Повести и рассказы
Шрифт:
Марта и Эльза, обнявшись на кровати, перешептывались о чем-то своем, очень тайном, очень важном и очень интересовавшем их обеих. Дядюшка Клотце и двое пришедших сидели за столом и негромко разговаривали. Говорил, собственно, только Ганс, а остальные внимательно слушали.
— Туда мы быстро проникнуть не сумеем, — говорил Ганс. — Ясно, что на место Макса они подберут какого-нибудь отъявленного нациста. А передачу надо вести. Значит, остается только одно: отдать шифровку. Ее пустят в эфир в другом месте.
— Подожди,
— Бехер сделал восемнадцать передач, — ответил Ганс — Может быть, ты и прав, Генрих. Я тоже думаю, что советское командование уже получило нашу шифровку, но догадка — еще не уверенность. Я советовался с товарищами. Они считают, что передачи надо продолжать. А сейчас наша главная задача — вытащить Макса. С этим медлить нельзя.
— А как с листовками? — спросил Клотце.
— Товарищи говорят, что печатать листовки стало очень трудно. И перевозить опасно. Слежка усилилась.
— Еще реже присылать будут?
— Верно, реже. Значит, нам нужно быть оперативнее. Все, что мы получим, будет сразу же распределяться по группам. Наша доля должна быть расклеена в день получения. Вернее, в ночь получения.
— Я думаю, что мы все же начнем печатать листовки в моем подвале, — предложил Клотце. — У меня там, за старыми бочками, местечко очень удобное…
— Нет, — решительно отрезал Ганс. — Наши товарищи считают необходимым сохранить «Золотого быка» чистым от подозрений и слежки. — Видя, что старик расстроен отказом, Ганс положил свою сухую твердую ладонь на пухлую руку Клотце: — Не хмурься. Ты и так немало делаешь для нашей борьбы. Листовки будут печатать на старом месте.
— Сейчас с информацией станет труднее. Некому перехватывать новости по радио. Макса-то нет… — озабоченно проговорил Генрих. — Но ослаблять борьбу мы не имеем права.
— Как ты думаешь, Ганс, — негромко осведомился Клотце, — его будут судить?
Ганс досадливо махнул рукой.
— Какой там суд! Два-три офицера соберутся, напишут приговор военного суда, и все.
Генрих взглянул на часы.
— Странно, что Карл сегодня так запаздывает.
— Зато он узнает все о Максе Бехере, — по-прежнему тихо проговорил Клотце.
Шептание на кровати сразу прекратилось. Две сестренки, как по команде, настороженно подняли головы.
— С Максом дело обстоит плохо, — вздохнул Ганс. — Как только выясним, где он находится, надо срочно выручать его. Товарищи рекомендуют поручить это Карлу Зельцу. Ему в помощь дадут ребят с железной дороги.
— Тогда и Карлу нельзя будет оставаться здесь, — донесся с кровати встревоженный голос Эльзы.
— Это будет зависеть от обстоятельств, — ответил Ганс.
Негромкий стук в ставень заставил всех вздрогнуть.
— Это Карл! —
В самом деле, это был Карл. Высокий и широкоплечий, он, казалось, заполнил собой все свободное пространство небольшой комнаты. Карл медленно подошел к столу и, не здороваясь ни с кем, молча сел на свободный табурет.
— Что тебе удалось узнать, Карл? — нетерпеливо спросил Генрих.
Карл Зельц, словно собираясь с мыслями, молча осмотрел присутствующих. Но, прежде чем он успел ответить, в разговор вмешался Ганс.
— Послушай, Карл, — заговорил он, понизив голос — Посоветовавшись, мы решили освобождение Макса Бехера возложить на тебя. В помощь дадим тебе очень хороших ребят. Железнодорожников.
Карл перевел на него растерянный взгляд.
— Ребят не надо, Ганс. Поздно, — проговорил он сдавленным голосом.
— Как поздно? — схватил его за руку Клотце, приподнимаясь с места.
— Поздно. Макса расстреляли!
— А-а-а! — раздался в наступившей тишине вопль Марты.
— Когда? Где? — первым опомнился Ганс.
— Сегодня, около полудня. На Светлой полянке.
Несколько минут все молчали. Только рыдания Марты да шепот утешавшей сестру Эльзы нарушали тишину.
— А что в Грюнманбурге? — глухо проговорил Ганс.
— Все то же. Рация еще не работает. Сменщики Макса отправлены в концлагери. Едва ли их довезут: чуть живые после допроса. В лабораторию «А» приехала новая начальница, Лотта Шуппе. По отзывам, настоящая стерва. А в остальном все по-старому.
— Даже взрыв их не напугал, — сокрушенно проговорил дядюшка Клотце.
Зельц саркастически рассмеялся:
— Напугал!.. Да взрыв-то и показывает, что дело близится к концу, что у наших людоедов скоро будет оружие небывалой мощности. Все записи опытов сохранились. Этой самой Шуппе остаются только последние расчеты. А там…
— Неужели успеют? — воскликнул Генрих. — Да что же это будет? Где же русские?! Слышат ли они нас?
— Спокойнее, Генрих! Истерики никому не нужны, — твердо заговорил Ганс. — Русские не опоздают. Может быть, они уже здесь. Может быть, советские люди есть уже и в самом Грюнманбурге. Я знаю русских. Их ничем не остановишь.
— Ну, в Грюнманбург-то им пробраться трудно, но ведь это и необязательно. Лишь бы они узнали, — уже успокаиваясь, ответил Генрих.
— Сегодня в «Золотом быке» были двое новых, — словно отчитываясь, заговорил Клотце. — Один-то, сразу видно, — головорез. На Востоке не добили, лечиться приехал. А второй — подозрительный.
— Он по-немецки странно говорит, — отозвалась с кровати Эльза. — Он не немец, по-моему. Интересный мужчина, брюнет, а лицо белое, розовое.
— Но почему-то на нем был мундир эсэсовца… — задумчиво проговорил дядюшка Клотце.