Повесть о потерянном времени
Шрифт:
— Извините, но свои уши я могу наблюдать хотя бы в зеркале… А тут вообще безнадёга какая-то… Может, давайте вначале хотя бы зеркало как-нибудь организуем? В виде иллюзии… Очередь, она ведь, наверное, не на один год?
— Нет, конечно же…
— Вот потому-то это и есть самая настоящая иллюзия. У нас ведь каждый квартал законодательство меняется… И вскоре может оказаться так, что вообще никому ничего не положено. А тут речь идёт о долгих годах…
— Что-то не поймём никак: куда вы опять клоните? Зеркала, иллюзии какие-то…
— К тому и клоню, чтобы сейчас закрыть глаза на двадцать квадратных сантиметров моего жизненного успеха и поставить меня в очередь, а когда она подойдёт — состоится новая комиссия… И законодательство к тому времени может поменяться в лучшую сторону (ну, уж иллюзия, так иллюзия), и превращусь я в итоге из «двадсатисантиметрового олигарха» в истинно нуждающегося слугу отечества…
— Ах, вон Вы чего удумали! Уговорить нас вступить на преступный путь нарушения жилищного
— Да, нет. Просто хотел призвать Вас вернуться к здравому смыслу. Есть же в законах и специальные оговорки, мол, если отклонение от принятых норм является незначительными, или же имеют место какие-нибудь особые условия и т. д. Словом, вам виднее — я не юрист… Но, видимо, в наше время, не оплаченное дополнительно включение здравого смысла — это непозволительная роскошь для чиновника. А платить Вам, господа хорошие, в мои планы не входит… В моих далеко идущих планах нет пункта, предусматривающего заботу о вашем благосостоянии. Да и средств для оплаты нет. Что тут ещё можно сказать… Даже если бы и было у меня «баблосов» немеренно, то вам я их точно бы не отдал. И без того, есть очень многое, за что приходится их платить в этой жизни. За что-то более реальное, нежели чем за какую-то иллюзию… Так что извиняйте, граждане члены комиссии, и не забудьте официальный «отказец» отписать, чтобы с подписями был он и с синими печатями. В общем, чтобы всё было по-вашему, бюрократическому — очень правильно по форме, хотя и при полном отсутствии здравого смысла… Чтобы, как говорится, комар носа…
В общем, надежда на улучшение жилищных условий за государственный счёт рухнула окончательно. И почему это, интересно, разнятся нормы при постановке на очередь и при получении жилой площади? Получается, что если есть у тебя на нос 4,5 квадратных метра, то сиди и не вякай — ты обеспечен жизненным пространством по самое «не хочу». А вот, если у тебя 4,4 квадратных метра на нос, то тебя тут же ставят в очередь и через долгие-долгие годы дают аж целых 15 квадратных на тот же, но уже сморщенный от старости нос… И меньше не имеют права! Очередной парадокс впавшего в ступор законодательства. Можно было, конечно, подать заявление в суд, приложив к нему тот самый «отказец». А судьи, спрашивается ещё с грибоедовских времён, кто? Ну конечно…, всё те же самые формалисты, которые, едва глянув одним глазком в законодательство, другим на «отказец», сразу определили бы в полковнике, прослужившем отечеству двадцать пять с лишним лет и проживающем с женой и двумя детьми в двухкомнатной «хрущёбе», великого стяжателя и коварного разорителя казны российской. Поэтому Сергей, оставив мысли о сутяжничестве, вскоре принял решение о своём окончательном увольнении со службы. К этому серьёзному шагу его очень сильно подтолкнул, можно даже сказать «дал пинка», случай, произошедший во время очередной проверки академии «Минобром». В план проверки был включён невиданный доселе пункт: «Проверка остаточных знаний». Этим пунктом предписывалось проведение экзаменов в тех учебных группах, которые их год назад уже благополучно сдали. Внешне идея не выглядит абсурдной и, на первый взгляд, действительно кажется интересным: а что же действительно осталось в виде «сухого остатка» в головах у обучаемых? Но сам подход к организации экзаменов дискредитировал эту благую идею, что называется, напрочь. Дело в том, что экзаменуемым не дали ни дня на приятные воспоминания и, более того, не разрешили пользоваться на экзаменах своими старыми конспектами. А слушатели — это те же студенты, только слегка великовозрастные. И в их среде действует тот же принцип: сдал-забыл (а зачем перегружать память всякой белибердой?). Кроме того, учитывая, что эти студенты-слушатели были ещё и слегка великовозрастными, то «забыл» у них получалось гораздо быстрее, нежели чем у студентов студенческого возраста. Поэтому вместо экзаменов получился по-милицейски вонючий «пук». В экзаменационных аудиториях очень резко пахло «внутренними органами». Экзаменуемые сильно потели и до дыр растирали переносицы. Преподаватели могучими усилиями воли затыкали уши от навязчивого и упорно желающего проникнуть в них бреда. Оставив таким образом сознание в чистоте, преподаватели ставили в ведомости какие-то оценки, что называется «от балды» и, в тоже время, внимательно следили за тем, чтобы нынешний «средний балл» не превысил «среднего балла» предыдущего экзамена. Иначе получилось бы так, как будто знания слушателей по тому или иному предмету год от года расширяются и углубляются без участия в этом процессе самих обучаемых. Это могло сильно насторожить «Минобр». А и без того настороженный «Минобр» тут же мог почувствовать какой-нибудь подвох и потребовать ещё одной переэкзаменовки. Никому из академии этого не хотелось, и поэтому все цифры подвергались строжайшему контролю. Незадолго до проверки Сергей заступил на недельное дежурство по кафедре. В обычное время дежурство было необременительным и сводилось к более раннему, чем обычно приходу на службу и запуску серверов развёрнутых на кафедре локальных сетей, но перед каждой проверкой хлопот у дежурного прибавлялось. Дежурный-счастливчик превращался в подсобного рабочего начальника кафедры. В свободное от занятий время дежурный в такие особые для себя периоды носился по всей академии с пухлой папкой, набитой никому
— А-а-а, «Информационная безопасность» внутренних органов припожаловала, — проскрипел «Вий»-Обрыдло надтреснутым от никотиновой копоти голосом, — присаживайтесь, товарищ полковник. Перед нами стоит очень важная и чрезвычайно сложная задача.
