Повесть о Сарыкейнек и Валехе
Шрифт:
130
читала: там, где логика, там и софистика; на словах можно доказать все что угодно...
– Слушаю вас, - сказал товарищ Мурадзаде, положив трубку.
Я не знала, с чего начинать.
– Из какого вы района?
– спросил он и подбадривающе улыбнулся мне.
Боже, как улыбка его похожа на улыбку нашего Сарвара, подумала я, отвечая на вопрос. И тут же тягостные мысли, робость покинули меня.
– Учитесь, работаете?
– После десятилетки пошла на стройку. Работаю.
– Кем?
– Крановщицей.
– На какой стройке? Я сказала.
– Так... Слышал об этой
В это время зазвонил телефон. Он поднял трубку, несколько секунд слушал, что ему говорят, а потом - как отрезал: "Нет, не могу. Суд вынес правильное решение. И этому гражданину придется отвечать за свои поступки!" Он опустил трубку на рычаг, и его глаза сверкнули непримиримым блеском.
– Ну что ж. Я слушаю, - обратился он ко мне.- Говорите все, что хотели мне сказать... Наступила короткая пауза.
– Вам сколько лет?
– Восемнадцать, - для солидности я прибавила себе несколько месяцев.
– И что же, все эти восемнадцать лет вы страдаете неразговорчивостью?
– Нет, - возразила я.
– Иной раз как начну говорить, остановиться не могу!
– Вы вот что, - сказал он, улыбнувшись.
– Рассказывать о себе трудно. Вы лучше изложите все по порядку. Начиная с того, что произошло раньше, ну, скажем, с вашего дня рождения и... кончая вчерашним днем.
– Про вчерашний день он скорее всего ничего не знал, вышло простое совпадение. Но я уже прониклась доверием к нему.
Рассказать о себе оказалось и на самом деле непросто.
Сама по себе моя жизнь, как и жизнь Валеха, не богата событиями. Родилась там-то, воспитывалась в детском доме, училась в школе, работаю на стройке. Все умещается в одной фразе. Жизнь вполне заурядная. Но вот наша с Валехом общая жизнь, наше чувство... Это уже нечто совсем иное. Целый мир, наполненный грустью, радостью, волнением, слезами, смехом, расставаниями, встречами... Что ни день - в этом мире случалось то, что делало нашу жизнь необыкновенно наполненной стремительной, по-особому значительной, - разумеется, для нас с Валехом. Двоих. Но как передать этот мир? Простыми словами его не передашь. Разве что с сазом в руке, как ашуг передает сказание...
Свою биографию я изложила в двух-трех фразах. Не стала, конечно, распространяться о своих чувствах. Сказала, что есть на стройке парень, которого люблю и который любит меня, что мы с ним хотим пожениться и обязательно поженимся, как только нам дадут квартиру.
Потом рассказала о приставаниях ко мне меджидовского отпрыска, о нашем с ним разговоре возле столовой. Рассказала о происшествии на дороге, о том, как ничтожный человек Муса оговорил того, кто за него заступился. О суде, который прошел по сценарию Меджидова. Несправедливом приговоре, который глубоко возмутил рабочих на стройке. Об их коллективном письме в Верховный суд...
Все вышло хорошо, пока я не подошла ко вчерашнему. Я так разволновалась, что меня стала бить дрожь.
– Успокойтесь.
– Товарищ Мурадзаде встал, прошел к журнальному столику, на котором стоял графин, принес стакан воды.
Я отпила несколько глотков, стуча зубами о край стакана. Я не могла унять дрожь и едва ли способна была продолжать рассказ. Но в этот момент опять зазвонил телефон, и товарищ Мурадзаде долго и неторопливо что-то
Когда он положил трубку, я достаточно успокоилась, чтобы продолжать. Медленно и коротко, словно речь шла не обо мне, а о ком-то другом, я стала рассказывать о событиях вчерашней ночи. Все, как было. Как обманом Юсифов отвез меня к себе на дачу, как втащил в комнату, как, сняв пиджак, продемонстрировал миниатюрный пистолет, тем самым негласно угрожая и принуждая к послушанию. На этом месте моего рассказа Мурадзаде, я заметила, изменился в лице, заметно побледнел. Он достал сигарету, закурил. Когда я дошла до того, какбежала от негодяя, перепрыгнув через забор, как всю ночь добиралась пешком до города, товарищ Мурадзаде, не сумев усидеть на месте, встал и нервными шагами несколько раз прошелся по кабинету. Я замолкла, чтобы перевести дыхание.
_ Говорите! Говорите, я вас прошу, - подошел он ко мне.
Как только я закончила свой рассказ, он нажал кнопку на столике с телефонами, и тотчас в динамике раздался голос Юсифова - я его узнала сразу.
– Да, товарищ Мурадзаде. Слушаю.
Я удивилась тому, что этот ненавистный мне голос прозвучал так, будто ничего не произошло. То был нормальный человеческий голос, принадлежащий, казалось, нормальному и даже хорошему человеку, скромному служащему.
– Возьмите дело Валеха Эйваз оглы Мадатова и зайдите ко мне.
– Слушаюсь, товарищ Мурадзаде!
С дисциплиной, судя по всему, в этом учреждении был полный порядок. Не прошло и десяти секунд, как дверь кабинета 'открылась и вошел Юсифов. Мурадзаде так и вперил в него свой пронизывающий взгляд. Положив на стол принесенную папку, Юсифов встал навытяжку. В мою сторону он даже не взглянул, хотя наверняка, пока шел к столу, краем глаза меня заметил. А Мурадзаде продолжал сидеть, ни слова не говоря, и так и ел глазами подчиненного.
Возникла долгая гнетущая пауза. Меня всю трясло. Я еле сдержалась, чтобы не схватить со стола пепельницу и не запустить ее в мерзавца.
– Что это у вас на поясе?
– резко спросил Мурадзаде.
– Ничего.
– А ну-ка положи пистолет на стол, - вдруг в гневе перешел он на ты.
– Но почему? У меня есть право на ношение оружия.
– Я что сказал!
– Мурадзаде неожиданно с силой хлопнул по стелу. Приказываю, положи сюда пистолет!
Мне показалось, что при этом окрике Юсифов на глазах стал съеживаться, пока не превратился чуть ли не в цыпленка. Дрожащей рукой он извлек из кобуры пистолет, положил его на край стола.
– Ты знаешь эту девушку?
– спросил Мурадзаде, показав на меня.
– Так точно. Вчера приходила по делу своего жениха.
– Жениха?
– Да, товарищ Мурадзаде.
– Значит, ты знал, что этот парень ее жених?
– Девушка сама так сказала... А что?
– с неожиданной наглостью спросил он.
– Ах, ты не знаешь что?!
– Мурадзаде вскочил на ноги; мне показалось, что он хочет ударить Юсифова. Видимо, и Юсифову так показалось, потому что он отпрянул в сторону. Но Мурадзаде не ударил его. Испепеляя его ненавидящим взглядом, он закричал, задыхаясь от гнева: - Восемнадцатилетняя девушка приезжает со стройки из отдаленного района, приезжает жаловаться, а ты вон как с ней поступаешь?! Негодяй! Мерзавец!