Повесть об отце
Шрифт:
В конце письма упоминается, что Фадеев 3 октября улетел в Москву — готовиться ко Второму съезду писателей СССР (1954 г.). Об этих памятных свиданиях рассказывалось и в письме Е. З. Балабановичу, что хотя А. Фадеев в Челябинске на даче километров за семь от города, но «жил уединенно, никуда не выезжал и никого не принимал» — писал книгу о металлургах. Все же писателя упросили прочитать две главы в Союзе писателей. Он согласился. Привезли его в Союз 27 сентября часа на три.
«Мы ездили с писателем А. Шмаковым… И вот с Фадеевым пообедали у него и поговорили. Фадеев интересно рассказывал о разных заграницах, о встречах с различными людьми, о Бернарде Шоу, которому было 90 лет, но он был такой живой и интересный».
«Александр Александрович, — говорится
— Нынче уж на съезд писателей трудно будет попасть — вот у меня есть старенький билет от Первого съезда. Двадцать лет ему, так с ним наверное не пропустят.
— Пропустят, — говорит, — пропустят!
— Нет, мол, я пошутил, а серьезно как?
— Я серьезно говорю — пропустят, ведь власть-то наша…
Замечательное впечатление оставил он у меня».
А вот отрывок из письма Малютина к виновнику этих волнующих переживаний:
«Дорогой мой Александр Александрович!
Все это время после Вашего отъезда я жил и живу под обаянием нашей с Вами встречи. Она произвела на меня глубочайшее впечатление своей искренностью и сердечной простотой. Она волновала меня и внушала мне, глядя на Вас, истинную отеческую гордость. Я все представляю таких людей, которые моложе меня по возрасту, сыновьями, и мне радостно смотреть на них и любоваться их духовным ростом».
К таким людям относился и Фадеев.
В следующем году посчастливилось еще раз увидеться с Александром Александровичем в Москве. Фадеев, хлопотавший о публикации «Воспоминаний» Малютина, только что вернулся из Финляндии. Гостивший у сына-ботаника в Старой Рузе Малютин получил от Всев. Иванова телеграмму от 9 июля: «Фадеев примет Ивана Петровича воскресенье на даче». Именно в этот раз Александр Александрович и пообещал перепечатать рукопись на машинке и по окончании переписки сообщить Малютину. Вскоре отец получил от Фадеева радостную весточку:
«Послал Вам заказной бандеролью оригинальный текст Ваших воспоминаний и три экземпляра перепечатанных на машинке. Прошу Вас срочно выправить наиболее четкий экземпляр и срочно переслать его мне, чтобы я мог направить его в издательство и возбудить ходатайство об издании».
Челябинское десятилетие можно было бы назвать самым счастливым периодом в жизни Малютина, если бы весной 1950 года не успокоилась под енисейскими черемухами добрая спутница его жизни.
«Вынырнул я из Енисейска, отряхнул его прах, — писал он К. М. Шишковой, — прикоснулся к другой земле, подышал другим воздухом, посмотрел на кипучую жизнь других людей — и отошли от меня куда-то в сторону всякие недуги, словно бы их никогда и не было…»
В Челябинске Малютин жил вначале у дочери Анны, работавшей бухгалтером, по улице Красная дорожка (ныне Наташи Ковшовой). Затем по Садовой и, наконец, по Липецкой, где имел благодаря заботам Союза писателей благоустроенную квартиру. Тут ему не мешала думать и писать шумная поросль внучат.
— Большие окна, балкон, много света. Живу, как барон, — хвастался он в одном из писем.
Душа его была по-прежнему молодой, жадной к культуре и многообразным впечатлениям бытия. Как всегда, веселила природа: и бодрящая морозная зима, и звонкая весна, наполнявшая окрестные кварталы ароматом цветущих яблонь, и прозрачная осень. Перемены уральской погоды не смущали: «Когда здоровье хорошее, все эти перемены нипочем, как большому пароходу волны», — говаривал он. С внуком Васей (ныне инженером) он охотно отправлялся в неблизкий лес или на Миасс рыбачить.
