Повседневная жизнь России в заседаниях мирового суда и ревтрибунала. 1860-1920-е годы
Шрифт:
СУДЬЯ. Прежде всего, я вас еще раз предупреждаю, что если вы будете продолжать вести себя так неприлично, то я вынужденным найдусь подвергнуть вас за это штрафу. Потом, полагаю нелишним сказать вам: во-первых, что дворник — простолюдин, и с него нельзя требовать утонченной вежливости; а во-вторых, и самое выражение «он», хотя бы оно было употреблено и с умыслом, не есть ни в каком случае дерзость.
ДВОРНИК. Здесь-то, ваше превосходительство, барин изволил серчать, зачем я промолвил «он». Отчего ж они не претендовали на то, что их и из дома-то нашего с полицией выгнали? За ними
СУДЬЯ ( рассмотрев книжку, ответчику). Признаете себя должным за квартиру?
ОТВЕТЧИК. Да, не доплатил каких-то пустяков.
СУДЬЯ. Так заплатите.
ОТВЕТЧИК. Плачу, извольте. ( Быстро вынимает кошелек, отсчитывает деньги и кладет их на стол.) Извольте.
СУДЬЯ. Ну, а относительно ее претензии ( показывает на истицу) как вы думаете сделаться? Со своей стороны я предлагаю вам помириться с ней.
ОТВЕТЧИК. Я с нею мириться? Гм… Да и ежели, предположим, я и взял ее за лицо, так неужели ж только из-за этого я и виноват перед нею?
СУДЬЯ. А за лицо таки взяли?
ОТВЕТЧИК. Ну да, взял, взял. Но она ведь не барыня, а служанка, и для нее, я уверен, это не составляет ровно никакой важности.
СУДЬЯ. Как барыню, так и служанку законом одинаково воспрещается хватать за лицо, и она вправе за это искать с вас, как за нанесенную ей обиду.
ОТВЕТЧИК. Да я человек раненый, больной, характер у меня горячий, и на меня иногда находит такое затмение, что я и памяти лишаюсь. Она постоянно была неисправной слугою, в последнее время ничего не делала. Все хихикала с дворником, а меня сердила. Наконец вывела из терпения. Я, разумеется, и не мог смолчать.
СУДЬЯ. Это все-таки не оправдание вашего поступка. ( Прачке.) На вас сослались в том, будто ответчик не бил истицу. Объясните мне по совести, как было. Потому что это же самое вы должны будете подтвердить, в случае надобности, под присягой.
ПРАЧКА. Я могу, господин судья, сказать вам, что я видела, как этот господин за то, что она кокетничала с молодым парнем, а на него внимания не обращала, действительно схватил ее в сердцах за горло. Но не бил. В этом и присягнуть готова.
ИСТИЦА. После того как мы получили повестки явиться сюда, барин пришел к нам в квартиру и приказывал мне лучше с ним не тягаться. Не то грозился засадить меня в рабочий дом на семь месяцев.
ПРАЧКА. Да, это и я слышала. Это правда, истинная правда.
СУДЬЯ ( истице). Теперь дело ваше для меня совершенно ясно, и вы скажите, чего вы лучше желаете: получить ли с ответчика вознаграждение за бесчестие или же поступить с ним по закону?
ИСТИЦА. Известно, лучше по закону.
Судья решает взыскать с ответчика, за нанесенную обиду действием, штраф 15 рублей.
СУДЬЯ ( ответчику). Когда внесете деньги?
ОТВЕТЧИК. К Новому году.
СУДЬЯ. Это срок слишком отдаленный.
ОТВЕТЧИК. А куда эти деньги-то идут?
СУДЬЯ. В казну.
ОТВЕТЧИК.
СУДЬЯ. Таких рассуждений в суде выражать остерегайтесь — это воспрещается законом.
ПРАЧКА ( истице). Проси же деньги, проси, а не молчи.
ИСТИЦА. Позвольте мне деньги.
СУДЬЯ. Какие деньги?
ИСТИЦА. А штраф-то с барина.
СУДЬЯ. Деньги присуждены, как вы и сами слышали, не вам, а в казну.
ИСТИЦА ( уныло). Так я их не получу?
СУДЬЯ. Нет. Вы просили наказать вашего обидчика по закону, поэтому на него и наложен штраф, а не вознаграждение за бесчестие.
ИСТИЦА ( сквозь слезы). Зачем же непременно в казну, когда обидел-то он меня? Я — девушка бедная, живу от нужды в прислугах, по чужим людям. И вдруг, за то, что я обижена, ходила три-четыре раза сюда жаловаться, взыскали с обидчика деньги в казну. Казна и без того богата, зачем же ей такие малые деньги, когда мне они гораздо нужней? Нельзя ли, господин судья, хотя сколько-нибудь уделить мне?
СУДЬЯ. Нет, это невозможно после того, как вы же заявили желание поступить с ответчиком по закону.
ИСТИЦА. Да я думала, по закону тоже мне пойдут деньги, в большем еще числе. Ну а ежели б я это вперед знала да ведала, лучше бы судиться да срамиться не стала.
СУДЬЯ. Решение уже вошло в законную силу, и я теперь ничего не могу сделать в вашу пользу. Можете идти домой.
Все выходят.
ПРАЧКА. Тебя поколотят, а казне за это прибыль. Вот так суд!
ОТВЕТЧИК Для кляузниц — прекрасный. Жалуйтесь, жалуйтесь чаще, наживете…
ИСТИЦА. Думала поживиться, ан вон что вышло. Гоняться за тычком нам точно не след. Извините, барин, извините меня. Я — дура, послушалась советов и выучена теперь.
Кур гонял
В один из осенних дней 1866 года камера мирового судьи 6-го участка Санкт-Петербурга А. В. Яковлева была переполнена самой изысканной публикой, явившейся послушать, как один судья будет судить другого в качестве частного лица. Обвинитель — кухмистер мещанин Голубцов. Обвиняемый — коллежский советник барон Ф-ф, а вместо него — купец Погодин. Судья читает прошение Голубцова.
«Я нанимаю по контракту квартиру в доме барона Ф-фа. 14 августа барон, придя ко мне в квартиру, с азартом кричал, что взыщет с меня деньги по срок контракта, а меня выгонит вон. Стучал в двери ногами за то, что ему нескоро их отворили, отбил от стены штукатурку, оборвал клеенку и войлок на двери, а потом, выйдя во двор, начал загонять со двора за ворота моих курей за то, что мой петух несогласно живет с его петухом. ( В публике смех.) Затем приказал дворнику и портерщику снять с дома вывеску, обозначающую мою кухмистерскую. Но те не послушались. Опасаясь, чтобы во время нахождения у меня гостей барон не сделал бы новой подобной неприятности, прошу оградить меня от них, а за нанесенное мне бесчестие — взыскать с него».