Повезло
Шрифт:
– Клянусь, ума не приложу, как ты умудряешься впихивать столько еды в свое изящное тело, – прокомментировал Джордан.
– Дай мне поблажку, – парировала Эва, дожевывая остатки сыра. – Я сегодня перекусила упаковкой йогурта и бананом, а потом провозилась за операционным столом и не успела пообедать. Я что, выгляжу как женщина, не любящая есть?
– Я… – Джордан осекся. – Ты ведь понимаешь, что на такой вопрос нет безопасного ответа.
– Тактично.
– Предусмотрительно. Мужчине следует избегать таких вопросов – или им подобных,
– А почему, по-твоему, мы спрашиваем?
Когда Эва улыбнулась – минное поле позади, – Джордан попытался сесть поудобнее, закинув одну босую ногу на другую.
Он сбросил туфли пару часов назад и мечтал расстаться и со штанами тоже. Нет, ничего предосудительного: просто Джордан терпеть не мог спать в одежде.
И надеялся убедить Эву, что ей тоже лучше избавиться от платья.
– И часто ты так делаешь? – спросил он, не желая сильно задумываться об этой части ночной программы.
Если не отвлечется от мыслей об обнаженной Эве Мартинес, то в штанах станет еще неудобнее.
– Как? Сижу у себя в клинике посреди ночи и ем пиццу с какими-то левыми парнями?
Она облизала с пальцев соус, и Джордана едва не прошиб пот.
– Прежде всего, я не левый. Три встречи за короткий отрезок времени – да мы практически встречаемся. Я спрашивал, часто ли ты остаешься на ночь присмотреть за пациентами?
– Где-то раз в неделю. – Эва сунула в рот последний кусок и отряхнула руки. – Стараюсь назначить все операции на один день, чтобы не сидеть с ними чаще. Но бывают срочные случаи, как сегодня, так что не всегда все можно спланировать.
– Так классно – то, что ты делаешь. – Джордан подумал о псе, которого помог Эве перенести в клетку, когда тот проснулся. Затем вспомнил о Финне и понадеялся, что Клэй не забудет его выпустить. – Кажется, я никогда не сознавал, что ветеринары настоящие доктора.
Эва фыркнула и подобрала ноги на раскладушку. Красивые ноги. Действительно красивые.
– Дай угадаю. Ты считал, что я всю дорогу только прививаю кошек и завязываю пуделям бантики?
– Ну что-то вроде того, – смущенно признался Джордан.
– Клише. Вроде того, что юристы преследуют только медиков.
– Завязал с этой областью. Адская работенка.
Эва искоса на него глянула:
– Поведайте мне, мистер помощник окружного прокурора, насколько вы хороши?
– Мне говорили, что я потрясающий. Если хочешь выяснить лично, буду счастлив продемонстрировать. – Эва не отреагировала, и он усмехнулся. – А, ты о рабочих качествах.
– Мы же вроде о них говорили?
– Точно. Ну что ж, я чертовски хорош, если можно так выразиться.
– Знаешь, а ты очень нахальный мужчина.
Джордан стряхнул крошку с бедра.
– Наверное, точнее сказать самоуверенный.
– Ты уже в третий
– Как мы уже выяснили, я чертов юрист. Играть словами – моя работа.
– Ясно.
Эва пересела к нему лицом, поджав под себя ноги. Раскладушка зловеще заскрипела, и какая-то железяка высунулась и уколола Джордана в попу. Конструкция явно не предназначалась для двоих. Джордан оглядел Эву. Будь он джентльменом, то сообщил бы ей, что подол задрался и обнажил дивный вид на землю обетованную, в настоящий момент прикрытую очень сексуальными трусиками из черного кружева.
– А я-то все время думала, будто твоя работа предоставлять доказательства вины подсудимого.
– Что?
– Работа прокурора. Ау?
– А. Да.
«Пожалуй, я все-таки не джентльмен». Джордан встряхнулся и попытался сосредоточиться на разговоре – с сомнительным успехом. Бросив последний оценивающий взгляд на ноги Эвы, он заставил себя посмотреть ей в глаза.
– По сути ты права. Но, как говорит мой брат Джек – кстати, адвокат защиты, – у каждого правонарушения есть две стороны. Улики, даже железобетонные, часто трактуются согласно обстоятельствам. Как обвинитель я тщательно выбираю слова, чтобы трактовка подходила под текущий закон.
– Интересная формулировка.
– Законы меняются, – пояснил Джордан. – Меняются нравы общества, а правила в основном их отражают. Восемьдесят лет назад конопля была основной сельскохозяйственной культурой страны, а двадцать лет назад нас бы задержали за распитие алкогольных напитков. А теперь наркотики под запретом, зато спиртное вполне легально. Пару сотен лет назад тебя бы посадили в тюрьму, отправили бы в ссылку или вообще забросали камнями за то, что ты провела со мной ночь без дальнейшего заключения брака. И неважно, был у нас секс или нет.
– Похоже, закон не всегда справедлив.
– Иногда нет, – подтвердил Джордан. – Особенно когда речь о политике какой-нибудь сомнительной власти или сговоре фирм. Однако очень умный человек сказал мне вчера просто как можно лучше выполнять свою работу, а справедливость оставить высшей власти.
– Интересный совет.
– Да. У моего отца их полно. В смысле, советов. – Он задумчиво глянул на Эву. – Слушай, я тебе за пару часов столько рассказал о своих родственниках, а ты о своих ничего не говорила.
Эва постаралась проглотить ком, вставший в горле, и выругала себя за то, что позволила Джордану остаться и затеять этот разговор.
– Что ты хочешь знать?
– Что угодно. Все. – Джордан неопределенно махнул рукой. – У тебя есть братья или сестры?
– Не-а. Я одна. При родах у мамы возникли осложнения, и в итоге она сделала гистерэктомию. А так я, наверное, стала бы первой из многих. Это у нас семейное. У маминой сестры десять детей.