Повседневный сталинизм
Шрифт:
Чиновники также вовсю пользовались прерогативой развлекаться за государственный счет. Правда, подобные действия периодически подвергались осуждению, как показывает разгромная статья, напечатанная в 1937 г. областной газетой:
«Вино лилось рекой. Некоторые, как, например, заведующий горкомхозом Конюшенко, напились до бесчувствия. Этот банкет обошелся государству в 2300 руб., которые президиум райисполкома обязал райфо уплатить магазину "Бакалея"».
По словам этой статьи, несколько раньше в том же году председатель райисполкома устроил банкет у себя на квартире, оплатив еду и напитки из бюджета школьного строительства [42] .
42
РП. 1937. 15 сент. С. 2.
Элита пользовалась привилегиями и в отношении других дефицитных благ, таких как жилье, дачи, дома отдыха. В 1920-е гг. специального жилья для руководящих работников строилось мало, и представителей партийной
43
Colton T.J. Moscow. P. 168. Менее восторженное описание см.: Tuominen A. The Bells of the Kremlin. P. 89-90.
В первой половине 1930-х гг. элиту стали обеспечивать новым жильем, превращая уже существующие здания в специальные кооперативы для работников определенных правительственных учреждений: ЦК, ОГПУ, армии, Наркомата иностранных дел, Наркомата тяжелой промышленности. Получил свой кооператив в центре и Союз писателей, так же как ученые, композиторы, артисты и авиаконструкторы; у инженеров были свои жилищные кооперативы в различных центральных районах. Актерам Московского художественного театра достался дом по соседству с улицей Горького, в доме 25 по улице Горького большинство квартир заняла труппа Большого театра. Богатый, имеющий сильных покровителей театр им. Вахтангова ухитрился на свои доходы построить в Москве два благоустроенных пятиэтажных дома. Было признано, что определенные представители интеллигенции имеют особые профессиональные нужды, требующие большей жилой площади (в квадратных метрах), чем у рядовых граждан. По поводу данной привилегии велись жаркие споры, но в конце концов с 1933 г. ее получили ученые и писатели; два года спустя она была распространена также на художников и скульпторов [44] .
44
Colton T.J. Moscow. P. 337, 852 (n. 174); Елагин Ю. Укрощение искусств. С. 62-63; СЮ. 1934. № 8. С. 18; 1935. № 17. С. 24.
В начале 1930-х гг. был разработан специальный план строительства многоквартирных домов для инженеров. Согласно этому плану, принятому в 1932 г., в течение двух лет в 67 городах должны были быть построены свыше 10000 квартир для инженеров и других специалистов; в Москве планировалось строительство 10 новых домов, в общей сложности на 3000 квартир. В Магнитогорске инженерам и директорам предприятий особенно повезло — они унаследовали жилье, выстроенное для иностранных специалистов в пригороде Березки. Там были не многоквартирные корпуса, а отдельные двухэтажные домики с собственным садом — для Советского Союза тех лет почти немыслимая роскошь [45] .
45
Труд. 1933. 14 нояб. С. 4; Рабочий. 1932. 28 марта. С. 1; Kotkin S. Magnetic Mountain. P. 126-127, plate 18; Scott J. Behind the Urals. P. 86-89.
Некоторые элитные квартиры были действительно роскошны, многие же по своим размерам и имеющимся удобствам оставались весьма скромными. Кроме того, их везде не хватало, а в столице особенно, и многие люди, которые по занимаемой должности и даваемым ею правам могли быть причислены к элите, по-прежнему жили в коммуналках. Но даже те, чьи жилищные условия не соответствовали принятым стандартам, обычно держали домработницу. Как правило, это считалось позволительным, если жена работала. «У нас была домработница — даже две, пока дочка была маленькой,— рассказывал интервьюерам Гарвардского проекта заводской снабженец. — Они обходятся дешево, но заполучить их трудно. Нужно поехать в колхоз, подобрать там девушку — любая мечтает сбежать в город от тяжелой колхозной работы, — а потом договориться с председателем. Он, конечно, терпеть не может терять работников, но, если у вас есть блат, свою домработницу вы получите». В финансовом отношении для снабженца это было чрезвычайно выгодно: его жена (в придачу к его собственному доходу) работала машинисткой и зарабатывала 300 руб. в месяц; при этом они «платили... домработнице 18 рублей в месяц плюс стол и жилье. Она спала на кухне» [46] .
