Повесть о неподкупном солдате (об Э. П. Берзине)
Шрифт:
Потом «второй Лоуренс» пожелал отправить открытку своим друзьям, доказать, что побывал в Москве. Ему любезно предоставили и эту возможность.
Затем он был арестован…
На допросах Рейли упорствовал, отпирался, путал следы. Надеялся умереть героем.
Но в один из хмурых осенних дней он понял, что жизнь окончена. Что на этот раз ему не уйти…
30 октября 1925 года Рейли написал письмо Ф. Э. Дзержинскому:
«После прошедших со мной разговоров я выражаю согласие дать Вам вполне откровенные признания и сведения относительно организации и состава великобританских
Взамен он вымаливал жизнь…
Не жизнь! Кусочек жизни!
Он не получил его.
Приговор, вынесенный в 1918 году, был приведен в исполнение.
…Но это произошло гораздо позднее. Сейчас же, выпрыгнув из вагона, Рейли с тоской посмотрел вслед уходящему поезду. И, шатаясь, побрел прочь.
4
А в Москве…
Покушение на Ильича заставило чекистов форсировать события. Было решено немедленно ликвидировать змеиное логово.
В ночь с 31 августа на 1 сентября у коменданта Кремля — Павла Дмитриевича Малькова раздался телефонный звонок. Говорил Петерс. Не вдаваясь в подробности, он просил бывшего матроса приехать на Лубянку.
Пристегнув к поясу кольт, с которым он не расставался ни днем ни ночью, Мальков вызвал дежурную машину и поехал в Чека.
В этот поздний час улицы Москвы были безлюдны. Только тяжелые шаги красноармейских и рабочих патрулей будоражили тишину. Мигали слепые фонари.
К частым вызовам в ВЧК Павел Дмитриевич привык. И ночной звонок Петерса его не удивил. Но, получив, приказ арестовать Локкарта, Мальков удивленно вскинул брови:
— Крупная птичка!
— Ты ведь его знаешь, Павел Дмитриевич. Тебе и карты в руки. Вот ордер на арест. В помощь возьми одного чекиста и милиционера. Хватит?
— Вполне.
Предупредив, что действовать надо решительно, но деликатно, Петерс подчеркнул, что обыск в квартире следует провести тщательно, детально. Оба согласились, что Локкарт наверняка не окажет сопротивления при аресте. Не в его характере открытая борьба.
— Некоторые наши товарищи предлагали послать с тобой Берзина, — заметил Петерс. — Помнишь того, бородатого? Но мы решили пока не раскрывать наши карты.
— Правильно. С хитрыми надо по-хитрому.
В приемной Петерса сидел сотрудник оперативного отдела — подтянутый чекист лет тридцати пяти. По крепким, мозолистым рукам Мальков угадал в нем недавнего рабочего. В районной милиции к ним присоединился еще один спутник — милиционер.
Не доезжая дома 19 по Хлебному переулку, где жил Локкарт, вылезли из машины. Затем, освещая себе дорогу зажигалками, поднялись на пятый этаж. Стучать пришлось довольно долго. Наконец за дверью послышались шаркающие шаги, загремел ключ, и дверь приоткрылась. Мальков тут же вставил ногу в образовавшуюся щель.
— Кто вы? Что вам нужно так поздно? — с некоторым испугом спросила женщина, секретарь Локкарта.
— Доброй ночи. Простите за беспокойство, но мне срочно надо повидать господина Локкарта.
— Кто вы?
— Я — Мальков.
— Но господин Локкарт спит, — секретарша и не думала открывать дверь.
Мальков готов был уже взорваться. Но тут в прихожей появился помощник Локкарта — Хикс. Увидев Малькова, он улыбнулся деланной улыбкой и скинул дверную цепочку.
— Чем можем быть полезны?
Мальков с товарищами вошли в квартиру и попросили, чтобы их провели к Локкарту.
Хикс сообразил: происходит нечто очень важное и не стал расспрашивать. Молча указал на дверь спальни Локкарта.
Локкарт спал крепко. Его не разбудили ни свет в комнате, ни приглушенный голос Хикса. Мальков слегка тронул дипломата за плечо. Он открыл глаза.
— О-о! Мистер Мальков! Чем обязан поздней встречей?
— Господин Локкарт, по постановлению Всероссийской Чрезвычайной Комиссии вы арестованы. Вот ордер* на ваш арест.
Мельком взглянув на протянутую бумагу, Локкарт не выразил ни возмущения, ни протеста. (Он сделал это позднее в мемуарах «Буря над Россией» — изобразив дело так, будто за ним пришли из Чека с десяток вооруженных до зубов большевиков, которым он высказал возмущение по поводу ареста. Дав возможность Локкарту спокойно одеться, Мальков и его спутники перешли из спальни в кабинет.
Начался обыск. В ящиках письменного стола лежали письма, различные бумаги, пистолет, патроны. Тут же обнаружили 'крупную сумму денег. Все бумаги, как водится, были предъявлены Локкарту. Он признал их своими.
Уже рассвело, когда Мальков привез Локкарта в ВЧК и сдал его дежурному. Локкарт почти все время молчал, лишь изредка бросал на окружающих презрительные взгляды. Он-то знал: при любом исходе ему ничего не угрожает. Дипломатический иммунитет предоставлял ему очень многое… Крайняя мера — объявление нежелательным лицом — не помешала бы его карьере. Скорее наоборот: небольшой скандальчик привлечет внимание прессы… и начальства. Ну а начальство захочет как-то отблагодарить его за пережитые неприятности… Придется, конечно, объясняться с большевиками. Но это его не страшило. Разговаривать-то он умел. А доказательств его причастности к заговорам ни у кого нет. Коллеги будут молчать, в Рейли он не сомневался. Бородатый латыш — человек свой. Да к тому же ему невыгодно выставлять себя участником заговора: чекисты мигом поставят его к стенке. Ну а в бумагах, изъятых при обыске, ничего компрометирующего не содержится.
Словом, Локкарт был спокоен и величав, как подобает истинному британцу, верному слуге короля.
К его удивлению, чекисты оказались людьми вежливыми, культурными. Заместитель Дзержинского — латыш Петерс — только один раз напомнил об инциденте в ресторане Сергея Палкина и не очень-то расспрашивал о Рейли. Он понимал, что дипломат не будет распространяться о своих связях с разведчиком. Говорил Петерс на хорошем английском языке, был обходителен. Кормили на Лубянке неважно. По этому поводу Локкарт выразил решительный протест Петерсу, который объяснил, что паек мистера Локкарта не уступает пайку членов коллегии ВЧК. Объяснение не удовлетворило англичанина. И он протестовал вновь и вновь.