Повесть об уголовном розыске [Рожденная революцией]
Шрифт:
— Граждане! — спросил старший. — Бандиты уличены в убийстве и грабеже! Взяты с поличным! Кто хочет сказать слово в их защиту? Есть такие? Говорите, мы гарантируем безопасность!
Толпа молчала.
— Готовьсь! — протяжно крикнул старший.
Клацнули затворы.
Гвардейцы вскинули винтовки.
— Именем революции! Пли!
Сухо треснул залп. Бандиты вдавились в стену и рухнули.
— К ноге! — негромко скомандовал старший. — За мной — шагом марш.
Свернули на Морскую.
Чинуша шел нервно — дергался, оглядывался, истерично улыбался. Коля вдруг поймал его отчаянный взгляд и даже зажмурился. Бушмакин заметил это, спросил:
— Он тебе кто?
— Не знаю, — нехотя отозвался Коля. — Так… А что ему теперь будет?
— Не знаю, — в тон Коле сказал Бушмакин и жестко добавил: — Что заслужил — то и будет.
Подошли к особняку с портиком и колоннами.
На тяжелых дверях с позеленевшими медными ручками торчал наспех прибитый кусок фанеры с надписью: «Комитет революционной охраны».
— Заходи, — старший распахнул дверь.
В огромном зале, уставленном старинной мебелью — белой, с золотом, в стиле Людовика XVI, за колченогим столом сидел человек в кожаной куртке, сплошь, до глаз заросший черной окладистой бородой.
— Товарищ, Сергеев, — доложил старший. — С поличным задержаны двое из шайки Сени Милого. Убили и ограбили женщину. Свидетели подтвердили. Бандиты расстреляны на месте. Этого, — он кивнул на Чинушу, — объявил нам вот этот парень, — старший подтолкнул к столу Колю.
— Документы имеются? — спросил Сергеев.
— Не-е… — Коля покачал головой. — Из деревни мы… Псковские. Грель — деревня наша.
— А у вас? — спросил Сергеев у Чинуши.
Тот вытащил трясущимися руками паспорт, протянул Сергееву.
— Так… — Сергеев прочитал первую страницу и недобро прищурился. — А у нас к вам счет, Арсений Александрович!
— Какой счет? — взвизгнул Чинуша. — Я давно чист! Полиция не имеет ко мне никаких претензий!
Сергеев тяжело на него посмотрел:
— То, что вам царская полиция могла предъявить, об этом говорить не будем. Это — прошлое. У вас была возможность подвести под ним черту, вы не захотели. Уже при Советской власти, тридцатого октября вы ограбили гражданина Аникушина. Второго ноября ограбили и убили гражданку Незнамову. Труп вы сбросили в канал… У нас есть доказательства.
— Плевать мне на ваши доказательства! — фальцетом выкрикнул Чинуша. — Немедленно выпустите меня отсюда!
— Увести! — приказал Сергеев.
Конвойный тронул Чинушу за рукав:
— Пойдем…
— Куда? Зачем? Нет!!! — Чинуша бросился к дверям, но его схватили под руки и повели.
— А-а-а-а!!! — закричал Чинуша. —
Громыхнула дверь.
— Что ему будет? — с трудом спросил Коля.
— Расстрел, — спокойно ответил Сергеев.
Потрясенный Коля молча смотрел на Сергеева.
— А ты как думал? — строго спросил Сергеев. — Ты думал — разговоры с ними разговаривать? А вы кто такой? — обратился он к Бушмакину.
— С патронного я, — Бушмакин протянул Сергееву паспорт. — Токарь.
— Партиец?
— Так точно, — улыбнулся Бушмакин. — С тысяча девятьсот двенадцатого.
— А я — с тысяча девятьсот второго, — в свою очередь улыбнулся Сергеев. — Спасибо, что помог.
— Чего там, — Бушмакин махнул рукой. — Дело общее.
Где-то внизу, в подвале, глухо ударил винтовочный залп — словно детская хлопушка выстрелила.
Все поняв, Коля испуганно прижался к Бушмакину.
— Ну, парень. Что будем с тобой делать? — спросил Сергеев. — Может быть, вернешься назад, в свою деревню?
— Не-е… — Коля замотал головой. — Дом наш сгорел. И отец с матерью — тоже. Куда же мне назад?
— Верно, — кивнул Сергеев. — Назад тебе нельзя… А здесь, в Питере, кто у тебя?
— Того уже нет, — Коля оглянулся на дверь, в которую увели Чинушу.
— Я считаю, пусть остается, — вдруг сказал Бушмакин. — Чего ему в деревне делать? А здесь — человеком станет! В Питере теперь куется мировая история! Считай, парень, что тебе сильно повезло!
— А жить где? — с сомнением спросил Сергеев.
— А у меня! — улыбнулся Бушмакин. — Определю его на завод, и точка! У рабочего класса будет пополнение.
— Ну и хорошо, — согласился Сергеев. — Если что понадобится, — заходите. Чем смогу — помогу.
Бушмакин жил на Сергиевской, в красивом бело-зеленом доме, построенном в стиле позднего барокко. Собственно, жил он не в парадном здании, которое выходило фасадом на улицу, а во флигеле. Комната у Бушмакина была большая, с двумя окнами и высоким потолком.
— Ну и ну, — только и смог сказать Коля, когда они пришли.
— Знай наших, — улыбнулся Бушмакин. — Мы кто? Рабочие. Мы, брат, все ценности мира создаем! И мы имеем право жить в таких квартирах. Лет двадцать назад я об этом в одной листовке прочитал, а было мне в ту пору сколько тебе сейчас, и я, понимаешь, только-только переступил порог завода…
— А вы из деревни? — спросил Коля.
— Спокон веку — питерский! — гордо сказал Бушмакин. — Прадед мой сюда вместе с Петром I пришел, и с тех пор мы оружейники. Я работаю на патронном, это здесь, в двух шагах. «Старый Арсенал» называется.