Повести и рассказы
Шрифт:
Подошедшие вежливо, с достоинством поздоровались. Кольчугин и Нияз Кадыров каждому из них по очереди протягивали руку, которую представители местной власти, по обычаю, пожимали обеими руками, придавая лицу своему выражение дружелюбия и чрезвычайного расположения.
Кольчугин, прекрасно знавший не только язык, но и обычаи узбеков, во всем придерживался принятой формы восточной вежливости. Пожимая руки председателю и членам Совета, он осведомлялся о здоровье самого приветствуемого, его жены, детей, дальних и ближних родственников и, наконец,
Кадыров, предоставив командиру полка выполнять все предписываемые обычаем любезности, молча, испытующе разглядывал прибывших.
Наконец все расселись на ковре, и Кольчугин протянул председателю пиалу, налитую до половины зеленым чаем.
Считая, что необходимые процедуры традиционной восточной вежливости выполнены, Кольчугин прямо перешел к интересующему его делу.
— Могу вам сообщить, почтенные, — начал он по-узбекски, неторопливо отхлебывая из пиалы горячий чай: — сегодня утром мы полностью уничтожили шайку курбаши Кара-Сакала. Этот бандит больше не опасен для мирных жителей.
Слушатели выразили свое удовольствие восторженными кивками и одобрительным почмокиванием.
— Однако, — продолжал Кольчугин, — сам Кара-Сакал сумел скрыться. Мы преследовали его до садов вашего селения, но бандит успел забежать в чей-то двор.
Председатель горестно покачал головой и, вытащив из-под чалмы розу, стал пристально ее разглядывать. Его три спутника всем своим видом выражали сочувствие командиру полка в постигшей его неудаче.
— Кстати, ведь вы, товарищ председатель, местный житель. Всю жизнь живете в этом крае. Скажите, откуда родом Кара-Сакал?
— Откуда нам знать? — пожал плечами председатель. — Кара-Сакал совсем не из Ферганской долины родом. Разве красный командир не знает, что Кара-Сакал пришел с Курширматом из Каратегина?
— Слышал я и эту сказку, — усмехнулся Кольчугин. — А может быть, Кара-Сакал, как и Курширмат, происходит из ходжей шахимарданского святилища, из потомков Али Шахимардана?
— Откуда нам знать об этом, товарищ красный командир? — снова пожал плечами Абдусалямбек. — Мы, мирные крестьяне, во всем согласные с Советской властью, а война — это дело воинов ислама и ваше.
Данило Кольчугин искоса, не поворачивая головы, взглянул на своего помощника. Нияз Кадыров с недоброй усмешкой внимательно наблюдал за Абдусалямбеком, невозмутимо рассматривавшим цветок.
— Вы должны помочь нам поймать этого бандита, — сказал Кольчугин. — Он скрывается у кого-то из ваших соседей.
Несколько минут тянулось молчание. Наконец председатель Совета положил розу на ковер и, посмотрев прямо в лицо Кольчугина холодным, безучастным взглядом, ответил:
— Как мы его можем поймать, храбрый русский командир? Он один, но хорошо вооружен и притом закаленный воин. А мы? Мы мирные жители, и хотя в нашем селении много мужчин, но они безоружны и трусливы. Мы ничего не можем…
Тут Абдусалямбек услышал шум шагов, покосился на подходившую к чайхане новую группу людей, нахмурился
Так же, как и в первом случае, впереди шагал вожак, а за ним шли остальные.
Вожаком был пожилой узбек, высокий и костлявый. Несмотря на чрезвычайную худобу, он не походил на хворого или малосильного: шагал широко, ноги ставил твердо. Из-под косматых, нависших бровей на командиров оценивающе смотрели глаза уверенного в себе человека.
Оборванные рукава серой бязевой рубахи открывали длинные руки с набухшими жилами и тугими желваками мускулов. Широкие штаны из мешковины, покрытые множеством заплат, довершали его костюм.
Человек был бос, но равнодушно ставил ноги в раскаленную солнцем пыль.
Спутники его были одеты не лучше, и кожа их была так же черна от загара, а тела худы.
— Кто это? — негромко, почти не разжимая губ, спросил Кольчугин у Абдусалямбека.
Тот поднял голову, посмотрел на подходивших к чайхане людей и в его безучастных глазах сразу же зажглись огоньки ненависти. Ничего не ответив, Абдусалямбек пренебрежительно махнул рукой.
— Здравствуй, командир! — с трудом выговаривая непривычные русские слова, заговорил подошедший, и первый протянул руку сначала Кольчугину, а затем Ниязу Кадырову. На Абдусалямбека и членов Совета он не обратил никакого внимания.
— Я председатель Союза бедноты, — продолжал незнакомец, видимо, сам чрезвычайно довольный тем, что он имеет возможность говорить с русским командиром по-русски, без переводчика. — А это все наша беднота, — кивнул он на своих спутников.
— А, голова Союза бедноты! — оживленно заговорил Кольчугин. — Очень хорошо. Ну, что у вас нового? Хорошо живете?
— Живем не очень хорошо. Делаем все так, чтобы скорее начать хорошо жить. За этим и пришли к тебе, командир. Кара-Сакал убежал? У нас в Ширин-Таше спрятался? Правда?
— Правда! — подтвердил Кольчугин.
Но, видимо, запас русских слов у вожака ширинташской бедноты окончательно исчерпался и он, переходя на узбекский язык, заговорил, обращаясь к Кадырову.
— Товарищ командир! Кара-Сакал уйти никуда не может. Сейчас бедняки нашего села везде сторожат. За каждой кибиткой смотрят. Он у кого-нибудь из наших богачей спрятался, — и председатель Союза бедноты кивнул головой в сторону сидевших на помосте стариков. — Сделай обыск по всему селу, товарищ командир! Очень тебя просим. Кара-Сакала надо обязательно поймать.
При этих словах старики из Совета подскочили, словно ужаленные. Однако Абдусалямбек, сохраняя наружное спокойствие, заговорил:
— Не слушай, командир, что говорит этот полоумный. Он самый презренный человек у нас в Ширин-Таше. В его доме ни разу не было достаточно пищи, чтобы он мог дважды в течение дня накормить досыта свою семью. Всю жизнь он злобствует и клевещет на самых почтенных наших односельчан. Сейчас он хочет поссорить народ Ширин-Таша с Советской властью и поэтому предлагает сделать обыск. Обыск делать нельзя.