему даже в мечтах своих. У него нет различимых членов, но в красоте своей он – лик, в щедрости же – длань. Красота его затмевает проявления всякой другой красоты, а великодушие его делает ничтожной ценность любого иного великодушия. Когда кто-нибудь из тех, кто обступает его ковер, вознамерится лицезреть его, опустит изумленный взор долу, и взор тот вернется с унижением, уведенный, можно сказать, назад прежде, чем достигнет его. Красота его – как бы завеса красоты его; обнаруживая себя, он как бы прячется, проявляя себя – как бы скрывается [99] . Так и с солнцем: задернется дымкой – видно отчетливо, а засияет – недоступно для взора. Ибо свет его – завеса света его. Воистину, тот царь в полном блеске восходит над родичами своими, не скупясь, позволяет им любоваться собой; если же им не удается разглядеть его хорошенько, то лишь из-за недостатка их же собственных сил. Воистину, он всевеликодушный, многоизбыточный, вселюбящий, всещедрый, всерадушный, всеодаряющий. Коли кто завидит воочию хоть какое-то проявление благолепия его – быть взору его прикованным к нему, и не оторваться оному от него ни на единое мгновение.
98
Необходимое сущее не имеет ни рода, ни видового различия, ни каких-либо других характеристик и потому не поддастся никакому определению или описанию.
99
Диалектика необходимо сущего состоит в том, что оно проявляется в возможно сущем и только в нем одном, но его проявления в нем не тождественны его сущности.
Среди людей отдельные переселяются к нему. Он из милостей своих воздает каждому свое, внушает им презрение к благам этой области вашей, так что если они возвращаются от него, то удостоенными высокой почести [100] ». Старец Хайй, сын Йакзана, сказал: «Коли б, беседуя с тобою и пробуждая тебя, я не приближался к нему, быть бы заняту мне с ним, и не до тебя уж было бы мне. А хочешь – следуй за мною к нему [101] . С миром».
100
Имеются в виду три категории предающихся богомыслию людей, о которых рассказывается в трактате Ибн Сины «Указания и замечания».
101
Заключительная реплика Хаййа служит как бы переходом к содержанию «Трактата о птицах».
Ибн Туфайл (ок.1110 – 1185) [102] . Повесть о Хаййе, сыне Йакзана
Ты просил, о любезный и верный мне брат дорогой [103] (Аллах да одарит тебя вечным бытием, наделив нескончаемым счастьем), раскрыть пред тобою то, что сумел бы я раскрыть из тайн мудрости восточной, о которой говорил Шейх Глава Абу Али Ибн Сина [104] . А коли так, то пойми: кто жаждет знать ясно сформулированную истину, тот должен искать ее и проявлять усердие для овладения ею.
102
«Повесть о Хаййе, сыне Йакзана» на русском языке опубликована в книге: Ибн Туфайл. «Повесть о Хаййе, сыне Йакзана» / Перевод и вступительная статья А.В. Сагадеева. М.: Книга, 1988.
103
По другой версии: «Ты просил, о чистый брат…». Таким обращением начинаются многие трактаты, образующие энциклопедию «Братьев чистоты» – конспиративной группы идеологов исмаилитского движения (Х в.).
104
Великий философ средневековья Абу Али Ибн Сина (980-1037) утверждал, что свою «Книгу исцеления» он написал, дабы удовлетворить интерес к учению Аристотеля современных ему почитателей древнегреческой философии, а для себя и своих единомышленников составил трактат «Восточная мудрость». Трактат этот, за исключением небольших разделов, по физике и логике, до нас не дошел, и о его содержании ученые высказывают противоречивые догадки. Младший современник и друг Ибн Туфайля Ибн Рушд точку зрения последователей Ибн Сины на его «восточную мудрость» передает так: Абу Али не верит в реальное существование некоего божественного начала, отрешенного от материи, и свою книгу назвал «Восточной мудростью» потому, что на Востоке есть люди, по представлениям которых божественное начало находится в небесных телах. Такая интерпретация «восточной мудрости» Ибн Сины вполне согласуется с пантеистическими идеями, содержащимися в некоторых символах повести Ибн Туфайля.