Повесть о храбром зайце
Шрифт:
Дверь открылась. Кто-то скомандовал: «не дёргаться, не крутиться, не орать, ква ква». Кто-то низким бассом согласился и зашёл. Большой, широкий. Вышел на свет.
«Медведь! Государь!»
Заяц: Государь! (Забывшись, заяц уже вставал с табурета.)
Медведь: Сиди, не вставай! Забьют! (Заяц сел.)
Заяц: Государь! Живой?!
Медведь: Пока ещё. Пока. (Медведь сел на табурет, придвинулся поближе к решётке.)
Заяц был счастлив и с трудом сдерживал свой восторг. Если медведь жив, значит мир его ещё существует. Значит не один он борется, не один страдает. Вселенная не замкнулась на одной тюремной камере без света!
Медведь: Заяц,
Заяц: И я, государь.
Медведь: Ну как ты? Сильно мутузят?
Заяц: Да нет. Ещё не успели.
Медведь: А глаз? Что с твоим глазом? Подбили же, я вижу!
Заяц: Не подбили. Вырвали.
Медведь: Что?! Зачем?
Заяц: Чего-то хотят от меня.
Медведь: А ты?
Заяц: А что я могу? У меня для них ничего нет.
Медведь: Видимо что-то есть. Завтра суд, понимаешь. Последний. Там дел на меня… пальцами не сосчитать. Ты наверно свидетель по какому-нибудь из них. Да?
Заяц: Так дела-то липовые!
Медведь: И да, и нет.
Заяц: Как?
Медведь: Списывают на меня всё, что могут. Что-то было, чего-то не было. Что-то может и было, но я даже не знал о таком.
Заяц: А расстрелы массовые?
Медведь: Какие массовые расстрелы? А, это завтра будет! Ну всё понятно. Видишь, как они работают? Если ты засвидетельствуешь, что были «массовые расстрелы» так они и появятся, не глядя, понимаешь! Начиркают гадостей, понимаешь, а потом и самый дотошный историк с целым институтом имени себя при всём большом желании не сможет разобраться где и как ему наврали. А ведь на этом будут растить детей! В букваре напишут: «М. Медведь. Зло.» И всем всё будет понятно. Со школьных скамей и до кладбищенских дорожек вопросов возникать не будет. Ни у кого. Никогда. Никаких.
Заяц: Так что же… надежды нет?
Медведь: Нет. Вера есть. Надежды нет.
Заяц: Как же так получилось, государь?
Медведь: «Как же так получилось?» А я вот только об этом сейчас и думаю, заяц. Только об этом одном. Много нового узнал. Интересного. Рассказать?
Заяц: Конечно. Очень хочется знать. У меня у самого догадки есть, а вот информации недостаточно.
Медведь: Зато у меня её вагоны. Времени у нас мало, но постараюсь уложиться до звонка. Вон там звоночек, видишь? (Медведь показал куда-то наверх. «А, вот он, вижу».)
Заяц: Ага.
Медведь: Ну так слушай. Если кратко: меня предали мои же советники. Все до одного. Помнишь, на прошлой нашей встрече я рассказывал тебе о депрессии в лесу? О том как все 15 лет (а на самом деле и больше) страна загнивала и разваливалась?
Заяц: Да.
Медведь: Так вот теперь я точно знаю, что процесс этот не был естественным (как подавали его разного рода эксперты, включая международных). Депрессия была спланирована и управляема от «а» до «я». Советник по культуре разваливал культуру. Советник по науке издевался над учёными, практически выгоняя их из страны. Советник по хозяйству делал нам неурожай каждый год. Советник по образованию разлагал наших детей весёлыми картинками и прочими несложными чудесами из коробки.
Заяц: А что с армией?
Медведь: А её распустили. Мы решили, что войны не будет.
Заяц: Как?!
