Повесть о Роскошной и Манящей Равнине
Шрифт:
Глава IX. Прибытие на Роскошную и Манящую Равнину
И в чертоге, и на корабле, видел Холблит, все были веселы и говорили друг с другом, к нему же не обращались даже с единым словом – только к Деду. Холблит же хоть и задумывался о том, что сие предвещало и какая земля ожидает его, все-таки был не из тех, кто страшится неведомого. Себе он сказал, что, как бы путь ни сложился, его ожидает встреча с Полоняночкой на Равнине Блаженных. Посему сердце его окрепло, сам он возвеселился и, как предрек Дед, сделался приятным спутником старику. Много колкостей отпустил юноше старец; иногда Холблит и сам отвечал острым словом, иногда,
Когда же пришла ночь, Холблит улегся на роскошной постели, которую устроили для него на полуюте, и скоро уснул, не видя при этом снов, кроме тех, что навевали ему воспоминания о былом, не задерживавшиеся надолго в памяти.
Когда он проснулся, день широко распростерся над морем, волны же были невелики, а посреди редких облаков сияло ясное солнце. Воздух стал теплым и благоуханным.
Оглянувшись, он увидел, что старик сидит на постели, страшный, как только что отрытый покойник. Кустистые брови щетинились над бельмами, седые длинные пряди сваливались с обтянутого кожей черепа. Тем не менее на лице его блуждала улыбка, и, казалось, он счастлив настолько, насколько душа может сделать счастливым полумертвое тело. Повернувшись к Холблиту, старец сказал:
– Ты поздно проснулся. Поднялись бы раньше, и сердце твое раньше бы ублажилось.
– Я вижу, ты счастлив, Дед, – спросил Холблит, – неужели утро принесло нам добрые вести?
– Земля! Земля! – вскричал Долгобородый. – В сем старом теле больше нет слез, иначе я бы плакал от радости.
Холблит молвил:
– Значит, ты ждешь, что перед смертью некая встреча сделает тебя счастливым?
– Встреча? – рек старец. – С кем и какая? Разве пали не все мои близкие? Разве они не сгорели, не утонули, не были убиты и не скончались в постели? Какая может быть встреча, юнец? Впрочем, о великий воитель среди собирающих береговой мусор, действительно ждет меня ныне Морской Орел, с факелом и мечом в руке вселявший ужас в разбойников иссиня-черного моря. Это себя, себя обрету я посреди равнины, о юный влюбленный!
Старец воздел тощие руки к носу корабля, взбиравшегося на очередной склон, выросший посреди солнцем залитого моря, прежде чем скатиться с него вниз – к новому склону.
И тут же откинулся на постель со словами:
– Дурацкая прыть! По твоей милости я заговорил слишком громко, и нетерпение понапрасну тратит силы мои. Впредь буду молчать, чтобы сердце мое, наполнившись, не разорвалось, погасив в себе слабую искру жизни.
Тут Холблит поднялся на ноги и принялся разглядывать старца, настолько удивленный такими словами, что на мгновение даже позабыл об уже недалекой земле, которую нетрудно было заметить, когда круглый корабль нырял носом в долинку между волнами. Как уже сказано, ветер не был силен, и не мог поднять сильную волну, однако дальние стихшие бризы плавно колыхали корабль, шедший под парусами.
Через некоторое мгновение старец вновь открыл глаза и сказал негромким и капризным тоном:
– Ну, почему ты стоишь надо мной и глазеешь? Почему бы тебе не отправиться вперед, чтобы хорошенько разглядеть сушу? Воистину верно, что среди Воронов все недоумки.
Ответил Холблит:
– Не гневайся, Дед. Я удивлялся твоим словам, ибо они чрезвычайно чудесны. Поведай же мне о том крае, где лежит Роскошная и Манящая Равнина.
Молвил
– Зачем это мне? Спроси мореходов. Они знают.
– Известно тебе, – проговорил Холблит, – что люди эти не разговаривают со мной, они даже не замечают меня, словно везут истукан, который можно продать первому встречному владыке. Или же, старец, – с яростью в голосе продолжил он, – они везут меня на рынок рабов? Полоняночка уже продана, а теперь взяли туда и меня, только продадут уже в другие руки?
– Чушь! – молвил старец чуть дрогнувшим голосом. – Глупы эти твои слова, ибо в той стране, что ждет нас, не покупают и не продают. Что же о том, что люди эти не в приятельстве с тобой, то так оно и есть: здесь ты собрат лишь мне – и никому другому. Посему если я ощущу в себе силы, то, может быть, и поведаю кое-что. – Тут он чуть приподнял голову и заметил: – Солнце припекает, ветер слабеет, все медленнее и медленнее увлекает нас парус.
На корабле сразу же зашевелились, и Холблит, глянув, увидел, что мореходы взялись за весла, рассевшись во гребным скамьям.
Старец проговорил:
– Что-то зашумели на корабле, что они делают? – Вновь чуть приподнялся старец и крикнул пронзительным голосом: – Добрые парни! Смелые парни! Так говорили мы в старые времена, приближаясь к берегу на свет и дым огня маяков, дымивших днем и огнем полыхавших по ночам, а береговой люд трепетал, надевая шлемы. Пронзайте волну, ребята, пронзайте ее насквозь! – Вновь повалившись на ложе, он слабым голосом молвил: – Более не медли, гость, ступай же вперед, посмотри же на эту землю и расскажи мне о ней, тогда, быть может, услышишь и мою повесть. Спеши же, спеши!
И Холблит опустился с полуюта на шкафут, в середину судна, где гребцы с яростными криками налегали на ясеневые весла. Наконец он поднялся на бак, подошел прямо к голове дракона и стал разглядывать землю, пока мерно вздымавшиеся за его спиной весла заменяли кораблю ветер.
После он вернулся к Деду, то есть Морскому Орлу, и услышал от старца:
– Сын мой, что видел ты?
– Земля прямо перед нами, но еще далеко. Высоки горы, но снега не видно, их синева не подобна синеве гор Острова Искупления. Также мне кажется, что к краю моря спускаются дивные леса и луга. Но к ним еще плыть и плыть.
– Ага, – сказал старец, – стало быть, так? Тогда я не стану утруждать себя произнесением слов ради тебя одного. Лучше отдохну и соберу силы. Приходи через час, расскажи, что увидишь, и, быть может, доведется тебе услышать мою повесть.
Тут он опустился на ложе и как будто бы сразу уснул. Делать было нечего, и Холблит принялся терпеливо ждать, пока час не минул. А потом отправился вперед и внимательно пригляделся; вернувшись же назад, сказал Морскому Орлу:
– Час твой истек.
Повернувшись, старый вождь молвил:
– Что видел ты?
И Холблит ответил:
– Высокие блеклые горы, у их подножий холмы, темные лесом, между ними и морем луга, и простор их я назову широким.
Рек тогда старец:
– А видел ли ты зубастые скалы, выступающие из моря у самого берега?
– Нет, – отвечал Холблит. – Если они здесь и есть, то сливаются с холмами и лугом.
Молвил Морской Орел:
– Потерпи до истечения еще одного часа: скажешь тогда мне и, быть может, взамен что-то узнаешь.
И снова уснул. Но Холблит ждал, и когда час завершился, отправился на нос и стал на баке. Настала третья смена гребцов, весла взяли самые крепкие мужи из тех, что были на корабле, и всем туловом содрогалась ладья, ведомая ими по волнам.