Поворот не туда

Хайруллин Миша

Ноги дрожат, но встать я могу. Медленно приоткрываю дверь и облегчённо выдыхаю, понимая, что та не скрипит. Тихо шагаю, зная, где всё происходит. Да, в той самой комнате, куда мне вход воспрещён. Подхожу на цыпочках, даже не дыша.

В спальне настолько светло от включённых лампочек, что сразу режет глаза. Я останавливаюсь перед закрытой дверью, боюсь даже вдохнуть, слыша возгласы, смех и какой-то шум мотора. Надо лишь открыть дверь. Вставить ключ, повернуть ручку и увидеть асолютно всё. Подхватить ближайшее оружие, подбежать к нему и убить. Отшатываюсь назад, вытирая кулаком мокрые щёки. Я ведь должен поступить правильно? Я должен… Убить его? Чтобы он больше не делал людям

больно. Никогда. Но в горле стоит ком, а руки дрожат, глаз начинает дёргаться лишь при одной мысли о том, что я собственными руками могу сделать с ним что-то. И тогда я больше не смогу услышать его голос, не смогу почувствовать его взгляд на себе, не смогу больше ощутить его заботу. И будто на перепутье я вновь оказываюсь, не могу решить, куда мне наступить. Да что со мной такое? Хочу ударить себя, выбить все мысли из головы, обновиться! Почему я выгораживаю его? Почему?

Достаю ключ. Я решил. Я просто войду и взгляну на всё. И дальнейший исход сам придёт. Ведь так? Вставляю ключ, начинаю поворачивать, представляя, как войду туда, скажу ему, что он — ужасный человек, к которому я ничего, совершенно ничего не чувствую… Совершенно ничего… Застываю на месте, слыша, что звуки в комнате прекратились. Смотрю на ключ. Не подходит. Вытаскиваю его, сжимаю в руках, не в силах отойти и на шаг. Дыхание спёрло, сердце сию секунду остановится. Шаг. По лбу катятся капли. Ещё шаг. Рёбра сдавливает. Поворот ключа.

И я, словно возвращаясь из тумана, гляжу на него… В окровавленных по плечи руках Нэйта бензопила, с которой стекает алая жидкость, всё его тело, обнажённое по пояс, в чужой крови. Его белые волосы слиплись, стали того же цвета, что и руки. А улыбка с лица медленно сходит. И комнату пронзает громкий грохот свалившейся из его рук бензопилы.

— Пташка? — его голос растерян, он отталкивает ногой пилу, подходит ближе, а я отхожу в страхе. — Ч-что ты здесь делаешь? Ты должен быть в ванной. — Он оттирает рукой лицо, но в силу того, что они окрашены в один и тот же цвет, ничего не происходит, он начинает улыбаться виновато, будто щенок, нашкодивший в неположенном месте, — А-Адам, я… — давно меня не называли по имени. Это обращение вдруг выводит меня из оцепенения. — давай поужинаем вместе? — Нэйт подходит, берёт меня за руки и глядит с надеждой, — А? А потом примем ванну вместе… Хочешь? — его голос становится на тон выше, — Почему ты молчишь? Не молчи, Адам! Не молчи! Не молчи, чёрт возьми!

От пронзившего страха я отталкиваю его, закрываю уши и начинаю орать во всё горло:

— Псих! Ты сошёл с ума! Ты просто чёртов псих! Ненавижу тебя!

— Пташка, я…

— Молчи! Ты и представить не можешь, что я хочу с тобой сделать! Я хотел убить тебя! — глаз дёргается. — Я убегу! Подам на тебя в полицию!

Ноги будто не чувствуют пола, бегут очень быстро. Я вставляю ключ в скважину и поворачиваю, слышу щелчок.

И все сны воплощаются в реальность. Бегу среди трупов, наступая на них, спотыкаюсь о чужие оторванные руки и ноги, но бегу, стараясь делать вид, будто мне кажется. Сон, это ведь просто сон. А я — вымышленный герой.

***

— Ох, Адам, милый, как давно я тебя не видела! Где же ты был? — лицо женщины за стойкой растягивается в улыбке.

— Решил внезапно бросить всё и уехать отдыхать. И да, хочу извиниться за отсутствие оплаты счетов… Странно, что свет мне не отключили.

