Повесть о Жене Рудневой
Шрифт:
— От всей души поздравляю вас, девушки! Учились вы хорошо и вправе называться полком. Теперь недолго осталось ждать отправки на фронт, а там предстоит самое трудное, самое главное. Враг должен быть разбит! С этой мыслью мы должны засыпать и с нею просыпаться. Здесь стоят ваши командир и комиссар полка — вы их хорошо знаете.
И это тоже было радостно: не какие-нибудь чужие люди со стороны, а свои — Евдокия Давыдовна Бершанская и Евдокия Яковлевна Рачкевич, которые учили и тренировали будущих бойцов с первых дней подготовки в летной школе.
Командир полка старший лейтенант Бершанская
И вот, наконец, объявлено: разрешается совершить самостоятельный полет. Утром того дня инструктор Меркулов разъяснил учлетам задачу и в первый полет ушел вместе с техником сам, чтобы лично опробовать самолет, убедиться в его абсолютной исправности.
Приземлившись, инструктор с минуту основательно «погонял» мотор. Потом вылез из кабины, не спеша подошел к курсантам, медленно обвел всех глазами.
— С кого же начнем? Пожалуй…
Меркулов сделал небольшую паузу, остановил взгляд на Дусе:
— Бершанская, к самолету!
Привычно, но не так быстро, как во время занятий, Дуся поднялась в кабину, тщательно пристегнула ремни. Для сохранения центра тяжести на инструкторское место положили мешок с песком.
— Спокойнее, Бершанская. Все будет в порядке, — сказал Меркулов. Дуся включила мотор, прибавила обороты винту. Инструктор, волнуясь, шел рядом с машиной, держась за нижнюю плоскость. Дан старт. Взревел мотор, самолет, набирая скорость, стремительнее покатился по аэродрому и наконец оторвался от земли.
За спиной — никого! Одна в воздухе! А далеко внизу, задрав головы, за полетом внимательно следят товарищи, инструктор, командир эскадрильи. Самолет мерно рокочет мотором и, послушный воле молодой летчицы, ложится в разворот. Один круг, второй. Дуся старается выполнять фигуры чисто и грамотно. А как хочется дать полный газ и пронестись над самыми головами притихших товарищей. Но уже усвоено правило — без дисциплины в авиации нельзя.
Время полета истекло, пора на посадку. Точно рассчитав, Дуся «притерла» самолет на три точки, зарулила на старт, выключила мотор. Все, как бывало раньше, но на этот раз совершенно самостоятельно!
— Нормально, — сказал инструктор и вполголоса, чтобы слышал только командир эскадрильи, добавил: — Бершанская просто рождена для полетов. У нее врожденный талант летчика.
Кончилось лето, а с ним и напряженные дни учебы. Теперь летчик-инструктор Бершанская сама обучала молодых учлетов, передавала им свое мастерство. Старалась привить любовь к летному делу.
Через два года после окончания школы Евдокию Бершанскую назначили командиром учебного отряда. Здесь проявились ее незаурядные организаторские способности. Из выпуска в выпуск в отряде Бершанской летная работа проходила
В 1939 году Батайскую школу ГВФ преобразовали в военное училище. Бершанскую назначили в отряд специального применения командиром звена. Дислоцировался отряд в станице Пашковская Краснодарского края. В подчинении Бершанской было 35 самолетов, около 60 летчиков и столько же техников.
Звено занималось мирной будничной работой. Приходилось срочно доставлять к тяжелобольному врача, перевозить ценные грузы, почту, опылять и подкармливать посевы. Летать надо было много, в сложных метеоусловиях, садиться на маленьких, ограниченных площадках или просто в поле. Звено зачастую базировалось на разных аэродромах Кубани, что, конечно, затрудняло деятельность его командира. Несмотря на это, Бершанская сумела организовать бесперебойную и безаварийную работу.
В последний год перед войной Евдокия Давыдовна была избрана членом бюро райкома партии и депутатом Краснодарского городского Совета.
Летом 41-го, как и многие другие летчицы, она неоднократно писала рапорты с просьбой отправить ее на фронт. После нескольких категорических отказов неожиданно пришел вызов — отбыть в Энгельс.
Марина Раскова встретила Бершанскую исключительно сердечно. Две молодые женщины-ровесницы с первых дней почувствовали друг к другу симпатию. Именно такая помощница и нужна была Расковой. Скоро Евдокию Давыдовну узнали и полюбили ее ученицы, будущие летчицы и штурманы; она всегда была сдержанна, учила управлять машиной спокойно, терпеливо разъясняла ошибки своих новых учлетов. В ее манере учить чувствовался опытный преподаватель.
Каждую ночь не смолкал гул моторов. Самолеты взлетали и садились, снова взлетали. Шла отработка техники пилотирования. Бершанская проверяла каждую летчицу, определяла степень ее подготовленности. Выяснилось, что большинство ночью никогда не летало, а те, кто летал, имели очень малый налет часов. Надо было приобретать опыт ночного самолетовождения. Евдокия Давыдовна считала, что лучше всего при этом — практика слепого пилотирования. Так и построили тренировки: летчицы днем учились управлять самолетом, не видя земли, в закрытой кабине, только по приборам. Одна группа отправлялась отдыхать, ее сменяла другая. А Бершанская оставалась на аэродроме. Она летала днем и ночью. У многих не получалась посадка. Тогда Евдокия Давыдовна снова поднималась в воздух и показывала, как нужно быстро и точно исправлять допущенные ошибки. Потом на поле приходили недавно обученные штурманы. Они знали только теорию, которую предстояло подкрепить летной практикой. И с ними тоже занималась Бершанская.
…В один из морозных январских дней к Бершанской подошла майор Раскова.
— Ну, Дусенька, — загадочно улыбаясь, сказала она, — еду в Москву. Может статься, сюрприз тебе привезу…
Когда Раскова вернулась в Энгельс, она сразу же вызвала к себе Бершанскую и без долгих околичностей огорошила новостью:
— Принимай командование полком. Поздравляю!
— Каким полком?
— 588-м легкобомбардировочным. Ночным.
— А-а, — без воодушевления протянула Бершанская. — Это тот, что на учебных тихоходах… «Грозные, боевые ПО-2…»