Повседневная жизнь женщины в Древнем Риме
Шрифт:
«Долго пришлось бы искать такого, если бы не было человека, словно предназначенного для этого жребия, а именно Миниция Ацилиана <…>. Родина его Бриксия, родина в той нашей Италии, которая до сих пор удерживает и сохраняет многое от порядочности (verecundia) и простоты деревенского старого уклада жизни. Отец его, Минуций Макрин, человек среди сословия всадников видный; подняться выше он не захотел <…>. Серрана Прокула из Патавия, его бабушка с материнской стороны <…>, образец строгой нравственности. Публий Ацилий доводится ему дядей по матери. Это человек почти единственный по своей основательности, благоразумию, честности. Коротко говоря, во всей семье не найдется ничего, что не пришлось бы тебе по душе в своей собственной. Сам Ацилиан очень энергичен и деятелен и в то же время чрезвычайно скромен (verecundiam habet). Он с честью прошел квестуру, трибунат и претуру; ты избавлен от необходимости хлопотать за него. У него благородное румяное лицо, и он часто краснеет; врожденная красота во всей фигуре и осанка сенатора (senatorius decor). По-моему, никак не следует считать это мелочью; это как бы награда девушкам за их целомудрие (castitas). Не знаю, добавлять ли, что отец его очень состоятельный. Когда я представляю семью, в которую собираюсь ввести зятя, то думаю, что о его средствах говорить не стоит; когда думаю о наших нравах и законах, считающих, что прежде всего надо учитывать состояние, то представляется мне, не следует обойти и этот пункт, тем более, что, думая о потомстве, и потомстве многочисленном, следует при выборе партии принимать и это в расчет» [145] .
145
Плиний
Рассмотрим изложенные резоны. Прежде всего, Миниций Ацилиан — италиец, что для италийцев хороший знак, особенно с точки зрения строгости нравов. Чувствуется затаенное предубеждение против провинциалов. Далее, отец молодого человека — один из виднейших в сословии всадников: отказавшись по моральным причинам принять сенаторский ранг, предоставленный ему Веспасианом, он если не юридически, то социально преодолел границу между всадническим сословием и сенаторским классом, и сын его был принят в сенат, поскольку уже прошел несколько ступеней cursus honorum. В самом деле, Миниций Ацилиан уже достиг преторского ранга, что избавляет Юния Маврика от обязанности хлопотать за него при поступлении на низшие должности.
Здесь время вспомнить, о чем, по словам Тацита, думал его тесть Агрикола, когда решил жениться на Домиции Децидиане [146] , говорит Тацит. Сын нового человека (homo novus), Агрикола приехал в Рим, желая начать сенаторскую карьеру, и взял жену из знатной семьи, чтобы — как прямо говорит нам Тацит, — этот брак принес ему «как почет, так и поддержку влиятельных лиц» [147] . Миниций Ацилиан — тоже homo novus: отец-всадник был не в состоянии помочь сыну сделать сенаторскую карьеру. Поэтому кандидатуру молодого человека должен был продвигать отец невесты — вернее, в данном случае дядя, поскольку ее отца казнил по политическим причинам Домициан. О возрасте Миниция ничего не сказано, но он был явно гораздо старше предполагаемой невесты: преторами становились в возрасте не менее двадцати девяти лет. Наконец, жених достаточно состоятелен. Ювенал тоже особо указывал, что женихи обычно имели (и должны были иметь, чтобы не допускать мезальянса) состояние, сравнимое с невестами: «Разве здесь нравится зять, если он победнее невесты, с меньшим приданым?» [148] Большее же богатство может быть лишним козырем: Цезарь был помолвлен с Коссуцией — девицей «из всаднического, но очень богатого семейства» [149] . Многие неравные в сословном отношении браки, несомненно, объясняются таким же образом, но источники редко говорят нам об этом.
146
FOS, 322.
147
Тацит. Жизнеописание Юлия Агриколы, 6, 1.
148
Ювенал. Сатиры, III, 160–161.
149
Светоний. Цезарь, 1, 1.
