Повести
Шрифт:
плотно облегала гибкую и тонкую фигурку, и снова с досадой поморщился - так все это не шло к
обстановке, в которой они оказались. Она же, видно, рада была минутной задержке: немного
отдышавшись, взялась одной рукой за ствол сосенки, другой вылила из колодок воду и устало вздохнула.
Иван подождал немного, пока она отдышится, потом направился к дороге. Девушка осторожно пошла
сзади.
Возле дороги он снова огляделся, подбежал к забетонированному кювету,
«Иди сюда!» - и подал руку. Она без слов ухватилась за его пальцы, глухо стукнув о бетон деревяшками,
прыгнула через кювет. Иван коротко бросил: «Снимай!» - девушка послушно скинула клумпесы и
подхватила их свободной рукой. Взявшись за руки, они выбежали на мокрые бетонные плиты дороги.
Дождик сыпал уже часто и тотчас смывал их следы. Беглецы благополучно перебрались на другую
сторону. Он выпустил ее руку. За кюветом она наколола ногу о щебенку, тихонько ойкнула, потом сунула
ступни в колодки и быстро полезла за ним вверх по склону.
Склон тут был крутой, со стремнинами обрывов, поросший чахлыми кривыми деревцами, сквозь
вершины которых виднелась внизу блестящая дуга дороги. Иван теперь уж не очень старался
выдерживать темп: устал сам, да и девушка - он это чувствовал - уже на пределе своих, по-видимому, не
слишком больших сил. На крутом подъеме, который он, превозмогая усталость, одолел первым, Иван
остановился, наблюдая из-под развесистой суковатой сосны за тем, как карабкается вверх его спутница.
Одна колодка у нее свалилась с ноги и по камням быстро покатилась вниз. Она растерянно вскрикнула:
«Санта мадонна!» - оглянулась и устало села, по всей вероятности не решаясь спускаться за ней. Но
вскоре все же полезла вниз, прихрамывая на одну ногу, подобрала колодку и снизу взглянула на Ивана.
В ее взгляде теплилась молчаливая благодарность за то, что он не ушел без нее. Он спокойно опустился
на сухую колючую землю между извилистыми корнями, поджидая, пока девушка вылезет из-под кручи.
Добравшись до него, она в изнеможении упала рядом.
– Брось ты их к черту!
– сказал он, имея в виду колодки.
Она подняла на него черные широкие глаза. Он показал на ее клумпесы и махнул рукой - брось, мол.
Она, очевидно, поняла и отрицательно покачала головой, пошевелив при этом своей маленькой мокрой
и, как показалось ему, слишком нежной стопой. Он сразу понял нелепость своего совета, так же как и то,
что немало еще хлопот причинят ей эти непомерно большие деревяшки.
Его ноги, исколотые на камнях и валежнике, тоже горели и саднили. Особенно донимала при ходьбе
левая пятка. Теперь, невольно затягивая
руками ногу, взглянул на влажную стопу.
– Руссо очень, очень фурьёзо. Как это дойч?.. Бёзе!1 - вдруг сказала она.
Иван за год пребывания в плену немного научился по-немецки и понял, что сказала она, но ответил
не сразу. В пятке была заноза, которую он попробовал вытащить, по, как ни старался, не мог ухватить
пальцами ее крохотный кончик.
– Бёзе! Доведут, так будешь и бёзе!
– сердито проворчал он и добавил уже добрее: - А вообще я гут.
– Гут?
Она усмехнулась, обеими руками пригладила мокрые, блестящие волосы и, вытерев о штаны ладони,
придвинулась к нему:
– О, дай!
1 Фурьёзо (итал.), бёзе (нем.) - сердитый, злой.
5
Он никак не мог взяться за конец занозы, а она легонько и удивительно просто холодными тонкими
пальцами обхватила его большую ступню, поковыряла там и, нагнув голову, зубами больно ущипнула
подошву. Он нерешительно дернул ногу, но она удержала, нащупала кончик, и, когда выпрямилась, в
ровных ее зубах торчала маленькая ворсинка занозы.
Иван не удивился и не поблагодарил, а, подтянув ногу, взглянул на пятку, потер, попробовал
наступить - стало, кажется, легче. Тогда он уже с большей приязнью, чем до сих пор, посмотрел на
девушку, на ее мокрое, смуглое, похорошевшее лицо. Она не отвела улыбчивого взгляда, пальцами
взяла из зубов занозу и кинула ее на ветер.
– Ловкая, да, - сдержанно, будто неохотно признавая ее достоинства, сказал он.
– Лёф-ка-я, - повторила она и спросила: - Что ест лёф-ка-я?
Должно быть, впервые за этот день он слегка улыбнулся и потеребил пятерней стриженый мокрый
затылок:
– Как тебе сказать? Ну, в общем, гут.
– Гут?
– Я. Гут.
– Ду гут, ихь гут2, - радостно сообщила она и засмеялась. А он, будто что-то припоминая или оценивая,
дольше, чем прежде, посмотрел на нее. Она сразу спохватилась, зябко повела плечами, и тогда он
подумал: надо идти. Ему не хотелось вылезать из-под этой сухой развесистой сосны, и все же он
вынужден был встать. Дождь не переставал. С унылым однообразием шумел лес - видно, непогода
сорвала облаву. Неизвестно, сколько узников прорвалось в горы, но, может, хоть кому-нибудь
посчастливится уйти. Иван вспомнил третьего гефтлинга, который бежал за ними, и, прежде чем выйти
из-под сосны, повернулся к девушке, вытряхивавшей сор из своих колодок.
– Это кто еще бежал за тобой?