Старого поэта восхищал Челябинск — индустриальный гигант с необычайным размахом строительства. Он стал ревностным его исследователем. Допоздна засиживался на лекциях «История челябинских улиц», «Прошлое, настоящее и будущее Челябинска».
«Что за город! — с восторгом восклицал он. — Протянулся на десятки километров! Чтобы пересечь его с севера на юг, надо проехать 28 километров, а с запада
В одно из воскресений, продолжая знакомство с городом, он провел за этим занятием часов двенадцать, ходил пешком, ездил на автобусах, троллейбусах и трамваях. Своими впечатлениями путешественник поделился с К. М. Шишковой: он хвалил центральные улицы, особенно улицу Спартака (ныне Ленина), с их многоэтажными домами, универмагами, гостиницами, кинематографами, дворцами, филармонией, прекрасными театрами, школами, книжными магазинами («это та же Москва»).
«Обследовал парк культуры и отдыха, — рассказывалось далее, — расположенный в прекрасном сосновом бору на пространстве нескольких квадратных километров, с катанием на лодках, каруселями, качелями, эстрадами, кафе-ресторанами, многочисленными ларьками, киосками с книжной и прочей торговлей, песнями, музыкой и детской железной дорогой. Затем осмотрел Детский парк имени 30-летия комсомола, где были устроены прекрасные выставки цветов, выращенных юными натуралистами. Какая была красота! Флаги, плакаты, портреты, тысячи маленьких флажков и цветов, шествия, музыка, веселые красивые песни, поднимающие дух. Я сам тут же превратился в пионера, бродя среди веселых, нарядных, жизнерадостных детей. Слезы радости не раз застилали мои глаза, представляя светлое будущее нашей прекрасной молодежи…»
Библиотека Малютина по-прежнему усиленно пополнялась. Книголюб разыскивал литературу не только для себя, но и для других челябинских писателей.
«Подвернется под руки хорошая книга — и оторваться неохота», —
писал он мне из Челябинска и рассказывал, как на днях запоем читал литературную характеристику Писарева в 160 страниц, написанную Евгением Соловьевым (Андреевичем) и помещенную в шестом томе его сочинений, не забывая упомянуть, что этого автора еще в период первой русской революции «хвалили старые известные революционеры». И сам он еще тогда читал увлекательные очерки Андреевича по русской литературе XIX века.
В другой раз упоминал, что
«пересмотрел 30 томов Горького и 20 томов Чехова — такая красота! Как это люди успевали столько написать! Прямо-таки поражаешься и восхищаешься».
А однажды сообщалось:
«На днях слушал по радио постановку «Человек, который смеется» по Виктору Гюго и плакал — до чего же сильно написано!!! ужас охватывает».
Старый писатель всегда сожалел, что когда-то, хотя и не по его вине, было много упущено хорошего времени. Ему, выходцу из наинизших низов, «нужно было без передышки работать и не каждую ночь спать, чтобы вырастить семью, дать образование, приобретать книги». Вот сделанные им откуда-то выписки, как работал В. И. Ленин в библиотеке своего имени, как он просил дать необходимые ему справочники на ночь, обещая утром вернуть и возвращал еще до открытия библиотеки. Вот страничка из биографии революционерки и талантливого дипломата А. М. Коллонтай. А далее — подробные сведения об участниках революционного движения в Челябинске, характеристика трагедии Шекспира «Король Лир» из «Всемирной истории», две страницы высказываний Николая Островского о смысле жизни и счастье.
Не остывала любовь к искусству. Хотелось побольше узнать о жизни артистов. Упорно разыскивалась книга о П. Н. Орленеве, а московские друзья искали по заказу из Челябинска монографию о В. И. Качалове. Подбиралась солидная литература по истории театра. Помнится радостное сообщение:
«Сегодня слушал по радио замечательную вещь — первый цикл «Крепостные театры».
Однажды до двух часов ночи он слушал по радио Шаляпина и Качалова. А как восхищали его передачи гоголевского «Ревизора», горьковской пьесы «На дне» и других шедевров русской драматургии!