Итак, все сходилось: Миниций Ацилиан был блестящей партией [150] . Конечно, здесь перед нами сенаторская, особенно эндогамная среда. Mutatis mutandis, и в других социальных слоях, очевидно, применялись критерии того же типа, но не столь строгие. Вспомним, что закон никогда не запрещал браков между свободными людьми: только сенаторскому сословию возбранялись союзы с вольноотпущенниками, актерами и проститутками. Этот запрет соблюдался, что можно вывести из просопографических исследований, на основании эпиграфичеких данных, позволяющих реконструировать послужные списки или жизнь представителей тех или иных семейств. Оно и неудивительно: женятся только на тех, с кем встречаются, а сановный человек в частной жизни не встречал вольноотпущенников [151] . Что касается «стратегических» фамильных союзов, мы говорили о них в связи с социальной мобильностью.
150
150Плиний хвалил также Гнея Педания Фуска Салинатора (впоследствии консула 118 г.), обрученного с Юнией Паулиной: «Знатная семья; почтеннейший отец; мать, о которой скажешь то же; сам Фуск, преданный занятиям, образованный, даже красноречивый, мальчик по сердечной простоте, юноша по воспитанности, старик по серьезности» (Плиний Младший. Письма, VI, 26, 1).
151
Гораций. Сатиры, 1, 6.
Идеальная невеста и образцовая супруга
Что же ценилось в невесте? В письме Плиния она видна лишь в отраженном свете: у нее те же достоинства — высокое положение и богатство; разумеется, не идет речь о карьере и должности, зато говорится о castitas (целомудрие, скромность) и pudicitia (стыдливость) — достоинствах идеальной римской матроны в литературе и эпиграфике, в том числе и публичной [152] . Эти термины означают далеко не только сдержанность и достоинство: они служат определением женщины, сохранившей физическую чистоту, девичью скромность и супружескую верность.
152
Например, жители Атины официально (publice) почтили Юлию Гратиллу статуей ob puducitiam.
Что касается более приятных качеств, обратимся к поэту Стацию [153] :
Дам супругу ученую (docta) в свете факелов брачных, Нравом тебе под стать (тебе бы послали такую Сами Юнона с любезной Венерой), под стать и красою, И богатством, и вежеством, и обаяньем, и родом.Это не конкретный случай, а идеальный образец, но в нем с ценными практическими и политическими качествами сведены воедино и абстрактные. Отметим первое из перечисленных, ибо оно весьма любопытно: docta. Оно упоминается не часто, но здесь перед нами мир литераторов: ведь Стаций обращается к Лукану.
153
Стаций. Леса, II, 7, 81–88.
Может быть, лучше всего об идеале невесты нам расскажет описание образцовой супруги? Вспомним еще раз надгробную похвалу той неизвестной матроне, которая спасла своего мужа [154] : «Твои достоинства хозяйки, твоя целомудренная добродетель (pudicitia), твоя покладистость, твоя любезность, твой добрый нрав твое усердие в пряденье и ткачестве (lanificium) [155] , твое лишенное суеверия благочестие, скромность твоего убора, простота твоих платьев — к чему о них напоминать? К чему говорить о твоей ласке к домашним, о твоей привязанности к семейству <…>, когда на деле ты имела и все прочие неисчислимые добродетели, которые есть у всякой матроны, пекущейся о доброй славе?» В Майнце воин Квиеций Секунд на памятнике в честь своей супруги Секундинии Паулы [156] называет ее несравненной и весьма
154
Надгробная речь., I, 30–34.
155
Из всего, что составляло жизнь замужней женщины, всегда особенно восхвалялось усердное lanificium. Между тем занятия прядением и ткачеством всегда имели сексуальный метафорический смысл. Такая коннотация прекрасно видна в бытовых предметах, открытых в Галлии: футлярах для веретен с надписями (иногда именными) примерно такого содержания: «засунь и ворочай» (impie me sic versa me). Здесь оба значения — техническое и эротическое — очевидны.
156
CIL, XIII, 7004. Еще раньше они имели горе потерять двенадцатилетнюю дочку Паулину (CIL, XIII, 7003).
