Повести. Первая навигация. Следы ветра
Шрифт:
— Бери одежду в зубы! — выкрикнул Генка, подплыл к нему, они столкнулись. — Переворачивайся на спину.
— Не умею на спине…
Генка, барахтаясь, он тоже сильно устал, схватил Борькину одежду зубами и вновь, уже сквозь стиснутые зубы, промычал:
— Нырни, под водой будет легче.
Борька послушался, слегка притонул, руки его расслабились, и тут же почувствовал, что под водой и действительно стало вроде бы легче, этот короткий миг отдыха, когда он не греб, а просто расслабился, придал как бы новых сил. Он резко толкнулся о воду ногами, вытянув вперед руки, и снова поплыл. И тут же ощутил дно первым: у него ноги были
Но лишь только началось поле, ребята сразу же почувствовали под ногами что-то жгуче колючее и решили надеть кеды.
— Это стерня, — сказал Генка. — Когда мы с братеником сюда приходили, тут росла пшеница. И тропинка была в ней через все поле к селу. Все время вправо и вправо, почти к самой аптеке.
— Найдешь ты сейчас эту твою тропинку, — сердито сказал Борис. — Давай уж лучше не вправо, а влево, вон на тот огонек…
Шуршал по земле дождь, шуршала под ногами, сминаемая кедами, стерня, она теперь уже не казалась колючей, а мягкой, податливо ломкой, по ней, так же, как и по лугу, сейчас идти было очень приятно. Залаяли собаки, откуда-то сладко потянуло запахом сена, коровьим молочным душком, и стало вдруг как-то сразу же уютно, словно ребята уже пришли домой и не будут никого и ничего в этой кромешной тьме разыскивать, идти назад под дождем, переплывать снова реку.
Они наткнулись на плетень, пошли вдоль него.
Так они шли до тех пор, пока не почувствовали, что плетень кончился и под руками образовалась пустота. Вошли осторожно в нее. Под ногами вязко зачавкало.
— Грязь! — обрадованно воскликнул Генка. — Значит — дорога!
— По этим дорогам тут можно бродить до утра. Куда тут сунешься, когда во всех хатах темно.
— На огонек! — дурашливо засмеялся Генка. — Мы бы могли, конечно, в любую хату постучаться и спросить, где аптека, но зачем же будить людей. Еще кто-нибудь по шее даст, как говорит мой братеник.
А огонек по-прежнему мигал слева, звал к себе. Единственный огонек на все село.
Ребята прошли одну улицу, другую, и огонек все увеличивался, приближался.
Наконец они уже ясно увидели, что свет этот в окне небольшого кирпичного дома. Торопливо двинувшись к нему, они чуть было не уткнулись лбами в забор, поискали калитку, она не была заперта.
Прислушались, нет ли собак. Генка даже подразнил их, полаяв:
— Гав, гав, гав!
Со двора ему не ответили, лишь в соседнем затявкала собачонка да где-то в невидимом курятнике закудахтала потревоженная Генкиным гавканьем курица.
— Ну что, проверено? Мин нет? Пошли, — почему-то шепотом сказал Генка.
Когда они подходили к дому, увидели, что в окне скользнула женская тень.
— Еще не спят, — тоже шепотом говорил Борис, — может, тут тоже кто-нибудь заболел или даже умер?
— А может, наоборот — родился! — засмеялся Генка.
Дверь дома оказалась с другой стороны, они обошли и увидели застекленную веранду, дверь ее была открыта, а над входом горела небольшая лампочка.
— Как будто нас
— Ты что, уже вернулся? Чего сегодня так рано? — донесся из комнаты женский голос.
Генка и Борис переглянулись, не зная, что ответить и как начать разговор. Их тут явно не ждали. Потом Борис, догадавшись первым, показал жестом, что надо мол вначале одеться, неудобно представать перед хозяйкой дома в таком виде. Но не успели они натянуть и по штанине, как в дверях, ведущих на веранду, появилась женщина, ойкнула от неожиданности, и на лице ее на миг промелькнул то ли страх, то ли недоумение.
Затем она, видимо, овладела собой, поправила на голове платочек и выпалила скороговоркой:
— Вы чьи же это такие будете, а?
— Мы с острова, — поспешно натянув и другую штанину, смущенно ответил Генка.
— С какого еще острова?
— Что напротив села.
— А чего голые, как сюда попали?
— Сначала плыли, а потом пешком, — уже надев брюки, заговорил Борис. — Один огонек на все село, вот мы на него и пришли…
— Ничего не пойму… Зачем пришли? И чего вы ночью, в такую погоду, когда хороший хозяин и собаку во двор не выгонит, шастаете по дворам?
— Мы не по дворам, мы только к вам, — сказал Генка.
— Да кто же все-таки вы, и как вас сюда занесло? — продолжала удивляться женщина, уже подступая к ним ближе.
— Аптеку ищем, нам нужны лекарства…
— У нас заболела Зоя, девочка, которая с нами в походе, — вставил Борис.
— И вот мы… — Генка, видимо, вспомнил что-то смешное, прыснул, но под строгим взглядом все еще недоумевающей женщины тут же осекся, посмотрел на Бориса, как бы ища у него помощи.
Тот уже было приготовился подробно все объяснять, но женщина остановила его сердитым повелительным жестом и попыталась все досказать за них сама:
— Значит, вы из города? Пошли в поход, у вас заболела Зоя, и вы ищете аптеку, чтобы купить лекарства?
При слове «купить» ребята уныло переглянулись, вспомнив, что у них даже не было денег.
— Правильно я все поняла? — спросила женщина.
— Правильно, — в один голос сказали Генка и Борис.
Женщина сокрушенно и сердито покачала головой.
— Ох, не я ваша мать, и носит же вас…
— Она очень больна, у нее высокая температура, и мы очень торопимся, — сказал Генка. — Покажите нам, где живет кто-нибудь из аптеки, пожалуйста…
— А где ваша Зоя?
— На острове.
— Одну под дождем оставили?
— Не одну и не под дождем, — ответил Борис. — Она в домике…
— А как же вы перебрались сюда?
— Вплавь, — сказал Генка.
— Ну, за это вы молодцы. А аптекарша живет очень далеко, в соседнем селе…
— Так что же нам делать? — как-то просяще посмотрел на женщину Генка. — Она очень больна, и мы боимся…
— Все поняла, — прервала его женщина. — Я тоже очень спешу, у меня в полчетвертого утра дойка начинается, а до стана три километра, а то б пошла с вами. Там лодка у Кияшкиной ямы… — Женщина задумалась, хмуро глядя на них. — Да вы все равно ее не найдете, и ключи у мужа, а он на тракторе, только на рассвете придет… — Она снова с пристальной задумчивостью смотрела на них, видимо, раздумывая, что же предпринять. У женщины было усталое, все в мелких и, как теперь казалось, лучащихся добрым светом морщинах лицо.