46
HP. № 338 (XXXIII). P. 8, 27. Официально в 1935 г. насчитывалось 300000 «лиц, занимающихся домашней и поденной работой», в переписи 1939 г. стоит цифра свыше 500000 (практически все — женщины): Труд в СССР. Статистический справочник. М., 1936; Всесоюзная перепись населения 1939 года. С. 111. Обе цифры, вероятно, занижены, поскольку из всех наемных работников в СССР домработниц единственных нанимало не государство, а частные лица, не всегда их регистрировавшие.
В 30-е гг., в отличие
47
ЦГАИПД. Ф. 24. Оп. 2в. Д. 1748. Л. 167-168 (анонимное письмо в Ленинградский горсовет, 1 авг. 1936).
Даже убежденные коммунисты не видели ничего дурного в том, чтобы пользоваться услугами домработницы. Джон Скотт, американец, трудившийся рабочим в Магнитогорске и женатый на русской, завел прислугу после рождения их первого ребенка. Его жену Машу, учительницу, невзирая на крестьянское происхождение и твердые коммунистические убеждения, это ничуть не смущало. Как женщина эмансипированная, она была решительно настроена против домашней работы и считала вполне приличным и необходимым, чтобы ею занимался вместо нее кто-то менее образованный [48] .
48
Scott J. Behind the Urals. P. 130-133.
В конце 1930-х гг. табу на публичное обсуждение вопроса о домработницах было отчасти снято, и «Крокодил» напечатал целую серию шуток и карикатур на эту тему. Шутливые «Советы молодым хозяйкам» рекомендовали (видимо, с известной долей ехидства) лучший способ найти в Москве домработницу: доехать на 16-м трамвае до Красной Пресни, зайти на текстильный комбинат и выбрать одну из работниц прядильного цеха. В другом номере помещались карикатуры, высмеивающие ответственных работников, доверяющих прислуге ходить за всеми покупками и информировать их о проблемах повседневной жизни, о которых сами они имеют мало понятия [49] .
49
Крокодил. 1939. № 12. С. 13; № 20. С. 6; 1940. № 17. С. 5.
Еще одну важную форму привилегий представляли собой дачи и путевки в элитные дома отдыха и санатории [50] . В Казани тон задавал первый секретарь Разумов, построивший себе дачу по образцу усадьбы «Ливадия», превращенной в роскошный дом отдыха для партийных работников. Вслед за тем руководство горсовета принялось строить целый дачный поселок — используя, как стали утверждать впоследствии, деньги, незаконно позаимствованные из других статей бюджета (на общественный транспорт и канализацию, на озеленение) и выделенные руководителями местной промышленности из свободных фондов, — для местных «шишек», которые «подбирались... весьма тщательно» [51] . И это был отнюдь не единичный случай. Глава ОГПУ Генрих Ягода оказался в рядах целой армии московских партийных руководителей высшего ранга, которые «понастроили себе грандиозные дачи-дворцы в 15-20 и больше комнат, где они роскошествовали и транжирили народные деньги». (Судя по неодобрительному тону этой цитаты, руководитель, подвергшийся политической опале, автоматически лишался привилегии иметь дачу, так же как и многих других [52] .)
50
Официально санатории являлись медицинскими учреждениями, однако советские граждане зачастую рассматривали их как разновидность домов отдыха. По воспоминаниям очевидца, в 1930-е гг., казалось, практически у всех представителей советской элиты (не говоря уже о рядовых гражданах) имелись хронические проблемы со здоровьем, требовавшие санаторного режима (гимнастика, диета, отдых под наблюдением врача).
51
Крас. Тат. 1937. 24 апр. С. 4. См. также: Там же. 1938. 21 апр. С. 4.
52
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 995 (резолюция Политбюро от 9 февр. 1938). О лишении привилегий см. гл. 8.
Писателям особенно повезло с дачами. Решение Политбюро построить для писателей новый дачный поселок в Переделкино под Москвой, куда можно было доехать на электричке, являлось одним из наиболее ярких показателей нового писательского статуса. Бюджет строительства составил 6 млн руб. Поселок состоял из 30 дач, по 4-5 комнат каждая, которые правление Союза писателей отдало в бессрочное пользование известным писателям и их семьям. В это избранное литературное созвездие входили Борис Пастернак, Исаак Бабель и Илья Эренбург [53] .
53
Бабиченко Д. Л. Писатели и цензоры. Советская литература 1940-х годов под политическим контролем ЦК. М., 1994. С. 11-13. Отметим, что привилегия «бессрочного пользования», как и все прочие привилегии в СССР, сразу отбиралась, если ее обладатель становился «врагом народа».