Еще один вопрос, которого мы уже касались в связи с юридической стороной дела, — вопрос о возрасте, особенно девицы. В низших слоях общества, случалось, выдавали замуж и неполовозрелых девочек, но, как показывают новейшие исследования, средний возраст приходился на отрезок от тринадцати до шестнадцати лет, а иногда в девичестве доживали до двадцати. Среди аристократов чаще всего соблюдался порог двенадцати лет. Юлия, дочь Агриколы, вышла замуж за Тацита вскоре после двенадцатилетия, как видно из хронологии, реконструируемой по биографии ее отца. Октавия, дочь императора Клавдия, родилась, вероятно, в 39 г., и в 53-м, когда она вышла за Нерона, ей было двенадцать [157] , а не десять лет, как неправильно утверждает тот же Тацит [158] . Наконец, маленькая Луция Педуцея Юлиана умерла тринадцати лет через пять месяцев после замужества [159] . Мы знаем и о Миниции Марцелле, которая скончалась невестой за несколько дней до свадьбы: ей было как раз двенадцать лет, одиннадцать месяцев и семь дней [160] . Плиний Младший — мы часто его вспоминаем, потому что это один из немногих источников, хоть что-то говорящих нам о частной жизни, — описывает нам ее и скорбь ее отца Миниция Фундана, впоследствии консула 107 г. н. э.: «Ей не исполнилось еще и 14 лет [161] , но в ней были благоразумие старухи, серьезность матроны и в то же время прелесть девочки вместе с девической скромностью (verecundia) <…>. Как она любила своих нянек, педагогов, учителей — каждого за ее службу ей! Как усердно занималась чтением, как понимала прочитанное! Как скромно и осмотрительно шутила! Как спокойно, терпеливо, даже стойко переносила она последнюю болезнь! <…> Она уже была просватана за редкого юношу, уже был назначен день свадьбы, мы были приглашены <…>. Не могу выразить словами, какую рану нанесло душе моей известие, что сам Фундан распорядился истратить на ладан, мази и благовония все деньги, которые назначил выдать на одежды, жемчуга и драгоценности <…>. Он потерял дочь, которая походила на него и нравом, и лицом, и выражением, была прямо его копией» [162] . Созданный мужчинами образец идеальной женщины выведен и в других местах, в связи с другими лицами, например, Агриппиной Старшей, Марцией, Мезией [163] , но здесь еще подчеркнут интерес к учению. Просвещенная женщина (matrona docta) была идеалом не только в поэтическом кругу: о ней свидетельствует одна надпись из Пюи [164] , где восхваляется некая «мудрейшая женщина», femina sapientissima.
157
Так в тексте. — Прим. пер.
158
Тацит. Анналы, XIV, 64, 1 — ср. XII, 8. См. также Светоний. Клавдий, 27, 2, Дион Кассий, LX, 5, 7. С другой стороны, можно усомниться, что помолвка Октавии с юным Силаном, состоявшаяся между 41 и 48 гг., имела «реальный», а не чисто политический характер.
159
CIL, XI, 832.
160
160CIL, VI, 16631.
161
Так в латинском тексте. — Прим. ред.
162
Плиний Младший. Письма, V, 16, 2–9.
163
См, например: Сенека. Диалоги, VI, 1, 1.
164
CIL, XIII, 1583.
Когда становилось ясно, между кем именно будет заключен брак, справлялась помолвка (sponsalia) [165] , становившаяся действительной только по согласию сторон (и, в случае необходимости, отца семейства). Это событие отмечалось пиром, который обычно устраивал отец невесты [166] , и вручением железного [167] или золотого [168] кольца — anulus pronubus — в обещание верности, скреплявшегося поцелуем. Невеста носила это кольцо на безымянном пальце левой руки по мнимо-научной причине: «Только из этого пальца исходит очень тонкий нерв, идущий к сердцу» [169] . Перед помолвкой или сразу после нее обсуждались и заключались соглашения между семействами о приданом и виде заключаемого брака.
165
Сервий в комментарии к «Энеиде» (X, 722) подробно перечисляет фазы переговоров и соглашений между сторонами: hic ordo est, conciliata primo, dein conventa, dein pacta, dein sponsa («порядок таков: сперва сватовство, затем согласие, затем обещание, затем помолвка»).
166
Цицерон. Письма к брату Квинту, II, 6 [5], 2.
167
Плиний Старший. Естественная история, XXXIII, 12.
168
Тертуллиан. Апология, 6, 4.
169
Авл Геллий, Х, 10.
Приготовления к брачной церемонии
Свадьбу надо назначить на подходящий день. Запрещены или нежелательны, конечно, так называемые «освященные» дни, то есть праздники, в которые Ничего нельзя делать [170] : дни «торжественные» — великие праздники, своего рода собственность богов на земле (по крайней мере для первого брака) [171] , — и особые дни месяца (календы, ноны, иды и следующие за ними): для женщин они отмечались религиозными запретами, как, например, день салиев 1 марта. Овидий писал:
170
170Фест, с. 348L; Авл Геллий, IV, 9, 5.
171
Макробий. Сатурналии, 1, 15, 21.