Медведь: А так! В начале армию нужно было разложить наркотическими грибочками и разного рода порнографией. На генеральские посты назначать худших из худших. Сокращать выплаты, льготы, даже банальные вещи: у рядовых портянок на всех не было, мыла не было (это я только сейчас узнал). Зато у генералов (тех самых, худших из худших) было всё. Развели
Заяц: Так и где она?
Медведь: Где, где!? Известно где. Тут тактика у советников моих немного изменилась. Истратили казну на всякую блажь, искусственно увеличивая стоимость одного солдата. Тут уже каждый был снаряжён лучше некуда. Только, что стрелы не из золота были. Денег, соответственно, стало не хватать. Мне говорили: «денег будет, денег будет сколько хочешь!». «Продадим зерно, продадим ископаемые, лес продадим на худой конец!». Но как я тебе уже говорил, разваливалось всё и сразу. Зерна стало самим не хватать. Шахты взрывали смертники-террористы. Лес не давали валить религиозные фанатики, да и желающих валить его не было: платили-то гроши, и ехать на другой конец вселенной. Рабочие массово уходили «в революцию». Понимаешь, как всё это работает? Как оно связано? Искусственная депрессия и толпы недовольных. Куда они пойдут? Все прекрасно знали куда. Туда и гнали.
Заяц: И ровно то же самое они проделали с дозором?
Медведь: Да! Ты сам всё видел.
Заяц: Да я не то, что видел! У меня сразу вопросы были! Я только спросить их не мог. А потом ссылка.
Медведь: Спрашивай сейчас свои вопросы. Другой возможности может и не быть.
Заяц: А ты уже ответил, государь. Я ведь… я ведь тоже один из этих «худших». Когда такое было, чтобы зайцев в дозоры брали?
Медведь: Правильно. Никогда такого не было. Только ночные животные.
Заяц: А я-то, молодой дурак, думал, что я особенный! Мне говорили, что я лучший, и именно поэтому я возглавил дозор. А на самом деле? Ларчик-то просто открывался! Набрали профнепригодных, чтобы развалили всё к чертям собачим!
Медведь: Да, заяц. А когда они увидели, что ты действительно хорош, стали под тебя «подкапывать». Засадить тебя я им не дал. Сошлись на ссылке в 15 лет. Как оказалось на это и расчитывали. Тут же твоё место занял сам знаешь кто. Он и добил дозоры окончательно.
Заяц: А где он сейчас? Ты его видел?
Медведь: Видел мельком. В суде сидит присяжным.
Заяц: С какого перепугу? Он кто?
Медведь: А я откуда знаю? Сомневаюсь, что большая шишка. Так, что-то послушное, перекатистое.
Заяц: Да уж. Я так примерно и думал. Ну а… это я. Это ладно. А ты, государь! Ты как мог всего этого не видеть?! Неужели и сомнений никаких не возникало за 15-то лет?
Медведь: Сомнения, понимаешь? Возникали, возникали. Но понимаешь — это сейчас я вижу как оно раскладывается. Сейчас я вижу эти «дважды два». Потому, что знаю главное, ключевое: меня предали. А все 15 лет и больше я и подумать об этом не мог. Я любил их. Понимаешь? Я любил свою страну и свой народ. Я любил своих приближённых, с каждым из них я связан был и лапами, и сердцем. Мне в мою медвежью голову не могла прийти мысль о том, что вот эти вот… эти вот… родные мои души… могут так меня ненавидеть! Я не верил, что такая ненависть вообще бывает! И сейчас верю не до конца. Но понимаешь ли, они и мне в уши тот же мёд залили. Как ты поверил в то, что лучше тебя дозорного нет, так я поверил в то, что я сверхпрогрессивный царь! Мне говорили: «ты войдёшь в историю, ты благодетель, ты реформатор»! Я верил! Верил и радовался. Страна разваливалась, а я радовался своей роли в истории! Радовался! А потом… потом и радоваться перестал. Пожрать и спать лечь. Вот во что я превратился. Так что… поделом мне. Заяц? А, заяц?