— Нет таких крепостей, которые не могли бы взять…
— Да тут не крепость… Кхе-кхе-кхе…, — зашёлся в сиплом кашле Обрыдло, при этом бугры на морде его довольно симпатичного лица натужно вздулись и, посинев, затряслись как подтаявший студень, — тут задачка посерьёзнее будет…
— Ну что же, давайте попытаемся её решить. В чём же она состоит?
— Вот экзаменационные ведомости четырёх учебных групп за прошлый год по дисциплине вашей кафедры. Надо бы вычислить этот…, как его… (Обрыдло судорожно достает из кармана какую-то мятую бумажку и долго смотрит на неё), ах да…, вот — средний балл по каждой из них…
— Так, что ещё?
— Чё еще? Вам этого чё, мало что ли?
— Да нет, много. С этим бы справиться…
— Ну вот… А Вы: «Что ещё?» Вы хоть знаете, как это в принципе можно сделать?
— Сходу — нет. Но я ведь всё-таки кандидат наук, — с трудом сдерживая приступы гомерического хохота, ответил Сергей и, содрогаясь всем нутром продолжил, — кроме того, у меня на кафедре очень много научной литературы… Придется как следует попотеть, всё проштудировать, может что и найду…
— Долго читать-то будете?
— Ну, до утра, я надеюсь, что удастся справиться. (Полковник уже вздрагивал всем телом, отвернув лицо к стене, но Обрыдло уже опустил пропитанные никотином белки своих потусторонних глаз на зелёный бархат стола и, по всему видать, перестал замечать творящегося вокруг).
— Да-да, надо поспешать, поэтому не теряйте время и срочно приступайте к работе… Да, и вот ещё что… Поточней считайте. С предельно возможной точностью. В этом…, как его…, — мучительно засипел Обрыдло и опять заглянул в мятую бумажку, — а вот…, в «Минбезобразе» этом, очень они, понимаешь, точность во всём ценят.
Сергей уже выходил из кабинета начальника учебного отдела, когда раздался телефонный звонок. Начальник судорожным рывком сорвал трубку и поднёс её к мгновенно сфокусировавшемуся мясистому уху: «Обрыдло…, нет-нет, извините, товарищ генерал…, очень хочу ещё послужить…, это просто фамилия мне такая досталась от предков, ети их душу…, да нет, я не матерюсь…, я так…, понарошку. Фамилия у меня такая — Обрыдло, поэтому все путают и думают, что мне служить надоело… Нет-нет, ещё послужим…».
Сергей уже не стал дослушивать этот вероподданический монолог и, сотрясаемый уже нескрываемым хохотом, стремглав выскочил наружу. Вскоре смех сменился нервной внутренней дрожью, чего ранее за полковником не наблюдалось. В голове отчаянно запульсировало: «Сваливать! Сваливать отсюда немедленно! Кто остался служить!? Преподавателям всем за шестьдесят! А это кто? Это — начальник учебного отдела!? Что меня тут держит?! С квартирой обнесли… Всё, хватит с меня — наслужился!» Мало-помалу эмоции улеглись, наступило успокоение и решение об увольнении приобрело вполне взвешенный характер. Но перед тем как подать рапорт и срочно уйти на больничный дабы избежать лишних уговоров, Сергей всё же решил не подводить начальника кафедры и выполнить поручение Обрыдло. С помощью обычного офисного приложения «Exсel» задача была решена минут за десять, при этом точность вычисления была задана до шестого знака после запятой. Когда дежурный распечатал результаты и представил их под мутные очи Обрыдло, того чуть не хватил дядька Кондрат. Обрыдло долго таращился на длинные ряды полученных цифр и наконец его тучная утроба выдавила из себя некое подобие вопроса:
— Чё это такоэ? Почему так много цифири?
— Вы же просили поточнее… А я, в свою очередь, попросил о том же компьютер… Вот он и выдал… Так что я тут абсолютно ни при чём… Кибернетика…
— Да-а-а, вот что значит современная тех-ни-ка, — многозначительно протянул, сипя всеми внутренними полостями, Обрыдло, имевший очень смутное представление, что это за «техника» такая, и поэтому испытывающий к ней беспредельное уважение, — а можно его попросить чтобы он это…, того…, ну в общем, чтобы две цифирки после запятой было?