Повесть о Сарыкейнек и Валехе
Шрифт:
– А вы докажите!
– вскинулась дежурная.
– Что это вы шпионите тут? Чего пристали?!
Дежурная явно настроилась на скандал. Видно, засиделась и теперь даже обрадовалась возможности слегка поразмяться. Но, подняв голову, вдруг изменилась в лице и пролепетала:
– Извините... Я не в духе сегодня... Простите!
Такая перемена произошла в ней оттого, что мужчина молча извлек из нагрудного кармана пиджака красную книжицу депутата Верховного Совета СССР.
– Ладно. Я вас извиняю, хотя, запомните: ваше настроение никогда не должно мешать вам
– Не надо. Я вас прошу, не надо, - заволновалась
дежурная.
– Это... это в последний раз. Не повторится больше. Поверьте мне... А эту девушку я мигом устрою.
Тут одно место освобождается как раз... Вы понимаете, я не для себя, для детей, у меня их четверо...
– И женщина расплакалась.
– Ладно, - коротко повторил мужчина и направился к выходу.
Женщина молча выписала мне бумажку с указанием этажа и номера.
Когда я повернулась уходить, она закрыла лицо руками, и послышался сдавленный плач. Мне стало жалко ее. Я хотела остановиться, сказать ей что-нибудь утешительное, но постеснялась.
В номере я переоделась, умылась, извлекла из чемодана привезенную для Валеха еду, аккуратно разложила ее в два больших пакета и отправилась по адресу, который мне сообщил Валех. Со. свиданием не получилось, но передачу приняли. Я подождала немного, и мне принесли торопливо написанную записку: "Спасибо. Обо мне не беспокойся. Чувствую себя хорошо. Береги себя. Не скучай! Крепко целую! Твой Валех".
.. .Я ехала в троллейбусе, люди на остановках садились и выходили, торопясь по своим делам. И меня снова пронзила мысль: а ведь Валех заключен в стенах, откуда не выйти по своей воле!
Доехав до. центра, я спросила, как пройти в Верховный суд. Вскоре я оказалась в большой комнате, и сидящий за большим полированным столом седовласый мужчина внимательно слушал меня, время от времени устало потирая виски. Он задал несколько уточняющих вопросов - очень коротких, по существу дела, а потом сказал:
– Хорошо, дочка, ты возвращайся на стройку. Мы разберемся, ответим...
Но я не сдвинулась с места. При всем том, что мужчина держался очень доброжелательно, неопределенность в его словах резанула меня по сердцу.
– Я прошу, очень прошу вас, чтобы наше заявление было поскорее рассмотрено. Я не могу уехать, не получив ответа.
Посмотрев на меня пытливо, мужчина задал тот же вопрос, что и тетушка Джейран:
– Почему по делу этого парня приехали именно вы? Разве нет у него отца, брата, какого-нибудь родственника?
– Нет. Кроме меня, у него никого нет. Мужчина понимающе кивнул.
– Сколько дней вы можете ждать?
– Со стройки меня отпустили на четыре дня...
– Ладно. Через два-три дня приходите, поговорим.., И не беспокойтесь, если ваш жених не виновен, ему ничто не угрожает.
Мягкий голос мужчины, особенно его последние слова, взволновали меня, и мне захотелось что-то еще сказать ему, что-то душевное, убедительное, чтобы он окончательно поверил в невиновность Валеха.
–
– Мне не удалось докончить фразу. Я расплакалась. Но мужчина понял, что я хотела сказать.
– Иди, дочка, - сказал он по-отечески ласково.- Если в этом деле есть хоть капля вины Меджидова, он ответит. Не беспокойся. Закон для всех один...
– Большое спасибо, - поднялась я.
– У тебя есть где остановиться?
– Да, есть.
– Хорошо, иди. И ни о чем не беспокойся.
Только оказавшись на улице, я почувствовала, как хочу есть. Последний раз я ела в поезде вместе с тетушкой Джейран.
Я зашла в первое попавшееся кафе, поела и выпила кофе.
Я так устала, что мне никуда не хотелось идти. Ни в театр, ни в кино, ни на бульвар, который мы так любили с Валехом. Поев, я зашагала в гостиницу. Спать.
. . .Разумеется, у меня не хватило терпения - ждать два дня. Целых два дня! На следующий же день утром я помчалась в Верховный суд, узнала в канцелярии, что дело Валеха передано в республиканскую прокуратуру. Узнав это, я помчалась туда. Долго бегала по коридорам, прежде чем мне сказали, что дело находится у следователя Юсифова. Потом я стала искать Юсифова, долго ждала, пока он вернется с перерыва.
И вот полный розовощекий мужчина с бойкими, развинченными движениями прошел по коридору и, бросив на меня короткий, оценивающий взгляд, открыл нужную мне дверь. Я подождала для приличия несколько минут и постучалась.
– Войдите!
– услышала я властный голос. Я вошла. И сразу наткнулась на тот же откровенно оценивающий взгляд голубых навыкате глаз.
– Вы ко мне?
– широко улыбнулся мужчина, и в дальнейшем на протяжении всего разговора его голубые глаза не переставали улыбаться мне. И вообще наш разговор сразу же принял совсем другой оборот, чем это было вчера в Верховном суде.
– Вы давно обручены с этим... вашим парнем?
– С шестнадцати лет.
– А не рано ли?
Я пожала плечами, не найдя что ответить.
– Вы утверждаете, что у вас нет отца-матери, нет родственников, кто же вас обручил?
– через несколько минут вернулся он к этому снова.
– Вы что, не верите, что мы сироты?
– вопросом на вопрос ответила я. Наведите справки...
– Нет-нет, - прервал он меня, и на какой-то миг перестал улыбаться. В этот миг в глубине его глаз проглянуло что-то холодное, жесткое.
– Я просто хочу уточнить некоторые детали ваших отношений с...
– он сделал паузу, обвиняемым.
– Так что же, по-вашему, если у людей нет родственников, значит, они и обручиться не могут? Он ухмыльнулся.
– А ты того... задиристая, - перешел он на "ты". И непонятно было - то ли он осуждает это обнаруженное во мне качество, то ли, напротив, считает его похвальным.
– Вот что, - продолжал он, - я дело получил только-только, еще не успел его просмотреть. Приходи завтра. Ладно? Возможно, у меня возникнут вопросы. Договорились?
– Пожалуйста. Только, прошу, рассмотрите это дело поскорее...