— Адам, — женщина смотрит на меня со странной улыбкой. — о чём ты? Все счета оплачивались.

Увожу руку за голову и неловко улыбаюсь:

— Извините! — выпаливаю быстро и срываюсь с места.

В квартире пусто и тихо. Полки покрылись слоем пыли, на столе лежит нетронутое

яблоко. Когда я только пришёл сюда, то обнаружил, что Джо нет. Скорее всего, он каким-то образом сумел сбежать.

В полицию я не обратился. При одной мысли об этом сердце сжималось очень сильно. После того, как я выбежал после двухчасового бега по лесу на дорогу, еле-еле словил попутку и понял, что нахожусь очень далеко от дома. Но я благополучно добрался. Устроился снова на работу, правда теперь на дневную смену, потому что из университета меня отчислили. На календаре дата висела почти на два месяца позже, чем была. Я так долго был там… Это время летело слишком незаметно, некоторые дни сливались воедино и собрать всю картину по полочкам было очень сложно.

Но меня радовало, что Джо не погиб. Я был счастлив, что не нашёл его трупа в квартире. И каждый день, просыпаясь в одиннадцать, я собирался идти в полицию.

«Это подождёт. Ещё есть время. У тебя куча дел» — говорил я себе.

«Тебя могут отправить в психушку» — убеждал я себя.

«Таких людей наказывает жизнь, а не тюрьма».

И каждый день вместо полиции я шёл на работу.

Под ногами хлюпала грязь, погода не внушала доверия от слова совсем. Фонари начинали работать, а узкие улицы теперь были опасным местом. Я старался идти домой как можно быстрее, боясь повторения событий. Уже почти подойдя к подъезду, меня вдруг передёрнуло. За спиной послышался щелчок, схожий с тем, который издаёт фотоаппарат при съёмке. Колени начинают дрожать, как и руки. Быстро достаю магнитный ключ и забегаю в подъезд, дыша от страха с огромной скоростью.

«Быстрее, быстрее, быстрее! Чёртовы трясущиеся руки!» — проносилось в голове, пока я пытался вставить ключ.

Зайдя домой, сразу закрываю квартиру и залетаю в комнату, зачем-то начинаю лазить по шкафам, будто ища в нём людей. Но никого в доме нет. Абсолютная тишина. Точно такая же зачастую была в подвале. Меня передёргивает, глаз привычно начинает дёргаться.

Сажусь на кровать, зажмуриваю глаза и слышу стук в окно. Поворачиваю голову, но за окном виднеется лишь дом, напротив. Дождевые капли стекают по стеклу, ритмично постукивая. Дождь. Всего лишь дождь. Я так давно не слышал стук дождя по окнам. Я так давно не видел этих самых окон. Но та темнота, внутри которой я всегда находился, внушала мне ясность ума. Не знаю, почему, но вдруг вспомнились его руки. Такие сильные, но кожа на них была идеально гладкой. Эти руки гладили меня с особой осторожностью, а пальцы гладили по волосам. И мне в голову вдруг приходит мысль, от которой я впадаю в тихую истерику: мне хочется обратно?

Выдыхаю и обращаю внимание на прикроватную тумбочку, на которой лежит какой-то конверт.

Беру его в руки, раскрываю, вижу ровный и слегка угловатый почерк. Внутри конверта лежит какая-то фотография. Поворачиваю её лицевой стороной и, увидев на бумаге Джо, насупившегося и шипящего, со вздыбленным хвостом, прижимаю руку ко рту и зажмуриваю

глаза, из которых начинают течь слёзы.

«Твой кот оказался злее, чем я думал. Забавно, что, пребывая у меня, ты так и не заметил, что он всегда был рядом.»

И в голову приходят разные мысли, но все они вертятся вокруг одного: постоянного скрежета каких-то когтей наверху. Когда я был у Нэйта, мне часто приходилось слышать этот скрежет.

Вскакиваю с кровати, а ярость переполняет всё тело. Я ведь совсем немного ему доверял! Доверял? Господи… Скручиваюсь в калачик в углу комнаты, бью себя кулаками по голове и кричу от безвыходности.

Что мне делать? А капли всё так же без остановки стучат в окно, походящие на ровное постукивание указательным пальцем.